Лидия направилась к Коралии.
Услышав вдалеке визг и крики, Вир и его спутники немедленно помчались туда. Почти добежав до реки, он увидел громилу, сжимавшего железной хваткой девочку. Его со всех сторон облепили несколько маленьких фигурок.
– Лиззи! Эм! – крикнул он. – Бегите сюда!
Этот призыв ему пришлось повторить несколько раз, потому что даже его громовой голос был не очень слышен из-за разъяренного лая Сьюзен, рвавшейся с поводка в явном стремлении совершить убийство.
В конце концов его услышали. Живописная группа слитых в единый клубок борцов на мгновение замерла и тут же рассыпалась на множество отдельных человеческих фигур. Две из них, по-девичьи стройные, спотыкаясь, направились к нему. Мик стоял особняком, затравленно озираясь по сторонам.
– Взять его! – приказал Вир собаке и спустил с поводка.
Сьюзен бросилась к Мику. Тот было бросился к реке, но успел сделать всего несколько шагов. Собака впилась ему в ногу, и Мик ничком шлепнулся в липкую грязь. Сьюзен, не разжимая челюсти, уселась рядом.
Оставив разбираться с негодяем подошедших Трента и Джейнеса, Вир поспешил к своим подопечным, которые замерли, наблюдая за сценой пленения Мика.
– Ну что, с вами все в порядке? – спросил он Элизабет и Эмили.
Несмотря на то что девушки были теперь совсем рядом, из-за темноты он едва различал их лица. Однако Вир слышал, как прерывисто они дышат, желая и не решаясь чего-то сказать.
Вир чуть наклонился вперед, обхватил их руками и притянул к себе. Они расслабленно прижались к нему, обдав его весьма неприятным ароматом.
– Черт побери, вы дурно пахнете, дамы, – сказал Вир, прочистив горло. – Когда вы в последний раз принимали ванну?
Ответа он не услышал, поскольку Сьюзен, передав своего пленника Джейнесу и Берти, вновь неистово залаяла.
Вир огляделся вокруг. В темноте удалось разглядеть несколько человеческих фигур, но ни одна из них не могла принадлежать его жене.
– Лидия! – громко позвал он.
– Гав! – поддержала его Сьюзен и вдруг помчалась куда-то в западном направлении.
Вир резко разжал объятия и бросился вслед за ней сквозь тьму и пахнущий гнилью холодный туман. Тропинки, по которой он мчался, Вир не видел и ориентировался только на собачий лай.
– Лидия! – вновь закричал он.
Ответом был только лай Сьюзен, сделавшийся еще более резким и громким.
Вир увидел перед собой большие камни и побежал по ним, с трудом сохраняя равновесие, спотыкаясь и вновь выпрямляясь, но практически не снижая темпа. Перед мысленным взором вновь замелькали мучившие его образы: Чарли, Робин, холодные камни гробниц, живые лица тех, кого уже не было в этом мире, тех, кого он любил и кто превратился в прах, стал тенью, исчез…
Нет! Только не сейчас! Только не ее, пожалуйста, Господи, не ее!
– Я иду к тебе! – закричал Вир, обжигая легкие холодным воздухом.
Прямо перед ним возник смутный силуэт. Когда Вир понял, что это перевернутая лодка, было уже поздно. Нога задела за уключину, и он упал, ткнувшись лицом в грязь. Вир мгновенно вскочил на ноги и вновь рванулся вперед, но почти сразу остановился, поскольку увидел их.
Не более чем в трех ярдах от него среди грязных луж и выброшенных рекой отбросов барахтались, вцепившись друг в друга, две женщины.
Сьюзен вновь и вновь подскакивала к ним и тут же отпрыгивала, оглашая округу громким лаем. Она не понимала, что следует делать.
Вир тоже. Он увидел, как блеснуло стальное лезвие, но не смог бы сказать, в чьей руке был нож. Одно его неверное движение, и этот нож мог вонзиться в тело его любимой жены.
Вир прокашлялся.
– Прекращай играть, Гренвилл, – сказал он так спокойно, как только мог. – Если ты не покончишь с ней через десять секунд, я лишу тебя удовольствия и сам сделаю это.
Последовало быстрое движение, вверх взметнулась рука, блеснула сталь… И раздался торжествующий крик, от которого у Вира внутри все похолодело – это не был голос его жены. Но затем раздался еще один крик, сопровождавший какое-то молниеносное движение.
Он со страхом посмотрел на по-прежнему сплетенные тела и практически в ту же секунду услышал хрипловатый от сбившегося дыхания голос.
– Попробуй только шевельнуться, и я раскрою твою голову от уха до уха.
Это был голос жены!
Вир подошел ближе.
– Нужна какая-нибудь помощь, Гренвилл? – спросил он, не замечая, как дрожит его голос.
– Да. Пожалуйста, – произнесла Лидия, прерываясь и делая вдох и выдох после каждого слова. – Будь осторожен. Коралия. Дерется. Грязно.
Предупреждение, как тут же выяснилось, оказалось весьма кстати. Когда Вир начал разъединять их, казавшаяся полумертвой бандерша вдруг обрела второе дыхание и попыталась вновь вступить в бой. Потребовались серьезные усилия, чтобы оттащить ее от обессиленной жены. Коралия брыкалась, царапалась и вопила так, что было слышно, наверное, на противоположном берегу реки.
– Да выруби ты ее, наконец, – пробормотала, тяжело дыша, Лидия и посмотрела на Коралию, которая будто не знающее усталости сказочное чудовище, продолжала махать руками и ногами. Полные ненависти глаза делали ее похожей на умалишенную. Собственно, возможно, она таковой и была.
– Я не могу ударить женщину.
Лидия с трудом подошла к ней, поднырнула под занесенную для удара руку мадам и резко впечатала кулак в ее челюсть.
Коралия согнулась. Вир не стал ее поддерживать, и она мешком осела на землю. К ней тут же подбежала Сьюзен и громко залаяла.
– Сторожи, – приказал ей Вир.
Собака забралась передними лапами на грудь бандерши и положила морду таким образом, что ее страшные челюсти оказались в паре дюймов от лица пленницы.
Вир поспешил к жене, которая, схватившись за бок, начала клониться к земле. Он убрал ее руку и ощутил что-то влажное. Приглядевшись, Вир увидел глубокую рану, в которой в такт ударам сердца пульсировала кровь.
– Прости, – произнесла слабеющая на глазах Лидия так тихо, что он едва расслышал ее голос. – Кажется, эта ведьма все-таки проткнула меня.
Вир обхватил ее руками и приподнял, чувствуя, как тяжелеет ее тело. Как тогда в Винегар-Ярд, когда она притворилась мертвой. Только сейчас Лидия не притворялась.
Глава 18
Фрэнсис Бьюмонт стоял у гостиницы «Колокол и якорь» в толпе зевак, наблюдающих, как герцог Эйнсвуд несет безжизненное тело своей жены к карете. Слух о том, что бандерша с Друри-лейн убила герцогиню Эйнсвуд, в считаные минуты взбудоражил окрестности. Фрэнсиса эта новость весьма огорчила.
Естественно, беспокоился он не о герцогине, а о себе самом. Коралию Бриз, несомненно, приговорят к повешению, и ей это прекрасно известно. А раз так, то наверняка Коралия не захочет болтаться на виселице в одиночку и постарается обеспечить себе компанию. Она расскажет обо всем, а есть многое, о чем можно рассказать, и главным героем ее историй, безусловно, станет Фрэнсис Бьюмонт.
Он уже давно пожалел о том, что не убил ее прошлой весной в Париже, вместо того чтобы помочь бежать. Тогда Бьюмонт просто плохо соображал. Помимо всего прочего у него были серьезные проблемы в собственном доме, не говоря уж о болезненной похоти, удовлетворять которую ему помогала Коралия.
Ирония заключалась в том, что именно сегодня он решил убить Коралию. Решение было принято, когда Бьюмонт, сидя в устричном ресторане Пиркеса, услышал, что сделала эта тупая сука. Понять, где она скрывается, труда для него не составило, поскольку знакомый художник, работающий на «Полицейскую газету», рассказал ему о пожилой женщине, которую порезали и задушили удавкой. Из описания художника Бьюмонт быстро понял, кого убили и кто был убийцей.
К сожалению, герцогиня Эйнсвуд выследила бандершу раньше его. Бьюмонт был менее чем в двадцати ярдах от дома убитой, когда понял: его план полетел к черту. Он услышал, как герцогиня крикнула Корри, что она здесь не одна, и счел за лучшее ретироваться. Корри достаточно было заметить его и окликнуть по имени, чтобы его причислили к ее дружкам-преступникам. Знай Бьюмонт тогда, что герцогине помогали всего трое малолетних оборванцев и пара беззубых чахоточных проституток, он бы, конечно, не стал так осторожничать. Но тогда стоял чрезмерно густой туман, а сам он слишком нервничал, поэтому выяснять обстановку не решился.
Теперь же Бьюмонт и вовсе не мог ничего предпринять. Констебли прибыли всего через несколько минут после Эйнсвуда и его людей. Полная катастрофа стремительно приближалась. До начала конца, возможно, осталась какая-нибудь четверть часа. Очень скоро Корри посадят под замок, и она раскроет свою поганую пасть, начнет сдавать подельников, дружков, клиентов…
Ему необходимо бежать. Прямо сейчас, не заезжая домой за одеждой и деньгами. Где живет Фрэнсис Бьюмонт, знают все, ведь его жена – знаменитая актриса.
Скучать по нему и искать его она не станет. Очередь из мужчин, желающих занять его место, растянется миль на десять. И в числе первых в ней, конечно, будет тот белокурый французский граф.
Такая перспектива была не лучше виселицы. Нет, все же лучше…
У Бьюмонта было достаточно денег, чтобы нанять почтовую карету, и если он сделает это прямо сейчас, то окажется на побережье, прежде чем кто-то обнаружит его бегство.
Бьюмонт начал пробираться через толпу, намеренно неторопливо. Вскоре, однако, пришлось остановиться, чтобы пропустить констеблей, которые несли на самодельных носилках Коралию.
– А я надеялась, что эта сука сдохла! – с искренним огорчением воскликнула стоявшая неподалеку проститутка.
– Коралия жива, – крикнул кто-то еще. – Какая жалость! Герцогиня всего лишь сломала ей челюсть.
Эта новость, которую подтвердили и констебли, вызвала в толпе единодушное разочарование. Бьюмонт вдруг понял, что у Гренвилл из «Аргуса» в этом районе Лондона гораздо больше друзей, чем можно было ожидать. Недаром даже две полуживые проститутки пытались помочь ей в освобождении подопечных Эйнсвуда. Бьюмонт огляделся вокруг и увидел множество подобных женщин, всхлипывающих и проклинающих Коралию Бриз. Слезы разочарования он заметил даже в глазах уличных мальчишек.