Они вместе прошли в просторную кухню, совмещённую со столовой.
Отец, ещё не переодевшийся после работы, в рубашке и брюках, с накинутым поверх передником, стоял у плиты.
– Диана, – не оборачиваясь, сказал Анатолий Викторович, – мой руки и зови брата, я ору ему, ору… наверняка в наушниках, как всегда!
– Пап, у нас гости.
Отец обернулся, и недовольное выражение на лице изменилось, просветлело, морщины между бровями разгладились. Наверняка он ожидал увидеть Толю или Стаса и сейчас был приятно удивлён.
– Это Кларисса, репетитор Оскара. Клара, мой отец – Анатолий Викторович.
– Здравствуйте, очень приятно познакомиться, – не обманула ожиданий Кларисса.
«Только реверанса не хватало», – мелькнуло у Дианы.
– Дочь… ну предупреждать же надо! Я бы приготовил что-нибудь…
– Не стоит беспокойств, – заверила гостья. – Простите, что появилась без предупреждения.
Диана чуть не рассмеялась. Кажется, этой девушке можно было простить всё что угодно. Её утончённость, природная грация и воспитанность были просто сокрушительным оружием.
Раздался топот, и в кухне появился Оскар в одних боксёрских трусах. Кларисса отвернулась. Оскар резко замер с открытым ртом, а потом воскликнул: «Ёлки-палки!» и скрылся за дверью.
– Простите, Кларисса, – смутился Анатолий Викторович, – сколько раз говорил этому оболтусу не ходить по дому раздетым! Присаживайтесь.
Диана смотрела на отца и наслаждалась его смущением и смирением. Ещё бы, где он видел таких, как Кларисса Маршал? В своей спецшколе?
Брат вернулся, одетый в спортивные штаны и футболку, а проходя мимо, прошипел: «Предупреждать же надо!»
После недолгих приготовлений все расселись за стол. Отец положил в тарелки макароны с овощной подливкой, Оскар нарезал хлеб и сыр, а Диана разлила по кружкам чай и добавила по кусочку лимона.
Не успели приступить к еде, как отец начал допрос:
– Кларисса, скажите…
Диана едва не присвистнула, услышав, что отец обратился к её ровеснице на «вы». Обычно подростков он ни во что не ставил. Ему даже доставляло удовольствие им тыкать и общаться с ними пренебрежительно, в приказном тоне. Может, всё оттого, что подростков он видел лишь, как он называл, испорченных, а может, работа наложила отпечаток, и к детям он уже давно не испытывал приязни. Как бы там ни было, Клариссу он принял как равную себе, а собственных детей стыдился.
– …мой оболтус вас ещё не совсем достал?
Брат с сестрой устремили взгляды на порозовевшую Клариссу.
– Ну что вы, – совершенно спокойно сказала она, – Оскар очень старается.
Отец недоверчиво покачал головой, но было видно, что ему приятно.
– Ничего не хочет, – пожаловался Анатолий Викторович, – только со своими дружками на корыте с колесами по району катается. Друзья его хоть чем-то занимаются! Толя, ну вы же знаете Толю? Парень с руками, умница. Второй, Стас, попроще, но хотя бы в секцию ходит. А этот, – кивнул он на сына, – о будущем не думает.
– Боюсь, я не соглашусь с вами, – промолвила Кларисса. – Каждому дается что-то одно: у Толи, например, математический склад ума, у Стаса способности к боевым искусствам. А Оскар от природы одарён в разных областях. Видели бы вы его на военно-патриотическом фестивале.
Отец посмотрел на Оскара с недоверчивой полуулыбкой, а потом попытался поспорить:
– В школе на него всегда жалуются.
– Учёба в школе редко определяет дальнейшую успешность человека.
– Вот как… – отец явно был не согласен, но отчего-то спорить не стал.
Раздался звонок – как всегда, без двадцати минут девять. Отец вышел из-за стола, извинился перед Клариссой и ушёл в другую комнату.
Диана понимала: узнав от надзирателя, что мусор у парка их бригадой не убран, он будет в ярости. И именно для того за столом сидела прекрасная Кларисса Маршал, при которой папаша не то что орать не станет, а даже дышать смущается.
Оскар проницательно заметил:
– Надзиратель с докладом о том, какая Ди у нас плохая?
– Что-то вроде того.
Брат взгромоздил локти на стол и поинтересовался:
– Как поживаешь, Клара? В школе не подходишь, делаешь вид, что между нами ничего не было! Как будто мы и не знакомы вовсе! – Он лукаво улыбнулся.
– Мы виделись четыре дня назад, – напомнила Кларисса.
– Для Оскара это целая вечность, – засмеялась Диана.
Оскар шумно отпил чай и без переходов сказал:
– А француз, смотрю, всё так и таскается за тобой.
– Мне казалось, мы уже говорили об этом. Мои отношения с Марселем тебя не касаются.
Оскар хотел что-то сказать, но за стол вернулся отец. На удивление он был в прекрасном расположении духа. Насчёт звонка надзирателя ничего не сказал, и Диана терялась в догадках: то ли надзиратель не проверил работу, то ли отец настолько владел собой, что при гостье не хотел устраивать разборки.
Неожиданно ей на телефон пришло сообщение от Тёмы, он писал:
Тёма
«Не за что… Хороших выходных!»
И тогда девушка поняла, в чем дело. Парни попросили у надзирателя отсрочку, остались и закончили работу. Она-то знала, как эти трое умеют бить весь день баклуши, а потом взяться и за полчаса всё сделать.
После ужина отец ушел к себе, Диана принялась мыть грязную посуду, а брата попросила:
– Ос, проводи Клариссу домой.
Гостья попыталась возразить, похоже, не хотела оставаться с Оскаром наедине, но Диана настояла:
– Он тебя проводит. – И так, чтобы Кларисса не услышала, тихо сказала брату: – Если выкинешь что-нибудь, я сама оторву твою башку.
Брат сморщил нос и в качестве протеста попытался её ущипнуть за плечо, но Диана шлёпнула его по руке.
Они ушли, Диана помыла посуду и пошла в свою комнату. Но прежде чем она успела скрыться за дверью своего личного мирка, отец крикнул:
– Мне понравилась эта Маршал. Диана, тебе стоит брать с неё пример!
– Боюсь, пап, Кларисса не из тех, кто станет дружить с девочками из спецшколы. Её бабушке это явно не понравится. А умница Кларисса не перечит своей бабушке. – И пару секунд насладившись ответной тишиной (отцу нечего было возразить), она вошла в свою комнату.
Диана, включая свет, коснулась старых жёлтых обоев, которые клеила пять лет назад вместе с мамой. Рука не поднялась их содрать, хоть они давно не соответствовали ни внутреннему миру, ни образу мыслей и жизни хозяйки комнаты.
Девушка прилегла на диванчик, который нужно было раздвигать каждый вечер перед сном, и достала тоненькую книжку японских комиксов.
Но почитать ей не дал телефон, пронзительно известивший о новом сообщении. Макс писал:
Макс
«Ди, выйди в Сеть ☺».
Ей не хотелось включать ноутбук, зачастую тот пылился в ящике стола, поэтому она сочинила:
Диана
«Отец лишил меня Интернета!»
После этого снова взялась на мангу.
Макс с ответом не тянул:
Макс
«А хочешь, тряханём соседей и они быстренько откроют тебе свои сети вайфай?»
Диана
«Не хочу! Если тебе надо что-то мне сказать, позвони! А лучше – до понедельника!»
На этом переписка иссякла. Макс был обидчивым, но, к счастью, быстро отходил.
Диана посмотрела на письменный стол, где в верхнем ящике лежал ноутбук, но не стала его доставать. До того как отец перевёл её в спецшколу, она часами могла зависать в Интернете, общаясь с друзьями и перекидываясь прикольными картинками, слушая музыку и глядя киношки. Маме всегда приходилось уговаривать её посидеть за ужином с семьёй подольше, а не бежать скорее в Сеть. Теперь её никто не просил посидеть за столом подольше… У Дианы осталось стойкое чувство упущенного времени, растраченного впустую с полной уверенностью, что обедов и ужинов с семьёй ей хватит до пенсии.
С приходом перемен в её жизнь вся эта виртуальная праздность стала напрягать. Диана предпочитала сходить куда-нибудь, чем вести бессмысленную переписку. Она куда больше нуждалась в настоящих улыбках людей, чем в безликих толстомордых жёлтых смайликах. Ей не хотелось, чтобы парни кидали ей песни и писали жалкое «I love you», потому что им казалось, будто это звучит круче нашего «Я люблю тебя». Ей нравилось слышать признания, когда их шептали на ухо, пусть Диана и знала, что не ответит на них взаимностью, нравились песни под гитару и живой смех.
В этом плане ребята из спецшколы могли дать ей больше, чем школьные товарищи. Благополучные ребята продолжали сидеть в Сети и радоваться выдуманному прекрасному миру, а те, что столкнулись с жестокой реальностью, в этой реальности пытались найти что-то стоящее. И в конце концов находили.
Диана слышала, как вернулся брат, но к ней не зашёл. Спустя двадцать минут – да здравствует комендантский час! – отец закрыл на ключ входную дверь.
Девушка ещё недолго почитала и уже хотела ложиться спать, но внезапно пришла ещё одна эсэмэска – от Толика. Он писал:
Толя
«Я стою у соседнего дома. Покатаемся?»
Она подошла к окну и на тёмной дороге перед домом увидела свет от фар. Первым её порывом было распахнуть створки окна и забраться на подоконник, но потом она замешкалась. Толя был её лучшим другом, практически братом, и если с прочими ребятами с уходом из школы она оборвала общение, то с Толей ещё больше сблизилась. Но на фестивале он сказал ей одну вещь, которая не выходила у неё из головы.
Они смеялись над парнем, который попытался пригласить её на свидание, и Толя внезапно перестал смеяться и серьёзно сказал: «Однажды я приглашу тебя на свидание». Диана никак не успела прокомментировать его слова, он тут же сменил тему. Конечно, только ленивый не говорил ей, что Толя в неё по уши влюблен. Однако сам он никогда ничего подобного не высказывал, и со временем Диана привыкла к ненавязчивому присутствию этого парня в своей жизни и не ждала от него признаний, способных разрушить их дружбу.
Диана вылезла из окна, спрыгнула на землю, прокралась мимо окна спальни отца и бесшумно вышла за калитку. Плюхнулась на переднее сиденье и весело уточнила: