– Прекрасное – прекрасной, – произнес Вир при этом цитату из «Гамлета».
Лидия, пожав плечами, взяла помятые цветы, буркнула «Прощайте» и пошла дальше.
– Ты неправильно поняла, – сказал последовавший за ней Вир. – Это было только начало.
– Возможно, и было, – ответила Лидия. – Но сюжет заканчивается именно репликой: «Прощайте», когда королева Гертруда разбрасывает цветы. – Подкрепляя слова действиями, она принялась бросать цветы на землю.
– Ах да. Ты же актриса, – вспомнил Вир.
– Я была актрисой в лучшие времена, – ответила она, не замедляя шага. – Гадалкам живется труднее. Как мне сейчас.
Произнесла Лидия это опять не своим голосом, более высоким и звонким, чем ее собственный, и с заметным акцентом. Если бы Парвис не сказал ему, что она придет сюда инкогнито, или если бы он был настолько пьян, как притворялся, Вир точно решил бы, что обознался. Но сейчас он ломал голову над тем, действительно ли Лидия верит, что он слишком пьян, чтобы разоблачить ее притворство, или только делает вид, что верит, рассчитывая незаметно ускользнуть.
Будто можно быть незаметной в таком наряде, который прямо-таки кричит мужчинам: «Возьмите меня!»
– Однако ты прошла мимо щеголеватых парней, которые могли бы щедро отсыпать в твои ладони серебра, а то и золота, – заметил Вир. – А остановилась у нищей девчонки, для которой медная монетка – господнее благословение. Я даже начал думать, что перепутал и вижу не гадалку, а ангела.
Из-под длинных ресниц озорно блеснули голубые глаза.
– Ничего подобного. Роль щедрого ангела исполнили вы, я была лишь жалкой подражательницей.
Эти слова сопровождались таким лукавым соблазнительным взглядом, что, будь на его месте другой мужчина, она через девять секунд оказалась бы прижатой к стене в ближайшей аллее с задранной на голову юбкой. Представив эту картину, Вир почувствовал, как в виски ударила кровь.
– Это был лучший способ избавиться от малютки и привлечь внимание к моей собственной персоне, – пояснил он небрежно. – Тебя уже потянуло ко мне, не так ли? И сильно, – добавил он, с вожделением взглянув на ее пышную грудь. – Теперь я готов выслушать рассказ о своем будущем. Есть серьезные подозрения, что моя линия любви повернулась в лучшую сторону. – Он снял перчатку и поднес ладонь к ее лицу. – Не будешь ли ты так добра проверить.
Лидия резко оттолкнула его руку.
– Если вы хотите любви, покопайтесь в карманах. Достаточно найти одну монету, и вы сможете сорвать любой из цветков, которые по ночам распускаются тут для таких, как вы. Если одному из развратников ответили «нет», это ничего не значит.
Глубоко вздохнув, Вир прижал руку, которую Лидия оттолкнула, к бедру.
– Она тронула меня, – сказал он мягко. – Я будто вознесся на Небеса. Поверь мне, цыганка, актриса, ангел, кто бы ты ни была, я знаю, что значило для нее то «нет», и тем более как непросто тронуть меня, и я…
– Сумасшедший! Он сошел с ума. Какая жалость! – закричала Гренвилл, испуганно глядя на него. – Сюда, люди добрые, проявите сострадание к нему!
Кричала она так натурально, что несколько проституток и их потенциальных клиентов прервали переговоры и повернули головы.
– «Рвет и мечет, как прибой, когда он с ветром спорит, кто сильнее», – продекламировала Лидия.
Вир не без усилия вспомнил, что это слова Офелии. Не надеется ли она, что он исполнит роль Гамлета, который, как известно, потерял свою любовь. Если так, то Гренвилл глубоко ошибается. Однако подыграть можно.
– «Из-за тебя я потерял рассудок, – закричал Вир трагически. Стоявшие неподалеку проститутки захихикали. – Во тьму сплошную моего существованья она пришла, – продолжил он, не обращая внимания на зрителей, – и всеми красками полярного сиянья ее рассеяла…»
– «Силы небесные, исцелите его!» – простонала Лидия, продолжая цитировать Офелию.
– «И подожгла меня! – продолжил между тем декламировать слегка заплетающимся языком Вир. – Смотрите, я горю в рубиновом огне ее прекрасных губ! Смотрите, я почти сожжен своим благоговеньем и пламенем любви».
– Какого обаянья ум погиб! – Схватившись за голову, Лидия бросилась к группе хохочущих проституток. – Защитите меня, добрые женщины. Я боюсь, что этот впавший в транс дурак сотворит что-нибудь ужасное.
– Самое обычное он с тобой совершит, дорогуша, – сквозь смех ответила женщина, которая выглядела заметно старше своих товарок. – Это же Эйнсвуд, разве ты не знаешь? Платит он хорошо, не бойся.
– «О, благородная Аврора, сжалься надо мною, – громко взмолился Вир, расталкивая локтями мужчин, собиравшихся вокруг предлагавших себя женщин. – Не улетай от меня, моя мерцающая звезда, мое солнце, луна и… моя вселенная».
– Твоя? С каких это пор? Почему твоя?
Мелькавший в кругу женских шляпок тюрбан на мгновение исчез, а затем вновь появился уже среди гогочущих мужчин. Вир рванулся к нему.
– По праву любви, – заявил он и упал перед ней на колени. – Милая Аврора, взгляни на меня, распростершегося пред тобой…
– Ну уж и распростершегося, – укоризненно произнесла Лидия. – Распростершийся лежит ничком, лицом в землю…
– Она имеет в виду, что таким образом вы заткнетесь, ваша светлость, – крикнула одна из проституток.
– Для своей богини я готов сделать все, – громко произнес Вир. За спиной послышались голоса мужчин, уже начавших делать ставки на то, что он предпримет в создавшейся ситуации дальше. Вир решил, что завтра их всех поубивает, и перестал обращать внимание. – Хотелось бы только знать, чем ты наградишь меня, когда я поднимусь с этой вонючей земли. Только позови, и моя душа вознесется ввысь, чтобы соединиться с твоей в небесных кущах. Позволь испить амброзию твоих медовых губ и погрузиться в сладость твоего небесного тела. Дай мне умереть в экстазе, целуя… твои ноги.
– «Стыдливость, где ты?» – воззвала словами Гамлета мнимая цыганка. – Только послушайте его, – оглядывая собравшихся и указывая рукой на Вира, продолжила она, – он притворяется молящимся святошей, а сам вливает мне в уши всякую грязь, болтая о губах и… и каких-то поцелуях, – она пожала плечами и быстро пошла прочь, шелестя юбками.
Вир увлекся игрой так, что даже начал чувствовать себя пьяным. Однако он был не настолько увлечен и не настолько пьян, чтобы дать ей так просто уйти. Как только Лидия стала удаляться, Вир вскочил на ноги и поспешил следом.
Это и позволило ему увидеть произошедшее вскоре столкновение с самого начала.
Гренвилл, быстро оглянувшись через плечо, резко свернула к колоннаде Пизы, и в тот же момент из-за одной колонны торопливо выскочила закутанная в черное женщина.
– Осторожно! – крикнул Вир, но уже было поздно. Его «Аврора» на полном ходу врезалась в женщину, и та, отшатнувшись к колонне, начала заваливаться назад. Бросившийся к ним Вир успел помочь женщине сохранить равновесие, затем отвел драконессу в сторону.
– Смотри куда прешь, долговязая шлюшка! – закричала женщина в черном.
Это была Коралия Бриз. Ее визгливый голос Вир узнал бы и за четверть мили.
– Это моя вина, – сказал он, бросив взгляд на сопровождавших Коралию громил. – Милые побранились, только и всего. А она так рассердилась на меня, что ничего не видит перед собой. Но тебе уже лучше, мое солнце, луна и звезда, не так ли? – спросил он «Аврору», поправляя ее слегка сползший набок тюрбан.
Лидия оттолкнула его руку.
– Тысяча извинений, мисс, – сказала она. – Надеюсь, я не причинила вам вреда.
Вир мог бы поставить пятьдесят соверенов на то, что обращения «мисс» по отношению к себе бандерша не слышала уже несколько десятков лет, если вообще когда-нибудь слышала.
Но, как бы там ни было, извинение ничуть не успокоило мадам Бриз. На человека, готового пойти на мировую, она была совершенно не похожа. В другое время Вира как постоянного искателя приключений это устроило бы, особенно учитывая присутствие быкообразных парней. Однако сегодня, после того как днем он от души побросал камни и обломки досок, предпочтительнее было приберечь остаток энергии для более благородных целей. Кроме того, пока он будет утрамбовывать этих двух скотов, Гренвилл вполне может угодить в лапы какого-нибудь другого искателя приключений.
Вир выдернул из шейного платка нефритовую булавку и протянул ее Коралии. Та мгновенно схватила безделушку, осмотрела, и выражение ее лица немного смягчилось.
– Надеюсь, с вами все нормально, дорогая, – сказал он бандерше и, не дожидаясь ответа, устремил пьяный взгляд на Гренвилл. – Что дальше, мой фазанчик?
– Это дело мужчин распускать хвост, – ответила она, гордо вскинув голову. – Женщины проще. Я не собираюсь оставаться, чтобы выслушивать твою белиберду, сэр Бедлам.
Лидия, зашуршав юбками, пошла прочь. Но не успела она сделать и нескольких шагов, как Вир тоже развернулся, сгреб ее в охапку и, хохоча, приподнял над землей.
У нее перехватило дыхание.
– Немедленно опусти меня! – закричала Гренвилл, извиваясь в его руках. – Я слишком большая для тебя.
– И слишком старая, – ядовито добавила Коралия. – Зачем вам эта неуклюжая овца, ваша светлость? Я могу предложить вам сладеньких юных ягняток.
Однако Вир, не слушая описание прелестей юных подопечных сводницы, шагнул со своей вырывающейся ношей в тень и пошел прочь.
– Слишком большая? – спросил он псевдоцыганку. – С чего ты взяла, моя драгоценная? Смотри, как ладно твоя головка устроилась на моем плече. – Он пощекотал носом ее шею, заодно проведя взглядом вниз до окончания аппетитного изгиба живота. – А моей голове будет удобно на твоей груди, гарантирую. И могу сказать, – продолжил Вир, ловко перенося руки на ее ягодицы, – здесь тоже все очень хорошо, так что…
– Опусти меня немедленно, – перебила Лидия, дернувшись всем телом. – Игра окончена…
Усмехнувшись про себя, он подумал, что совсем скоро сможет выполнить это требование, поскольку подносил ее к двери хорошо знакомого ему заведения, на первом этаже которого сдавались комнаты на час.
– Послушай, я не…