— В тот день я была неудачным свидетелем, — развожу я руками, так как никакой уверенности в том, что это тот самый пресловутый Таир, у меня нет. — А ты чего?
— Стремно, я его не помню.
— А вдруг он — твоя судьба? — подначиваю я.
— А вдруг он — маньяк? — парирует Алсу.
— Паспорт проси, заодно на фотку посмотришь.
— Он прислал, — кисло говорит она. — Таир Нарыков.
— О! — воодушевляюсь я. — Князья такие были. Алсу Нарыкова — звучит!
— Пф-ф, — кривится Алсу. — И ты туда же. Как вся моя семья. Чуть что, сразу замуж отдают. Кста-а-ти, — загораются ее глаза. — Я сейчас тебе такое расскажу! Про Мишеля и его невесту! Ты упадешь!
Глава 38
Падать я не падаю, но зарубочку себе делаю, а хочется сделать ее топором на ноге Юдина.
Вот скотина ебливая! Прости господи!
Неунывающий децибел! Мало ему!
— Откуда дровишки? — уточняю я, у закончившей сплетничать Алсу.
— У меня все дрова от Марата, кто еще мне будет рассказывать про личную жизнь Юдина?
— А Марат зачем тебя в курсе держит?
— Пф-ф, скажешь тоже, держит в курсе, — хихикает Алсу. — Только эсэсовские пытки способны его расколоть. У меня обширный опыт в этом деле.
Вспоминаю Каримова, выглядит на редкость цветущим, так и не скажешь, что жертва домашнего насилия.
— Щекотки он боится. И когда я пою, тоже быстро сдается, — поясняет Алсу, видя мои блюдцеобразные глаза.
— И что? Ты увидела его, резко запела, и он с порога начал колоться? Мол, заткнись, я и так расскажу, что он взял свою бывшую невесту на работу, а у нее уже пузо на нос лезет?
— Ну не совсем так, — неправдоподобно смущается она. — Я его так допекла вопросами про Мишеля, что он велел мне успокоиться. И что скоро у Юдиных свадьба, мы туда приглашены, и если буду вешаться Мише на шею публично, то меня запрут дома на веки вечные. Или отдадут замуж. Скотский Дан только скалился. Вот не скажу ему, где теперь его краш бывает…
— Про краш Дана ты мне тоже обязательно расскажешь, — соглашаюсь я. В конце концов, девочка я или где? Там такие страсти, похоже, кипят, что мои романчики отдыхают… — Меня сейчас Юдин волнует.
И видя подозрительный взгляд Алсу, мгновенно поправляюсь:
— Исключительно по рабочему вопросу. Может, надо комнату для молодоженов сделать, а там односпальная кровать.
Кстати, да. В квартире Михаила спальный траходром на восемь полос, а на втором этаже на Солнечный кровати какие-то не впечатляющие. Учитывая Юдинские этюды, очень непредусмотрительно.
Кнопок ему, что ли, туда положить?
Или крапивы?
Я бы полюбовалась на волдыри на его упругой заднице!
— Видимо, он планирует спать только на ней, — фыркает Алсу. — Я ее помню. Она страшная и старая. Ей двадцать четыре.
У меня вытягивается лицо. Мои двадцать пять, видимо, в глазах Алсу — видимо, совсем преклонные года.
— Прям страшная? — не верю я.
— Я красивее, — без тени сомнения отвечают мне.
Ну тут вообще тяжело конкурировать, но меня прям распирает, что ж там за старуха Изергиль на последних сроках.
— Показывай, — требую я.
— Ты ей, что, обои под цвет волос выбирать будешь?
— Нет, — признаюсь я. — Просто любопытно.
Алсу достает мобильник, чехол которого украшен сумасшедшим количеством наклеек и подвесок, скроллит наманикюренным пальчиком и предъявляет мне фото.
— Она не страшная, — с сожалением приходится признать мне.
Алсу несомненно ярче, экзотичнее и эффектнее, но в этой девушке, сидящей на подвесных веревочных качелях на берегу моря, обхватив явный животик, есть мягкая женственность. Манкий типаж для всяких брутальных самцов.
У меня Лизка из типа того, только она от таких шарахается и выбирает себе ни рыбу, ни мясо вроде этого Сережи.
Девица — полная моя противоположность, это видно за версту.
Ну, Юдин, ты и сволочь!
Вернулся к бабе, обрюхатил, взял ее на работу, катит с ней в командировку, а мне вешает лапшу на уши про то, что слезать с меня не собирается! То-то он мне только роль любовницы предлагает.
Угу. Бегу, волосы назад.
В одном товарищ прав: ремонт — дело непредсказуемое!
У меня аж руки чешутся, как мне хочется поскорее закончить «сюрприз» для Юдина. Думаю, молодая жена тоже однажды порадуется!
Мы с Алсу треплемся еще часа полтора, выдуваем весь чай, обсасываем подробности личной жизни ее младшего брата и его друзей. У меня от этих историй волосы на голове шевелятся, а Алсу ничего, бодро рассказывает. Впрочем, если все время жить в мексиканском сериале, то он становится нормой, а обычная жизнь — пресной.
А вот я как-то стара для такой драмы.
У меня вон членоносный яйценосец из рук уплыл, бесит, конечно, но страдать я пока не готова. Но мстю это не отменяет.
Пусть знает, как заставлять краснеть леопардов, когда у самого в стойле ягненок.
В последний момент я умудряюсь-таки напомнить Алсу про огурцы. Марат долго отмахивается от сестры по телефону, но услышав мои жалобное мяуканье, все-таки соглашается поработать извозчиком, хоть и ворчит, когда забирает огурцы, что они совсем не подходят к его тачке.
Нанизав свои браслеты на запястья и расцеловав меня, Алсу отбывает, обещая не бросать меня без новостей.
— Да вы сами — новость, — ржет Марат. — Я приехал забирать твою букашку с парковки «Амандины», ко мне вышел охранник и попросил держать свою семью на поводке. С Даном я уже все выяснил, а вот что выкинула ты, драгоценная сестра, я до сих пор не знаю.
— Я и сама не знаю, — ворчит Алсу. — И мне кажется, так даже лучше. Все, что происходит в Вегасе, остается в Вегасе.
Перед глазами мелькает смазанная картина диких танцев Алсу вокруг какого-то здоровенного мужика, которого она заставляет стоять ровно: «Теперь ты — шест».
Воистину, многие знания — многие печали.
И придерживаю свои откровения при себе.
Проводив новоявленную подругу, благословлённую огурцами, начинаю морально готовиться к завтрашнему дню. Все же эти выходные пролетели непозволительно быстро.
Они как раз из той серии, что после них нужен еще и небольшой отпуск, чтобы прийти в себя.
Забравшись в ванну, я пытаюсь облегчить состояние своих мышц, уработанных Юдиным, и даже немного приоборяюсь, поэтому решаюсь на любимую всеми женщинами забаву «ночной дожор».
Только в холодильнике ничего путного нет.
И готовить я морально не готова.
Пиликнувший мобильник подсказывает, что есть еще такая классная вещь, как доставка еды на дом. Воодушевленная беру его в руки и вижу, что мне пишет гадский Юдин.
Под фоточкой аппетитно сервированной тарелки с куском мяса, от вида которого у меня тут же выделяется слюна, написано: «Я голоден. Осталось три дня».
Ах ты, гаденыш!
Ну ничего. За три дня я точно успею, приготовить мое коронное блюдо!
Глава 39
Утром я прямо пышу нездоровым и несвойственным мне энтузиазмом.
Нет, проснулась я, как простой смертный, в обычном состоянии угнетенного необходимостью оторвать задницу от кровати.
А взбеленилась я уже за завтраком, получив еще одно сообщение от Юдина.
«Три дня». И фоточку запотевшего зеркала в ванной, где, тем не менее, видны манящие мужские рельефы. Запомнил засранец, что я слюни на него пускала! И теперь постоянно меня дразнит.
А если б я тащилась от волосатых задниц?
Пересадку бы себе сделал?
В общем, если Миша хотел, чтобы я возбудилась, то ему это удалось. Частично.
Я заряжаюсь энергией и готова нести прекрасное в массы.
Спасайся, кто может.
Припылив в офис аж за пять минут до начала рабочего времени и повергнув коллег этим в культурный шок, я штудирую договор фирмы с Юдиным.
Инна Олеговна, у которой я шантажом выманила этот договор, все пытается выяснить, что я задумала:
— Марин, ты чего? Вроде все только улеглось. Юдин перестал таскаться к нам, как на работу. Пашенька даже тебе благодарен за то, что ты заслоняешь его грудью…
В этом месте я гневно фыркаю.
Знали бы они, на какие жертвы пошла моя грудь!
И уж точно не ради Пашеньки.
Пашенька — козел, и еще придет его черед откушать яду, но пока Юдин в приоритете.
Собственно, прополов раздел «Обязательства и ответственность», я остаюсь довольна и, не дожидаясь появления драгоценного начальства, отбываю причинить добро.
А на Солнечной уже копошится Сашкина бригада.
Воткнув наушники, я взбираюсь на стремянку и пытаюсь закончить своей великий шедевр, несущий глубокий смысл.
Нет-нет, да и вспоминаются мне захватнические порывы Юдина и бесят меня еще больше, так что дело спорится.
К концу дня работа почти закончена, остаются некоторые детали, но в целом уже можно оценить мой вклад в благоустройство Мишиного дома. То, что нужный эффект уже достигнут, подтверждает Санек, заглянувший обсудить со мной сроки. Усевшись там, где по моим прикидкам будет стоять рабочий стол, через пять минут разглядывания моей мазни, прораб закашливается:
— Сильно, конечно, — давится он от смеха. — А тебе за такое не прилетит?
— Я уже уволюсь, — радостно объявляю я.
— Жаль, я все еще буду работать…
— Тебе не нравится? — грозно спрашиваю я. — Или ваши петухи, по-вашему, лучше украсят интерьер?
— Что ты! — ржет Саня. — Столько экспрессии… И декор очень уникальный!
— То-то же!
Завершив работу на сегодня, решаю воспользоваться благами цивилизации, ибо я не только пропахла растворителем, но и вспотела. Начало июля выдалось крайне душным, а в доме пока кондиционеры не подключены.
На всякий случай, убедившись, что парни не собираются перекрывать воду, я совершаю набег на Юдинскую ванную.
Стоит мне раздеться, как приходит сообщение от Михаила: «Два с половиной дня». И фото упаковки с презервативами. Большой упаковки. На тридцать штук.
Ять!
Да вы, сударь, романтик!
Не долго думаю отправляю ему: «Хрен тебе, наглая морда!» и фото своих трусиков, беззаботно свисающих с крючка для полотенец.