Часто мы называем какое-то утверждение теорией заговора, чтобы его отвергнуть как смехотворное. Надеюсь, я предложил не очень уничижительное определение. И все же наше определение не совсем нейтрально. Вероятно, будет справедливо предположить, что существует обратная зависимость между тем, какому количеству из описанных нами шести ключевых элементов соответствует теория и ее правдоподобностью. Короче говоря, чем проще версия, тем с большей вероятностью она окажется верной.
В любом случае теории заговора интересны именно потому, что они расположены по всему диапазону правдоподобности, а также потому, что нет точной границы, отделяющей реальный заговор от вымышленного. Всеохватывающие теории апокалипсического заговора, полностью лишенные убедительных доказательств, те самые, которые лучше всего соответствуют нашему определению конспирологических теорий, на самом деле во многом наименее интересный продукт конспирологического стиля. В дальнейшем в этой книге мы поговорим о том, что именно та область, где граница между обычным и конспирологическим мышлением размыта, где сложно различить правдоподобность и паранойю, более всего может поведать нам о том, по каким законам работает наше мышление.
Не забывая обо всех этих нюансах, давайте вспомним наш портрет конспирологической теории. Классическая теория заговора – это сомнения, оставшиеся без ответа; она предполагает, что все не такое, каким кажется; она рисует заговорщика как невероятно компетентного и очень злого; она основана на поиске нестыковок и в конечном счете неопровержима. В начале главы мы показали, что эти характеристики хорошо справились с разделением двух версий произошедшего 11 сентября. Хотя разговоры о том, что террористы-угонщики из «Аль-Каиды» сговорились совершить атаку, похожи на предположение о заговоре, эти утверждения не отвечают требованиям конспирологической теории. В то же время заявления о том, что это сделали свои, соответствует признакам теории заговора.
Не менее важно, что, изучив, как устроены конспирологические теории, мы сможем найти некоторые важные сведения о том, как «устроены» конспирологи. Теории заговора таковы именно потому, что являются плодом чьей-то фантазии, и популярны потому, что перекликаются с фантазиями других людей. А то, какие фантазии мы находим привлекательными и правдоподобными, определяется нашей психологией. К примеру, вы можете поверить в утверждения, соответствующие нашему определению, если вы не против любых недоказанных предположений о заговоре, если вы привыкли держаться в стороне от мнения большинства, если вы подозреваете, что случайностей не бывает, если вы увлекаетесь благородными историями о противостоянии добра и зла, если у вас склонность связывать воедино все нестыковки и если вы можете отстаивать свои убеждения независимо от доказательств (или нехватки таковых).
Каким людям свойственно так думать и почему? В том или ином виде эти вопросы изучаются психологами уже много десятилетий. Ответ на первый вопрос – практически всем нам. А вот чтобы ответить на вопрос, почему мы думаем таким способом, потребуется чуть больше пояснений.
Глава 4Конспирологическое мышление
«Итак… „день конспирологии“… невинная встреча единомышленников, или что-то более зловещее?..» Такой вопрос подняли на форуме странного британского спутникового телеканала Controversial TV (этот канал прекратил свое существование). «Чем больше думаю на эту тему, тем сильнее сомневаюсь», – поделился своим впечатлением другой пользователь. Участник под ником Angryhead поинтересовался: «Может быть, предстоящее мероприятие в Лондоне понадобилось для того, чтобы тихо продолжить дальнейшее отторжение и виктимизацию „конспирологов“ государственными органами?»{191}
Упоминаемая встреча была организована, чтобы ряд преподавателей – и автор этих строк в том числе – прочли лекции о вере в теории заговора. Однако во время подготовки конференции организатор заметил, что наши планы кое у кого вызвали повышенный интерес. Он решил продемонстрировать открытость и терпимость, пригласил представителей альтернативной точки зрения и предложил им выступить с докладом. Они прислали Яна Крейна. На сайте Крейна указано, что он «бывший начальник нефтепромысла, в настоящее время читает лекции, пишет статьи и выступает на набирающих популярность интернет-ресурсах, посвященных геополитике, уделяя особое внимание гегемонии США и планам установления "Нового мирового порядка" для контроля мировых ресурсов»{192}.
Обычная аудитория на таких мероприятиях – в основном скромные образованные люди, интересующиеся социальными науками. Однако благодаря информации на форуме телеканала и предстоящему выступлению Яна к нашей аудитории присоединились шумные слушатели из числа фанатов Controversial TV, которые подозревали, что мы провокаторы, работающие на правительство. Поэтому напряжение было весьма ощутимым. Я выступал первым в этот день. Следует пояснить, что в то время я был молодым аспирантом и только-только начал работу над диссертацией. Это была моя первая попытка публичного выступления. Ощущая, как почва уходит у меня из-под ног, я подумал, что хорошо бы начать свою речь с шутки. И я сказал, что рад приветствовать остальных участников и что мы не собирались вместе со времен последней встречи в Бильдербергском клубе. Шутка была принята не очень хорошо.
Надо сказать, что конференция сильно выиграла от присутствия Яна и от наличия у участников разных точек зрения. Был очень оживленный спор между докладчиками и аудиторией, Ян рассказывал, как свои же спецслужбы организовали события 11 сентября, интересно возражал другим лекторам. Пожалуй, самое занимательное произошло, как это обычно и бывает, потом, в пабе. Я беседовал со слушателем, который был практически уверен, что катастрофа 11 сентября организована американскими спецслужбами. Однако, как оказалось, он не являлся большим фанатом Яна Крейна. Я спросил у него, почему бы заговорщикам просто не заткнуть Яна, если события 11 сентября действительно произошли по указанию госорганов. Он оглянулся через плечо и наклонился ко мне. Весьма вероятно, сказал он, что Ян Крейн работает на правительство и пытается дискредитировать конспирологов, выставив их дураками.
Это было неожиданно. Меня не слишком шокировало подозрение, что мы с учеными коллегами получаем деньги от государства за то, что занимаемся дезинформацией. Мы утверждали, что, скорее всего, большого заговора не существует, а так вполне мог бы говорить тот, кто сам имел к нему отношение. Но идея, что кто-то разоблачает заговор потому, что это часть заговора, это уже была хитрость совершенно другого уровня.
Так я впервые столкнулся с метаконспирологией. Оказалось, однако, что это достаточно распространенная идея среди серьезных конспирологов. В книге «Откровения и разоблачения»[9] астрофизик и уфолог Жак Валле пишет, что многие истории о встречах с НЛО и похищении инопланетянами – часть продуманной кампании по дезинформации, нацеленной на то, чтобы подорвать авторитет серьезных исследователей НЛО (к числу которых относится, разумеется, и сам Валле). Получается, что запугать, подкупить, убить или еще как-то заставить замолчать каждого конспиролога, обнаружившего поразительную правду, по-видимому, слишком сложно. Проще дискредитировать само конспирологическое движение, активно распространяя еще более запутанные, неправдоподобные и абсурдные теории и создав, таким образом, атмосферу, в которой конспирологов будут считать неуравновешенными психами, на которых не следует обращать внимания. По мнению Валле, нельзя остановить поезд, просто встав на его пути. Лучше запрыгнуть внутрь и увеличить скорость настолько, что поезд выйдет из-под контроля и сойдет с рельсов{193}.
Существует даже теория заговора, связанная с популярностью термина «теория заговора». Лэнс Дехэвен-Смит считает, что это словосочетание стало ассоциироваться с нездоровым мышлением, потому что так «было спланировано и организовано госструктурами»{194}. В частности, агенты ЦРУ тайно начали популяризацию этого термина в 1960-х гг., распуская «слухи, порочащие тех, кто критиковал работу Комиссии Уоррена» и называя их сумасшедшими. По словам Боба Бласкевича, читающего курс конспирологии в Висконсинском университете в О-Клэр, эта идея стала популярной в конце 1990-х гг. и с тех пор только набирает обороты{195}. Дехэвен-Смит в 2013 г. в своей книге «Теория заговора в Америке» (Conspiracy Theory in America) жалуется: «Кампания, которую развернуло ЦРУ для популяризации термина „теория заговора“, чтобы верящий в заговор превратился в мишень для проявления неприязни и насмешек, должна быть причислена, к сожалению, к ряду наиболее успешных достижений пропаганды за все время ее существования». (Правда, в следующем же абзаце Дехэвен-Смит признает, что большинство людей сомневается в том, что стрелок был один. Мне, во всяком случае, кажется, что это не свидетельствует об успехе клеветнической кампании.)
Все это иллюстрирует одну из главных особенностей конспирологического мышления. Когда мы глядим на мир через призму конспирологии, мы всё видим искаженно. Даже простая научная конференция может оказаться частью заговора, и любой человек может превратиться в заговорщика, не важно, распространяет он конспирологические теории или развенчивает их. Конечно, не каждый, кто верит в конспирологию, пролетит по этой интеллектуальной кроличьей норе до самого дна. И все же, как мы увидим далее, наличие склонности к конспирологическому мышлению означает, что знатоки заговоров обычно стригут всё под одну гребенку, они могут думать, что все содержимое новостей – это заговор, верить в выдумки про энергетические напитки или одновременно поддерживать две теории, которые кажутся полностью противоречащими друг другу.