Я шагнул вперёд и едва смог сдержать рвотный рефлекс. Вон усилилась кратно, стоило слегка отойти от входа. Я сместил фонарь, чтобы получше рассмотреть то, что находится под ногами. Свет упал на перекошенное лицо покойника, который уставился на меня безжизненными, помутневшими глазами.
Осторожно поставив ногу возле его головы, я перешагнул труп и едва не наступил на следующий.
Жухлый повизгивал снаружи, но войти в пещеру так и не решился. Видимо, что-то его отпугивало. Может, запах смерти? Хотя для него он должен быть привычным. Но очень уж много здесь тел…
Откуда они здесь? Неужели спасательный отряд? Но тогда где их транспорт? Сколько их? Даже навскидку больше полусотни. Считать совсем не хочется. Поскорее бы пробраться к тоннелю, может, там не так сильно воняет.
— Как думаете, кто они? — гнусавым голосом спросил Семецкий. — На выходцев из Евросоюза не похожи — форма не та.
— Понятия не имею, — ответил я. — Но точно не наши.
— Это я и сам вижу. Смею предположить, что это заокеанские соседи.
— Canada, — произнесла Ада, словно понимала то, о чём мы разговаривали.
Я обернулся на девушку, которая в этот момент подсвечивала шильдик на рукаве одного из покойников.
— Здравствуй, жопа, Новый год, — пробормотал я. — Только этих нам ещё не хватало.
— А чему вы удивляетесь? Если уж Евросоюз смог справиться с технологией, то почему бы и остальным не принять участие в гонке? Тем более что в нашем веке утаить информацию очень непросто. По крайней мере, мы с ними хотя бы не враждуем.
— Меня больше волнует другой вопрос: какого хрена они здесь делали? И как вообще нашли это место?
— Как знать? Возможно, так же, как и вы, совершенно случайно.
— Ох не верю я в эти случайности, — вздохнул я. — Что-то в последнее время становится многовато гостей с Земли.
— Планета большая, места всем хватит.
— Не нравится мне всё это. Такое чувство, будто дома что-то случилось, и все теперь стремятся его покинуть.
Мы наконец-то добрались до тоннеля, и голоса размножились, эхом отражаясь от стен. Вонь и в самом деле отступила. Впрочем, и тел здесь уже не было. Все остались в основной зале, а значит, сюда они так и не добрались, что само по себе уже странно. Ведь нам-то ничто не препятствует. Да и вообще, тоннель кажется абсолютно безжизненным.
Однако работу здесь произвели настоящие профи. Порода выглядит так, будто после выработки её долго и упорно полировали, доводя до идеала. На поверхности нет ни царапинки. Даже при условии, что это сплошной известняк, при всех наших технологиях добиться подобного качества на Земле практически невозможно. Разве что в каких-то совсем небольших масштабах, например — в изготовлении шкатулки или статуэтки.
Я знаю, о чём говорю. В тюрьме полно свободного времени, отчего там каждый страдает какой-нибудь ерундой. И мой сокамерник увлекался резьбой по камню. Ничего сверхъестественного, в основном чётки и те самые шкатулки. Так вот он целыми днями полировал их всеми возможными насадками и пастами, и всё равно не добивался того, что я видел сейчас.
— Кажется, мы идём по кругу, — заметил Семецкий. — А ещё спускались…
— Здесь хотя бы не воняет, — буркнул я.
— That’s great! — восторженным голосом произнесла Ада, поглаживая стену.
— А теперь поднимаемся, — задумчиво продолжил профессор. — Да и запах снова усиливается.
Я не стал заострять на этом внимание и упрямо продолжил двигаться дальше. Вонь и вправду начала щекотать ноздри, а вскоре впереди замаячила тусклая арка выхода.
— Вот те на! — усмехнулся я, когда мы снова выбрались туда, откуда начинали, только из соседнего тоннеля. — Ничего не понимаю. Но ведь я видел, как отсюда появился светящийся шар. Может, мы что-то пропустили?
— Так мы никуда и не сворачивали.
— И в чём смысл этого бублика? — Я обернулся и посветил фонарём в глубину тоннеля. — Не просто же так они его сделали?
— Вряд ли мы сможем на это ответить без посторонней помощи.
— У вас электрошокер с собой? — поинтересовался я.
— Только не говорите, что собираетесь снова бить себя током.
— А у нас есть ещё варианты?
— Ох, Евгений, не бережёте вы себя, — покачал головой Семецкий, но шокер всё-таки достал.
Подхватив его, я развернулся и снова отправился вглубь тоннеля, надеясь, что мне удастся разгадать его секрет при помощи знаний из библиотеки. Но не успел пройти пары метров, как замер, прикрывая глаза от яркого света, что летел нам навстречу.
— What’s it? — вскрикнула Ада.
Но ей никто не ответил. Свет стал таким ярким, что от него резало глаза даже через закрытые веки. А в голове почему-то звучала незнакомая, но очень навязчивая мелодия.
— Та-рариру-ра-а-ам, — внезапно продолжил её я, и свет тут же погас.
Некоторое время мы оставались слепыми. Даже фонарь не помогал рассмотреть хоть что-то, пока глаза вновь не свыклись с полумраком. Тоннель остался на прежнем месте и внешне никак не изменился. Никаких потайных ходов и хоть каких-то отверстий, через которые сюда мог проникнуть этот странный свет.
— Вы знаете эту мелодию? — нарушил молчание Семецкий.
— Нет. Она как-то сама всплыла в голове, — ответил я, всё ещё продолжая ощупывать и осматривать стены.
— Очень любопытно.
— А вы тоже её слышали?
— Не то чтобы слышал, она просто возникла в голове, будто я её когда-то знал. Скажите, а в вашу прошлую встречу со светом она тоже присутствовала?
Я остановился и прислушался к себе, пытаясь вспомнить детали. Но нет, ничего похожего в памяти не нашлось, и я молча покачал головой.
— What a strange and familiar melody, — прозвучал в тишине голос Ады.
— Did you hear her too? — что-то спросил Семецкий.
— Е, — ответила девушка. — She seemed familiar to me.
— Вот и мне тоже, — буркнул профессор.
— Что тоже? — уточнил я.
— Мелодия. Она показалась нам с Адой знакомой, — ответил он. — И знаете, это уже не в первый раз. Помните, я рассказывал вам о радиосигнале, который мы поймали в районе раскопок?
— Та самая музыка?
— Нет, эта была совершенно иная, но тем не менее… Хм-м… — Семецкий задумчиво постучал себя пальцем по губам. — А что, если это их язык?
— Не понимаю, о чём вы? Как музыка может быть языком?
— Да ведь это универсальный способ общения. Порой даже не понимая, о чём поют, можно прочувствовать всё, хотел сказать автор композиции. Только с помощью музыки возможно передать свои чувства и настроение, ни один язык в мире с этим не справится. И для общения на нём не требуется переводчик.
— Может и так, но я ни хрена не понял из того, что нам сказал свет.
— И тем не менее вы смогли ответить! — воскликнул Семецкий.
— What’s it? — снова подала голос норвежка, указывая пальцем куда-то мне за спину.
Профессор тоже переключил внимание на то, что там происходило, и мне не оставалось ничего, как обернуться и удовлетворить любопытство.
Всё это время мы неспешно продвигались вглубь тоннеля, периодически останавливаясь для осмотра стен. Я всё ещё надеялся отыскать тайный проходили ещё что-нибудь. Ведь не могли же древние прорубить этот коридор просто так, развлечения ради? Зачем-то потратили столько сил на его полировку?
И я оказался прав.
В глубине, сразу за изгибом, едва просматривалось ответвление, которого раньше там не было. Видимо, на его появление повлиял мой дуэт со светящейся хреновиной. По крайней мере, логика подсказывала именно это.
Фантазия рисовала всякое, начиная от нового тоннеля и заканчивая волшебными видами на грандиозный подземный город. Но то, что я увидел, было ещё более странным. Небольшая комната, примерно три на три метра, с купольным потолком. Точно так же высечена прямо в породе и отполирована до идеала.
Мы стояли у входа и тупо пялились на пустое помещение, даже близко не понимая его назначения. И снова мне выпада честь первым шагнуть внутрь. Осмотр стен ничего не дал, пол и потолок, тоже казались целостными. В том смысле, что невооружённым глазом не удалось заметить каких-то скрытых проходов.
Впрочем, на то они и скрытые.
— Ну, что скажете? — спросил Семецкий и его голос множество раз отразился от стен.
— Не знаю, вроде ничего нет, — пожал плечами я, находясь в этот момент прямо в центре.
— Что? — переспросил профессор, будто не разобрал ни слова. Он даже голову в проход сунул, показывая, что меня не слышно.
— Я говорю: нет здесь ничего! — ещё громче повторил я.
— Удивительно! — восхитился Семецкий. — Не представляю, как такое возможно? Вы что-нибудь слышали? — обратился он к Аде.
— What?
— Ой, простите, — смутился он и повторил вопрос на английском.
Некоторое время они что-то мяукали, а затем оба шагнули внутрь. И как только они переступили порог, проход за их спинами моментально захлопнулся, образуя абсолютно гладкую стену без видимых швов. Не знай я, что там только что находился выход, ни в жизни бы не нашёл. Впрочем, даже сейчас, в панике ощупывая это место, я так и не сумел обнаружить швов.
— Ну всё, пиздец, — выдохнул я и уселся на пол в углу.
— Не всё так ужасно, — попытался добавить оптимизма в ситуацию профессор. — У нас есть вода и еда. Несколько дней протянем.
— А дальше что?
— Что-нибудь придумаем, — пожал плечами он, внешне оставаясь совершенно спокойным.
— Do you hear that? — спросила о чём-то Ада.
Профессор вдруг замолчал и сделал вид, что к чему-то прислушивается. Затем помотал головой, глядя на норвежку, и не меняя выражения лица, принялся выхаживать по комнате. Вскоре он замер и улыбнулся.
— Евгений, попробуйте встать вон туда, — попросил он.
— Зачем?
— Просто попробуйте.
Я поднялся с пола и встал там, куда указал Семецкий.
— Ну и что? — спросил я. — Что должно было произойти?
— Попробуйте немного сместиться, но не сильно. Просто потопчитесь там. Ada, please don’t move.
Я немного сместился влево, затем вправо и уже собирался послать профессора куда подальше, как вдруг в подсознании снова всплыла какая-то мелодия. И как только я отыскал место, где она сделалась максимально отчётливой, мир вокруг изменился. Ещё мгновение назад мы были замурованы в каменном склепе, как вдруг оказались на лоне природы с восхитительными видами.