Вир задрал нижнюю юбку.
– Так, герцогиня? Ты хочешь, чтобы я взял тебя так?
– Да, так. Прямо сейчас.
Вир запустил пальцы в ее шелковистые волосы, ощутив горячую влажность кожи, и слегка наклонил ее. К этому моменту ее желание было столь же сильным, сколь и у него.
Он вошел в нее. Он взял ее именно так, как она хотела, потому что он тоже желал взять именно так. Она поняла это.
Ему хотелось, чтобы эта комната наполнились криками и стонами страсти, и они эхом отскакивали от стен: чтобы эти стоны чередовались с радостным смехом и словами любви. И именно так все и произошло. Они оба не были выдрессированными обществом, думающими о правилах приличия людьми. Они были дерзкими, ничего не страшившимися созданиями с горячей кровью в жилах. Они больше не были полностью цивилизованными людьми в общепринятом понятии этого слова и не собирались становиться таковыми снова.
Они занимались любовью самозабвенно, стряхнув с себя все наносное и всецело отдаваясь страсти. Поэтому, свалившись с кровати, они, не раздумывая ни секунды, начали заниматься любовью снова. И еще, и еще… Неистово, радостно, шумно, бесстыдно.
А когда, наконец, они, полностью истощенные, уже почти не могли двигаться, их влажные обнаженные тела остались сплетенными. Воздух был заполнен ароматами их близости, а звуки страсти еще, казалось, отдавались эхом от стен, освещенных золотисто-багряным светом заходящего солнца.
– Теперь у меня есть, что вспомнить под старость лет, – сказал Вир, – и ради чего имеет смысл прожить как можно дольше.
– Уж доживи, – отозвалась Лидия. – Иначе мне придется искать кого-то еще.
– Если попытаешься найти мне замену, тебя ожидает жестокое разочарование, – сказал Вир. – Меня нельзя заменить. Я единственный мужчина на свете, обладающий полным набором необходимых тебе качеств. – Он лениво погладил ее грудь. – Ты можешь сколько угодно смотреть на меня убийственным взглядом Баллистеров, и я не окаменею. Можешь колотить меня так, как посчитаешь нужным, и не беспокоиться о моем здоровье. Ты можешь творить любые безрассудства, какие придут тебе в голову, и я с готовностью присоединюсь к тебе. Ты из тех, кто создает проблемы, Лидия. В тебе сидит дьявол, передаваемый по наследству в семействе Баллистеров. Поэтому подойти тебе может только потомственный повеса и искатель приключений из рода Мэллори.
– В таком случае ты должен оставаться со мной как можно дольше, – заявила Лидия. – Иначе мне придется отправиться за тобой на тот свет.
– С тебя станется, – засмеялся Вир. – Ты не спасуешь перед вратами ада с его всепожирающим пламенем и воплями демонов. Но я сделаю все от меня зависящее, чтобы оставаться с тобой как можно дольше на этом свете.
– Раз ты сделаешь все от тебя зависящее, то я могу не волноваться.
– Да. Можешь быть уверена: я предприму чрезвычайные усилия, чтобы прожить дольше всех посетивших этот мир Мэллори. Это необходимо хотя бы для того, – Вир погладил ладонью ее живот, – чтобы посмотреть, каких непосед произведет это чрево.
Лидия положила на его ладонь свою руку.
– Я тоже хочу это узнать. И будет очень здорово, – тихо сказала она, – если наш первенец будет зачат в этот первый день нашей жизни в этом доме, в этой постели. Ребенок, зачатый в такой любви, при свете солнца… – Лидия озорно улыбнулась. – И безо всякого стеснения.
– Да, ребенок был бы хорошим подарком на память об этом дне, – произнес Вир слегка хрипловатым голосом.
– Самым лучшим, – уточнила Лидия, запуская пальцы в его волосы. Она притянула его лицо вплотную к своему, и Вир увидел двух чертенят-близнецов, пляшущих в ее холодных голубых глазах. – Может, быть, – прошептала Лидия, – еще один раз. Я знаю, что в этом невозможно иметь полную уверенность, но…
Вир запечатал ее рот поцелуем.
– Можете быть уверены, мадам, я сделаю это так хорошо, как только возможно.
И он сделал.
Эпилог
В томе «Ежегодного регистратора» за 1829 год в разделе «Рождения» среди информации за июль появилась следующая заметка: «20. Лонглендз, Нортхэмтоншир. Герцогиня Эйнсвуд произвела на свет сына и наследника».
Будущий герцог Эйнсвуд, получивший при крещении имя Эдвард Роберт, был первым из семи детей обоего пола, которые родились у Вира и Лидии. Одни из них были рыжеволосые и голубоглазые, волосы других были каштановые, а глаза зеленые. Но все они вместе и каждый в отдельности уродились ужасными озорниками.