Ответ приходит незамедлительно.
«Мне нравится степень твоей готовности».
И тут же.
«В моей ванной!!! Без меня!!!».
Вот, кто мастер экспрессии, столько восклицательных знаков. Но не успеваю я позлорадствовать, как снова пиликает телефон.
«Надеюсь, это засос, который поставил я, иначе сидеть ты вообще не сможешь».
Какой нахрен засос?
Пересматриваю отправленную Михаилу фотографию и поражаюсь тому, какая я, блин, одаренная. Наведя объектив на трусишки, я не обратила внимание, что захватила в кадр кусочек зеркала, в котором отражается моя левая грудь и немного плеча.
Это я, конечно, лакимэн! Прям удачнее некуда!
Но рвать волосы на лобке из-за этого я не обираюсь.
А вот за засос, который я обнаруживаю только сейчас, кое-кому я бы проредила шевелюру.
«Ты чего молчишь, змея?»
Хм, что ж. Так тоже неплохо вышло.
Я принимаю душ, под пиликанье мобильника.
Сообщения я игнорирую, даже не читаю.
Освежившись и возмутив Юдина, я чувствую себя удовлетворенной.
Я уже предвкушаю эффект от моего сюрприза, посему настроение у меня приподнятое.
Когда телефон взрывается уже звонком, я судорожно придумываю, чтобы такое Юдину сказать, чтобы куснуть его посильнее, но оказывается, что это не он меня домогается.
— Марина? — густой бархатистый голос Каримова обволакивает с первых секунд.
— Угу.
— Марина, вы сегодня очень заняты?
Я задумываюсь.
Вопрос задан стандартный, но в нем нет игривости, флирта. Что еще сдохло? Таки шторы надо поменять? Пф-ф.
— А что? — не спешу я соглашаться ни на что.
— Не могли бы вы меня выручить?
— Смотря в чем? — подозрительно спрашиваю я. — Денег не дам. Тела не дам. Кредит не возьму.
— Нет, — ржет он, очевидно расслабляясь. — Мне сегодня нужно посетить, скажем так, одно… мероприятие, на которое стоит прийти со спутницей.
— Эм… Марат, я не поверю, что у вас проблемы со спутницами, — откровенно говорю я. — Почему вы позвонили мне? Мы не настолько хорошо знакомы.
— Действительно, обычно в спутницах я нехватки не испытываю, — тянет Каримов, припертый к стенке. Еще один кобелина! — Но в этот раз дама со мной должна быть незнакомой и… эм…
— Да что вы мнетесь? — злюсь я, любуясь на мокрый рыжий каракуль на голове.
— Она должна выглядеть, как возможная жена…
— Йопть! — вырывается у меня.
Глава 40
— И на кого рассчитан этот потрясающий спектакль? — интересуюсь я, плюхнувшись на леопардовое, чтоб его, сиденье рядом с Маратом.
Леопарды в последнее время меня преследуют.
Правда, они все больше мимикрируют под песец.
— А почему вы считаете, госпожа дизайнер, — пародирует Каримов Юдина, — что это спектакль?
— Потому что, если что-то крякает, как утка, то скорее всего, это утка, — сверлю я взглядом Марата.
— И вы все равно согласились? — удивляется он.
— Именно поэтому я и согласилась! Любовь, романтика, страсти… Как я могла устоять? — изумляюсь я. Я живу скучно, хоть в чужой жизни поучавствую.
Задница недовольно возражает, что я — сама враг своим приключениям, все могло бы быть, но я — скучная баба, которая не ввязывается в отношения с помолвленным мужиком. А то какое бы было раздолье для драмы.
Вспоминаю истории Алсу про компанию ее брата и передергиваюсь.
Нет уж, мы уж как-нибудь без этого.
— Так что? — разглядываю я Каримова, выглядящего сегодня сногсшибательно. Будем надеяться, я тоже не подкачала.
Марат собирался забрать меня сразу с Солнечной, но натолкнулся на мое отчаянное сопротивление. Не вонять растворителем — этого еще недостаточно, чтобы выбирать в люди, тем более, с ответственной миссией. «Если ваша цель не развлечь публику, то стоит дать мне время на марафет!» — потребовала я.
Сейчас я собой довольна.
Надо сказать, такое редко случается вечером понедельника.
Я наконец-то выгуляю свое новое платье, купленное не иначе как в помрачении разума полгода назад. И до сих пор мне не представилось ни единого повода его обновить.
Платье оливкового цвета, удачно облегающее там, где надо, и босоножки с золотистым ремешком — удачное сочетание.
— Как я выгляжу? — грозно уточняю у Каримова.
— Потрясающе, — бормочет он, косясь на небольшой разрез на бедре.
Что ж. Учитывая, что у него уже есть предмет воздыханий, меня его реакция устраивает.
— Вернемся к нашим баранам. В какую сторону я должна улыбаться активнее?
— Я покажу, — односложно отвечает Марат, вызываю у меня прилив еще более нездорового любопытства. Мне припоминается подслушанный на Солнечной разговор, где Каримов утверждал, что его от сердечных ран бог миловал.
Интересно будет посмотреть на роковую женщину. Это она уже успела с тех пор его сразить, или это застарелый гештальт?
Увиливая от дальнейших расспросов, Марат включает музыку и с ветерком катит меня на таинственное мероприятие, которым оказывается банальная выставка ювелирки, организованная Бергманами.
Прищурившись смотрю на Германа, до сих пор хорош мерзавец. Девчонки с третьего курса почти дрались, стараясь попасть к нему на практику.
В целом, довольно скучно, но шампанское наливали отменное, еле удержала себя в руках, чтобы ограничиться одним фужером. Посмотреть на экспонаты тоже любопытно, но меня, как настоящую девочку, больше интересует особа, ради которой меня и привели.
Однако, почти до самого конца я так и не могу понять, кто это, пока в один миг не чувствую, как напрягся Марат, которого я держу под руку.
Нацепив парадную улыбку, я верчу головой в поисках объекта.
И к своему удивлению понимаю, что подобную реакцию Каримова вызывает смутно знакомая девушка. Мозг лихорадочно перебирает варианты, где я могла ее видеть, и останавливается на одном недавнем эпизоде.
Точно. Эта та девушка с парковки перед «Пятерочкой», вроде бы сотрудница Юдина. Настя, кажется. У нее еще какой-то малек есть. И шкафообразный мужик.
Интрига, однако.
Спиногрыза на горизонте нет, а вот мужик в наличии.
И Марат, и Настя делают вид, что друг на друга не смотрят.
У обоих выходит из рук вон плохо.
Ну, то есть, может, и не совсем ужасные они шифровальщики, но мне, опытной сплетнице, видно все.
Да и градус напряжения возрастает, когда орбиты движения этих двоих пересекаются. В момент нашего столкновения вот-вот начнет искрить.
Надо спросить Алсу. Родственная душа, она должна знать, в чем здесь собака зарыта.
Сбивая меня с коварных мыслей, в сумочке пиликает мобильник.
О, Юдин. Давненько не было.
«Два дня». И фото наручников в розовой меховой опушке.
У меня от наглости и внезапности Юдинского захода, перешибает дыхание. На мгновение я представляю себя в наручниках, и мне становится не по себе, от прилива желания. Внизу живота тяжелеет. Если быть откровенной, я бы попробовала такую штуку…
Надо запомнить, но экспериментировать буду не с Михаилом.
«Не мой цвет», — отвечаю я. Розовенькое — какая пошлость! А у самой щеки теплеют. Моя фантазия срабатывает мгновенно, сдается мне, я стою красная, как рак.
И вообще, почему это мне наручники? Пусть невесте своей предлагает такие украшения!
В качестве не очень тонкого напоминания Юдину, что он занят, отправляю фото ближайшей витрины с бомбезными обручальными кольцами.
Пусть вспомнит, кому и что он должен предлагать!
Через пять минут мой телефон начинает разрываться от звонка, у него даже рингтон звучит агрессивно. Ответить на вызов я не успеваю: пока я пробираюсь туда, где никому не помешаю, мой мобильник издыхает, подложив мне свинью.
Ладно. Наверняка я переживу без того, что собирался сказать мне Юдин.
Знала бы я, к чему приведет мой фатализм…
Лучше б я была готова к этому заранее…
Глава 41
Вечер закончивается скучно.
Я надеялась на какую-то вспышку, может, скандал… Было бы шикарно, если Марат и этот шкаф подрались, но, увы, моей жаждущей экшена душе ничего не обламывается.
Уже сидя в машине Каримов, я ему откровенно заявляю:
— Ну вы, сударь, и дурак!
Марат вскидывается?
— С какого это я дурак?
— Баба нужна, а ты строишь козьи морды, меня притаскиваешь… А ради чего? Все разошлись по своим углам ринга. Ничего не изменилось, — фыркаю я. — Вот поэтому девчонки и сидят не замужем, потому что вы только в оскорбленную невинность играть и можете. Совсем мужики измельчали!
— А ты, стало быть, принца ждешь? — злится Каримов, заводя машину.
— Нет, — отмахиваюсь. — На принцах я поставила крест лет в тринадцать. Я жду главного злодея. Уж он-то меня не разочарует.
— Ну, с твоим упорством, точно на него нарвешься, — каркает Марат.
В общем дома, поставив телефон на зарядку, я грустно подвожу итоги — зря марафетилась, ничего интересного, даже сплетню Алсу не пустить. Ну разве что с брюлликами рядом постояла и заценила стати Бергмана.
Вот где настоящий плохиш.
Но я об него зубы точно бы обломала.
С такими печальными мыслями я и отбываю в объятия морфея.
А утром подскакиваю, как в задницу ужаленная, потому что сегодня я проспала взаправду.
Ну, конечно. Поставить телефон на зарядку — это я додумалась, а вот включить его — нет. Гениальность — мое второе имя! С содроганием запускаю мобильник в ожидании худшего: мне звонила и не дозвонилась мама…
Ан нет, бог миловал.
Мне за утро четыре раза звонили с работы, но я, как увольняющийся, не очень впечатлилась. Вчера два раза звонил брат. Он, конечно, придурок, но ему я перезвоню. Потом. Однажды.
И апофеозом сообщение, что абонент «Юдин» звонил мне… ять! Четырнадцать раз.
Что-то мне как-то нехорошо.
Голосовые.
У меня вьетнамские флэшбеки. Может, не слушать?
В конце концов, я же уже приняла решение, что нам с ним не по пути. Вот и волноваться мне по его поводу тоже не стоит.
Наверное.
Однако, собираясь на работу и галопом носясь по квартире, в мыслях я нет-нет, да и возвращаюсь к сообщению от Юдина.