– Я знаю, что надо сделать, – прокаркал ворон Кеша, – слушайте все сюда.
Все остальные повернулись к ворону и воззрились на него с удивлением – как-то мы забыли опять про него в этой лихорадочной гонке с облаком.
– Надо проплыть мимо этого мыса под водой, вот и всё, – объявил Кеша.
– Хорошенькое дело, – сказал мичман, – а ты знаешь, какая температура у этой воды?
– Знаю, четыре градуса, – отвечал ворон.
– И сколько ж мы продержимся в воде при такой температуре?
– Пять минут, – это я выдавил остатки своих знаний по теме. – Потом начинается переохлаждение и смерть.
– Никто же не заставляет вас в воду нырять, – заметил Кеша, – под водой надо проплыть в подводном аппарате.
– Каком это ещё нахер аппарате? – буквально заорал мичман, – ты объясни толком, а то загадками одними говоришь.
– В спасательном глубоководном аппарате под названием АС-28, вот в каком, – невозмутимо отвечал ворон, – а если ты спросишь, откуда здесь нахер возьмётся этот аппарат, я отвечу, что он здесь года два уже числится. Вон в том ангаре.
И он махнул крылом на противоположную сторону бухты, где действительно имел место ржавый железный ангар прямо на берегу.
– А ведь и точно, – с напряжением в голосе отвечал Семён, – забыл я про эту дуру. Пригнали её нам, чтобы проводить какие-то работы с донным оборудованием, но так и не запустили ни разу.
– А ты с ним управиться сможешь? – спросил я, – всё-таки техника сложная.
– Постараюсь, – ответил мичман, – тем более, что других способов спастись всё равно не видно. Или видно? Если кто-то может что-нибудь предложить, так предлагайте, не молчите.
Но ответом ему было как раз то самое глубокое молчание.
– Понятно, – бросил мичман, – тогда план у нас нарисовывается такой – усыпляем бдительность этой серебряной хрени и медленно дрейфуем к ангару. Там я высаживаюсь на берег один… нет, вдвоём с Антоном, один могу не справиться, а вы все продолжаете болтаться в лодке. Ну а дальше мы запускаем аппарат, выводим его в бухту, сажаем вас, места там на семерых, так что уберёмся. А далее как бог даст.
– Отличный план, – поддержал я Семёна, – только надо договориться об условных сигналах – вдруг облако поймёт, что мы тут замышляем, и начнёт движение в эту сторону.
– Правильно, в этом случае громко кричите «воздух», – поддержал меня мичман.
– А почему «воздух»? – спросила Оксана.
– Потому, – резко ответил тот. – И второй сигнал будет от нас, когда мы выведем аппарат в бухту, закричим «Земля».
– А если совсем уже что-то непредвиденное случится, будем кричать «СОС». Ну будем надеяться, что не случится оно… всё, начинаем операцию, – скомандовал Семён и запустил лодочный мотор.
– Какое тут расстояние между дотом и ангаром, если по берегу считать? – спросил я у мичмана.
– Километра два, два с половиной… может даже три.
– Исходя из примерной скорости облака в десять метров в секунду, это где-то 250 секунд или четыре минуты.
– Да, но если оно оставит без присмотра выход в море, мы можем успеть к нему раньше, – логично возразил мичман, – облако ж не дурее нас, как я успел понять. Так что вряд ли оно сорвётся к ангару без серьёзных на то оснований.
– А это значит, что полчаса у нас будет, – продолжил я.
Лодка тем временем подъехала к берегу и ткнулась носом в камни, мы с мичманом выбрались на берег и оттолкнули лодку – за руль сел Лёлик (не ворона же туда сажать было, верно?) и они отплыли ближе к середине бухты. А мичман уже колдовал над висячим замком, висевшим на воротах этого ржавого сооружения.
– Готово, – крикнул он, справившись, с замком и растворив двери, – заходим.
Внутри действительно имела место маленькая подводная лодка, всего метров 7–8 в длину, выкрашенная в яркий оранжевый цвет.
– Неужели справишься с ней? – спросил я, обходя по периметру это чудо.
– Учили меня вроде… давно только это было, но кое-что помню, – отвечал тот.
– Кое-что это лучше, чем ничего, – согласился я, – но хуже, чем всё.
А Семён уже раздраил верхний люк лодки и смело забрался внутрь. Через полминуты он крикнул мне заходить, я залез, озираясь по сторонам, внутри было грязновато, отовсюду торчали какие-то трубы и краны, но свет горел.
– Аккумуляторы не до конца разрядились, – сообщил он мне, – я первым делом запустил их зарядку, а нам быстренько надо проверить все системы этой дуры. Лично мне не улыбнулось бы пойти на дно в этом железном гробу, спасать-то нас точно никто не заявится.
Я согласно кивнул головой и спросил, что мне делать, тогда он поставил меня в рубку следить за приборами и сообщать ему показания громким командным голосом.
– Запускаю главный дизель, – донеслось до меня, – сколько оборотов?
– 950, - крикнул я в направлении его голоса.
– Хорошо, теперь гребной электродвигатель…
– 315 оборотов, – сообщил я. – Красные лампочки не горят.
– Зашибись. Проверка цистерн главного балласта…
– Всё в норме.
– Проверка цистерн вспомогательного балласта…
– Стоп, горит лампа «Дифферент на нос».
Мичман вынырнул из отсека, посмотрел на пульт – лампа действительно не то, чтобы горела, но помаргивала. Тогда он с досады пнул по пульту ногой, лампа погасла.
– Будем условно считать, что это был случайный сбой, – и он опять убежал.
– Рули направления… рули глубины… рули крена…
– Нет ошибок.
– Воздушная система.
– Всё в норме.
– Запускаю забор воздуха в ВВД… в ВСД… а без ВНД обойдёмся как-нибудь. Топливная система.
– Половину бака показывает, лампочки в норме.
– Водоотливная система.
– Без проблем.
– Противопожарная система… хотя хер с ней, обойдёмся наверно, нам всего полчаса под водой плыть.
Семён подошёл в рубку, проверил вручную, как работает перископ (двигался он, но с немалым трудом) и буднично сказал:
– А теперь будем толкать её в море, готов?
– Всегда готов, – бодро ответил я, – вылезаем наружу?
– Ясен пень, вылезаем, как же мы её изнутри-то толкать будем?
Вылезли, мичман убрал какие-то там стопора, удерживавшие лодку в эллинге, пошире распахнул ворота, и мы упёрлись руками в хвостовую часть лодки где-то рядом с рулями глубины.
– И сколько ж она весит-то? – спросил я между делом.
– Где-то в районе двадцати тонн.
– Ничего себе… это ж как КАМАЗ-самосвал примерно.
Но как это ни странно, вытолкали мы лодку наружу всего за какие-то пять минут. Никаких сигналов от членов нашей компании не поступало.
– Пора кричать «Земля»? – спросил я у мичмана.
– Пора, ори давай, – ответил он, и в этот самый момент с лодки, покачивавшейся на волнах, раздался истошный крик СОС.
Лёлик, как я успел заметить, запустил мотор и направил лодку к нам, заложив крутой вираж. Едва не перевернулся при этом.
– Что-то случилось, – буднично сказал мичман, – сейчас узнаем, что именно.
Лодка шустро добежала до нас и ткнулась носом в берег, Лёлик начал орать ещё заранее:
– Второе облако появилось, сейчас они разделились – первое осталось караулить мыс, а другое ползёт к нам по берегу.
– Значит, у нас осталось минуты три, – хладнокровно сказал мичман. – Быстро залезайте внутрь.
На боку подлодки имелась железная лесенка, ведущая к люку, так что процедура принятия народа на борт прошла достаточно успешно. Вымокли, правда, почти все, но это нестрашно. Мичман оттолкнул ногой моторку и залез внутрь последним, намертво задраив за собой люк.
– Всем слушать мои команды и никуда не дёргаться, – громко скомандовал Семён, – а будете дёргаться, можем все пойти на дно, понятно?
Это было предельно понятно всем, включая ворона Кешу.
– Запускаю винты, – объявил мичман.
Лодка вздрогнула и начала движение, послышался довольно громкий гул.
– Антон, какая глубина под килем? – спросил он меня.
– Десять метров, – ответил я, глядя на эхолот, – одиннадцать… пятнадцать… двадцать.
– Продувка цистерн главного балласта, опускаемся на перископную глубину, – сообщил мичман.
– Глубина под килем десять метров, – сказал я, а мичман выдвинул перископ и напряженно начал вглядываться в окуляры.
– Чего там видно? – не выдержал я.
– Ничего хорошего, облаков этих сейчас уже не одно и не два, а штук пять на берегу. И все готовы пулять в нас своими пулями.
– Вот будет прикол, если новые облака могут плеваться торпедами, – уныло сказал я.
– Типун тебе на язык, – зло бросил Семён, – идём на прорыв, короче говоря. Значит так – Антон сидит… стоит то есть в рубке и помогает мне с управлением. А вы двое идёте в соседний отсек… нет, в два соседних отсека, Лёлик на нос, Оксана на корму, и носу оттуда не показываете. Только если возникнет чрезвычайная ситуация. Кеша может здесь оставаться, вон в том углу.
– А почему нас в разные отсеки? – спросила Оксана.
– Чтобы сохранить центровку, лодка небольшая, даже 50–60 килограмм не в том месте могут повлиять на ходовые качества, ясно?
Больше вопросов не возникло, все разошлись по местам.
– Глубина? – тут же задал вопрос мичман.
– Шесть метров, – прояснил я вопрос. – Снижается глубина-то.
– Да, тут так устроено, – рассеянно отвечал он, – в середине бухты глубже, а при выходе в море подъём. В отлив мы даже на транспортниках, бывало, по дну чиркали, но сейчас как раз почти что полный прилив, так что будем надеяться на лучшее.
– Что там на мысе? – спросил я.
– Облаков пять штук, выстроились в шахматном порядке, все готовы к стрельбе. Глубина?
– Четыре метра… четыре с половиной… пять.
– Хорошо. Запускаю максимальные обороты… проверь, как там народ в отсеках, только быстро.
Я рванул сначала на нос, потом на корму. Оксана нашла какую-то табуретку и скромно сидела, держась рукой за поручень.
– Ну ты как? – спросил я у неё.
– Кверху каком, – вымученно попыталась пошутить она. – Сам не видишь что ли?
– Держись, скоро всё закончится, – обнадёжил её я, не уточнив, правда, каким образом оно всё закончится, может ведь и на дне морском.