– своих детей, а я… А я, моя милая, все изгадил. Мне остается только молиться о том, чтобы получить шанс исправить ошибки.
Лидия сидела за туалетным столиком и как минимум в десятый раз перечитывала письмо Эйнсвуда. Его принесли ближе к полудню, и она сразу же отдала первый лист Тамсин, которая отмечала передвижение поисковых групп на разостланной в библиотеке большой карте. Вторую часть письма Лидия перечитывала, оставаясь одна в кабинете, во время перерывов между рапортами от участников операции, к сожалению довольно частых.
Сейчас была половина двенадцатого, и она получила уже второе послание от Вира за этот день. Но это был обычный доклад о том, что произошло в районе деятельности его группы. На него было легко отвечать. Никаких новостей, которые Лидия могла сообщить ему, не имелось, а новые предложения базировались на информации, выуженной по капле из истерических писем Доротеи, которые прибывали по нескольку штук ежедневно. Читая их одно за другим, Лидия постепенно узнала, например, какие вещи взяли с собой Элизабет и Эмили, и детально описала их в посланиях руководителям групп.
Вчера к этому списку добавились очки. Это навело на мысль, что расспрашивать можно о молодой женщине, путешествующей со служанкой, или о молодой женщине, которая могла быть компаньонкой или гувернанткой своей юной спутницы. Люди могли не помнить двух сестер, поскольку думали, что видели двух девушек, не состоящих в родстве друг с другом. Записки с этим сообщением Лидия разослала и всем своим лондонским информаторам.
Письмо, которое она больше всего хотела бы написать Эйнсвуду, состояло бы из единственной фразы: «Я еду к тебе». Но сейчас об этом можно было только мечтать. Лидия не могла оставить на Тамсин всю работу по координации поисков. Тамсин, безусловно, была очень организованной и собранной девушкой, но работы навалилось слишком много. Надо было отслеживать маршруты групп, отвечать на письма, думать о том, чтобы люди были заняты с максимальной пользой и ни о чем не волновались.
Поэтому вместо короткой записки Лидии пришлось писать мужу длинное обстоятельное письмо.
Это неправда, что ты «все изгадил». Ты немало сделал, пытаясь помочь. Как я теперь поняла, Чарли был, возможно, последним из своих братьев и сестер, кто сумел сохранить здравый смысл в той ужасной обстановке. После прочтения писем Доротеи, я не удивляюсь, что твои подопечные смогли заморочить ей голову. Поражает лорд Марс. Как человека, двадцать пять лет заседающего в парламенте, могли обвести вокруг пальца две девчонки школьного возраста? Но коль скоро это произошло, то уж подавно они могли обмануть извозчиков, владельцев гостиниц и простых крестьян. Так что не надо слишком пилить себя, мой дорогой. Из того, что мне удалось узнать, получается, что мы имеем дело с испорченными и очень хитрыми девчонками. Сразу предупреждаю: я намерена взять их в свои руки и заняться воспитанием.
Писать о Робине было значительно тяжелее. Но Лидия сделала и это.
Я хорошо понимаю то, что ты написал мне о призраке ребенка. Меня тоже вот уже пятнадцать лет не покидает Сара. Когда мы вновь будем вместе, то подумаем, что делать с этим. А пока я приказываю тебе: перестань мучить себя укорами. Постарайся вести себя так, будто Робин сейчас в самом деле с тобой, как это было однажды. Ведь мы ищем его родных сестер. Возможно, если ты сможешь взглянуть на мир его глазами, то поймешь и то, как видят мир они. Доротея сообщила мне, что Робин был с тобой шесть месяцев. Она пишет, что не узнала мальчика, когда вы вернулись, что он совершенно изменился. Каким трюкам ты успел научить его за полгода, испорченный ты человек? Постарайся вспомнить, потому что Робин мог научить тому же и своих сестер. Как ты думаешь, не смеются ли они сейчас над теми, кто разыскивает их, заставляя горе-наблюдателей принимать черное за белое и наоборот?
Письмо Вира сильно взволновало Лидию. Она понимала, как больно ему было писать о Робине. Вир жил с этой болью много лет, отчего ворошить ее было еще тяжелее. Но тем ценнее было то, что он доверился ей, и тем труднее найти правильный ответ. Можно было просто утешить его, постараться облегчить эту боль тем, что и ей тоже жаль Робина. Но она не очень верила, что Виру могло помочь слезливое, сентиментальное сюсюканье, подобное тому, которым были пронизаны письма Доротеи.
Перечитав письмо Вира еще раз, Лидия решила: она избрала правильный тон и нашла нужные слова. Она понимает его боль, понимает, как он переживает о смерти Робина. Но сейчас волноваться нужно не о нем, а о Элизабет и Эмили, и Лидия попыталась настроить мысли мужа на это. От него требуются не бесплодные страдания, а желание сделать что-то ради тех, кого любишь и кто тебе дорог. Главное на данный момент – найти девушек. Все остальное должно отойти на второй план.
Лидия отложила письмо и сошла на первый этаж отпустить Тамсин в спальню. Берти Трента в доме не было. Он взял Сьюзену и пошел на «вечернее патрулирование». Ему предстояло курсировать вдоль Пиккадилли между дорожной заставой Гайд-парка, где Элизабет и Эмили, как многие приезжающие в Лондон, могли выйти из кареты, и Дюк-стрит, где можно будет их увидеть, если они направятся в сторону Сент-Джеймс.
Расчет, возможно, был излишне оптимистичным, но не лишенным смысла. Надежду на успех давало то, что участвовать в патрулировании будет не только Берти. Если Элизабет и Эмили приедут на Пиккадилли и окажутся настолько глупы, что решатся продолжить путешествие пешком после наступления темноты, им придется иметь дело с Сьюзен. Леди Марс послушно прислала вещи, которые были на девушках за день до побега, и Сьюзен теперь был известен их запах. В том, что собака уяснила свою миссию, сомнений не оставалось. По крайней мере у Берти. В доказательство он приводил тот факт, что Сьюзен пытается обнюхать всех прохожих женского пола. Правда, последних это, к сожалению, пугало.
В любом случае «патрулирование» позволяло занять Берти на целый вечер, что было полезно само по себе, к тому же он осуществлял его с радостью и чрезвычайно тщательно, как и все задания Лидии. Она сама удивлялась тому, как много работы находит для него. Однако в значительной степени это происходило от настроя самого Берти. Часто получалось так, что Лидия произносила какую-то мысль вслух, как бы предлагая обдумать ее, а Берти тут же заявлял, что займется этим. И занимался.
Был и еще один плюс. У Берти хватало здравого смысла сразу после вечерних прогулок отправляться в постель, чтобы хорошенько выспаться перед новым напряженным днем. А вот на Тамсин надо было поворчать, чтобы та легла спать до его возвращения. Лидия и отправилась в библиотеку, чтобы сделать это.
Однако не успела она дойти до середины лестницы, как раздался стук молоточка, и лакей пошел открывать дверь.
Узнав в вошедшем курьера от Вира, Лидия поспешила в вестибюль и взяла привезенное им письмо.
По распоряжению Лидии курьера повели в людскую, чтобы накормить с дороги, а она сама быстро проследовала в библиотеку, на ходу распечатывая конверт.
Любовь моя,
сто раз благодарю тебя за мудрые слова, которые я нашел в твоем письме, и за то, что ты прислала мне Милли.
Она отправилась на север и забрела на территорию Бэгниджа. Я уже хотел отправить кого-то, чтобы привести ее назад. Отвлекло твое письмо. Я вспомнил, что мы путешествовали с Робином в здешних местах, и поднялся на холм Кумби. Это неподалеку от Эйлсбери.
Но это, пожалуй, слишком долгая история. Поэтому оставляю ее на потом и перехожу к главному на сегодня. В общем, благодаря внимательному отношению Милли к местным сплетням и слухам мы нашли около Эйлсбери гостиницу, где Элизабет и Эмили провели несколько дней. Эмили вроде была больна. Однако все точно помнят, что к субботе, когда они вновь тронулись в путь, она чувствовала себя совершенно нормально. Далее выяснилось, что в воскресенье Элизабет и Эмили были в городке Принсес Рисборо, где оставили коричневое платье Эмили в обмен на мальчишескую одежду. Они взяли ее в одной из корзин с вещами, пожертвованными бедным, которые выставляют возле церкви. Это опять же Милли удалось разговорить жену викария и выяснить у нее, что именно они забрали. Подробное описание этих вещей – на отдельном листе.
Далее Вир писал, что, раз следы девушек обнаружились в южной части их района поиска, они решили повторно провести опрос вдоль проходящей там дороги. Только теперь они спрашивали о молодой женщине с мальчиком, и это уже начало приносить результаты.
Прочитав письмо до конца, Лидия вкратце пересказала его Тамсин.
– Надо разбудить всех слуг, – распорядилась она. – Все, кто занимается поисками в Лондоне, тоже должны быть извещены. Никто не может сейчас сказать, насколько опередили Эйнсвуда его подопечные. Не исключено, что Элизабет и Эмили уже в Лондоне или въезжают в него. Все наши люди должны быть настороже. В описании одежды всего несколько строчек. Я быстро сделаю копии, – предложила Тамсин. – По одной копии для каждого из наших посыльных, чтобы им не пришлось запоминать. Они совсем сонные.
– Ты тоже, – заметила Лидия. – Но сейчас этого уже не исправишь. Я, пожалуй, выпью чашку крепкого кофе.
Крестьянин довез Элизабет и Эмили до Ковент-Гарден, которая казалась совершенно проснувшейся, несмотря на ранний час. Элизабет за минуту до остановки слышала, как церковные колокола пробили шесть раз.
От платы возница отказался, сказав, что он все равно ехал в нужном им направлении, а места в телеге они заняли совсем немного. Кроме того, его яблоки в Лондоне шли по очень хорошей цене, и он уже заработал достаточно.
Подтверждение последнего Элизабет увидела тут же: несмотря на предрассветный час, к их повозке спешили уличные торговцы фруктами, а некоторые даже начали торг с крестьянином. Ей ничего не оставалось, как только помочь спуститься с повозки своей полусонной сестре.
Благодарностей Элизабет их спаситель выслушивать не стал. Возможно, потому, что она твердила их на протяжении всей дороги. Зато с помощью локтей помог им пробиться сквозь образовавшуюся у повозки небольшую толпу.