Чуть вдалеке шумел водопад, образуя радугу, и плавно переходя в спокойную реку, разрезающую на две части зелёную долину. У воды паслись звери — разные, многих я даже ни разу не видел, хотя знакомые тоже попадались. В голове продолжала звучать музыка, навевая умиротворение. Да и сами виды создавали ощущение покоя и уюта. Хотелось развалиться на мягкой травке, подставляя лицо под ласковые солнечные лучи, и больше никогда ни о чём не беспокоиться.
— Приветствую вас, потомки трёх ветвей! — вдруг прозвучал в голове бархатный, приятный голос.
— Что? Кто это? Вы это слышите?
— Удивительно! — вместо ответа произнёс свою коронную фразу Семецкий. — Кажется мы находимся в какой-то симуляции.
— Совершенно верно, — подтвердил его теорию голос.
— Кто ты? — спросил я.
— У меня нет имени. Я всего лишь машина.
— Типа компьютер? Искусственный интеллект?
— Да, в вашем понимании это наиболее близкое значение.
— Откуда ты знаешь наш язык?
— Разве это сейчас важно?
— А что тогда важно?
— Вы.
— What’s wrong with us? — задала вопрос Ада.
«Выходит, она тоже его понимает, а значит, общение происходит не совсем голосом», — подумал я.
— Верно, — ответил компьютер, — Я синхронизирован с вашим сознанием.
— Удивительно, — снова пробормотал Семецкий, — Просто невероятно! Сколько тебе лет?
— За время моего существования планета сделала сорок тысяч оборотов вокруг светила. Кажется, именно это вы называете годами.
— Но как такое возможно? — не поверил профессор, — Ведь ничто не может просуществовать столько времени без повреждений!
— Я состою из самовоспроизводящихся углеродных волокон, питаемых фотонами света. Если хотите, я могу загрузить в ваше сознание техническую информацию о себе.
— Хочу, — тут же согласился Семецкий.
— А можешь нашей подруге русский язык загрузить? — тут же ухватился за возможность я.
— Простите, но я не обладаю языковыми пакетами вашей цивилизации.
— Нос нами ты как-то общаешься? — задал наводящий вопрос я.
— Это обычная стимуляция нейронов. На самом деле вы даже не слышите мой голос, а я не произношу слова.
— М-да, самая обычная, — усмехнулся я, — Ладно, допустим. Это ты нас здесь запер? Мы ведь всё ещё находимся в горе, в каменной комнате?
— Верно.
— Так выпусти нас.
— К сожалению, на данном этапе это невозможно.
— Почему?
— Ваше присутствие необходимо, чтобы запустить протоколы восстановления.
— Восстановления чего?
— Династии трёх ветвей.
— Невероятно! — снова подал голос Семецкий. — Это настолько просто, что я не понимаю, почему мы не додумались до всего этого!
— Ваша цивилизация пошла по более сложному пути развития, — ответил компьютер.
— Юрь Михалыч, да подождите вы со своей наукой! — раздражённо бросил я. — Объясни ты толком, что за династия трёх ветвей?
— Основные представители человечества на этой планете. Вы являетесь их прямыми потомками, хотя ваша спираль претерпела сильные эволюционные изменения.
— И естественно, мы оказались здесь совершенно случайно? — скептически заметил я.
— Ответ отрицательный. Это я привёл вас сюда. Стоило больших трудов произвести селекционный отбор, но сложнее всего оказалось, собрать вас вместе.
— Как-то так я и думал, — нисколько не удивился я. — Выходит, рой — это твоих рук дело?
— Не совсем корректное сравнение — у меня нет рук.
— Это называется метафора, — блеснул эрудицией Семецкий.
— Понимаю.
— Так значит, это ты вбил в мою голову идею, что нам нужно сюда? — снова вступил в беседу я.
— Верно.
— Ты управляешь роем?
— То, что вы называете роем, является неотъемлемой частью меня. Не думаю, что при таком подходе можно считать это управлением.
— Давай зайдём с другой стороны: ты убивал наших людей. Зачем?
— Необходимый процесс селекционного отбора. Семена с множественными патологиями должны быть уничтожены, чтобы не испортить основной урожай.
— Чего? Какой ещё, на хуй, урожай⁈ Ты нормальный, нет? Мы о человеческих жизнях сейчас говорим!
— Я выполняю чёткие инструкции. Люди, о которых вы так переживаете, имели множество врождённых дефектов и не подходили под протокол восстановления. Вам не следует о них беспокоиться.
— Что ты намерен с нами делать? — задал правильный вопрос Семецкий.
— Я должен запустить протоколы восстановления. Необходим допуск.
— А не пошёл бы та на хер⁈ — выругался я, — От меня ты ничего не получишь.
— Я предполагал подобный ответ. Вы не единственный представитель своей ветви, есть и другие.
— Что произошло с людьми, которые здесь жили? — резко сменил тему я.
— Климатические изменения повлекли за собой ряд генетических изменений, которые привели к деградации общества. Иными словами, цивилизация погибла. Представители трёх ветвей успели направить ковчег в ближайшую звёздную систему, чтобы избежать полного вымирания. Но, видимо, что-то пошло не так и грязное семя каким-то образом попало на корабль. Я вижу его следы в ваших спиралях.
— Выходит, не так уж мы и подходим для протокола восстановления? — подметил Семецкий.
— В приёмной камере достаточно биологического материала, чтобы произвести необходимый отбор и запустить протокол восстановления. От вас требуется допуск, как от представителей трёх ветвей.
— And if we don’t give it to you? — спросила Ада, которая молчала всё это время.
— Ваше место займут другие.
— А что будет с нами? — спросил Семецкий.
— Скорее всего, вы погибнете.
— Ты убьёшь нас?
— Нет, это идёт вразрез с моими протоколами. Вас найдут и уничтожат деграданты.
— Кто? — уточнил я.
— Представители грязного семени. Их остатки до сих пор бродят по планете. Необходимо запустить протокол восстановления, чтобы остановить ошибочный эволюционный процесс.
— Так, стоп, — помотал головой я. — Так значит, ты смог убить кучу наших за считаные секунды, но с этими деградантами справиться не смог?
— Я не всесилен. Мои возможности сильно ограничены территорией. Эта часть материка — единственное безопасное место на планете. Если вы выйдете за пределы зоны покрытия, я не смогу вас защитить.
— Судя по всему, мы находимся в безвыходной ситуации, — подметил Семецкий. — А скажите-ка, уважаемый, это не по вашей ли инициативе мы не смогли покинуть планету?
— Прошу прощения за неудобства, но я не мог вас отпустить. Это противоречит моим протоколам.
— А как насчёт связи? Зачем ты блокируешь наш сигнал?
— Я не имею к этому отношения. Судя по данным, что находятся в моём распоряжении, радиоволнам ничто не препятствует.
— Значит, на Земле что-то случилось, — пробормотал я, ни к кому не обращаясь.
— Информация отсутствует, — всё же ответил компьютер, а затем вдруг всё погасло.
Мы оказались в полной темноте и, судя по ощущениям, всё ещё оставались запертыми в каменной комнате. Буквально мгновение ничего не происходило, а затем в голове прогремел механический голос: «Внимание! Ошибка системы. Требуется перезагрузка. Внимание! Ошибка системы…» — и так по кругу.
Я щёлкнул клавишей фонаря, и луч света выхватил из темноты открытый проход. Видимо, сбой разблокировал дверь, а возможно, полностью отключил всю охранную систему. Но вот вопрос: что его вызвало?
— Валим, быстро! — крикнул я, решив оставить все раздумья на потом.
Меня поняли все, даже Ада. Мы одновременно ломанулись к выходу и на мгновение замешкались в проходе, потому как влетели в него все разом. И всё же нам удалось выбраться. А когда мы вывалились в коридор и немного отдышались, то обнаружили, что вход в странную комнату снова закрылся.
— Интересно, что произошло? — озвучил я вопрос, который наверняка крутился на языке у каждого.
— По-видимому, какой-то сбой, — в своей манере ответил Семецкий. — И очень несвоевременный.
— В каком смысле? — Почуяв неладное, я покосился на профессора.
— Да я как раз подумал о том, что, может быть, стоит дать этой машине доступ к протоколам, — смущённо ответил он.
— Очень любопытно, — усмехнулся я. — Тем более что у меня были ровно такие же мысли.
Мы одновременно молча уставились на Аду. Девушка некоторое время так же пристально смотрела на нас, а затем вдруг на чистом русском языке произнесла:
— Кажется, я подумала о том же.
Тоннель снова погрузился в тишину. Поглощённые мыслью о том, что мы каким-то образом запустили эти чёртовы протоколы, последствия от которых совершенно непредсказуемы, мы даже не заметили, что норвежка заговорила по-русски. Лишь спустя пару секунд до меня дошло, что я понял каждое её слово. Судя по тому, что она вдруг прикрыла рот руками, наши мысли снова совпали.
— Стоп! — Я уставился на девушку. — Ты меня понимаешь? Отвечай: ты понимаешь то, что я тебе говорю⁈
Ада молча кивнула, глядя на меня широко раскрытыми глазами.
— Похоже, суперкомпьютер сделал нам небольшой прощальный подарок, — усмехнулся Семецкий.
— Лишь бы не последний, — поморщился я. — Давайте-ка выбираться.
Путь назад много времени не занял. Буквально через десять минут мы вывалились в пещеру и снова замерли в недоумении. Тела, что ещё совсем недавно лежали повсюду, исчезли. Лишь лёгкий запах гниения, всё ещё витающий в воздухе, говорил о том, что нам они не привиделись.
Под жалобный скулёж Жухлого мы выбрались на улицу, где поняли, что вонь внутри была не такой уж и лёгкой. Не знаю почему, но мне хотелось поскорее свалить подальше от этого места. И несмотря на то, что солнце уже упало за горизонт и миром овладела ночь, мы всё же решились на спуск.
Подсвечивая себе под ноги фонарями, мы осторожно продвигались по древней тропе. Иногда останавливались, чтобы отыскать очередной поворот, который спрятался за сухими колючками. И хоть мы не спешили, путь до вездехода занял гораздо меньше времени, чем подъём.
У машины нас встретил Нос. Ещё до того, как я посветил на его лицо, уже понял: что-то случилось. Зная его характер, я бы ни разу не удивился, застав его спящим в салоне. Но вот так, чтобы он нервно метался из стороны в сторону в ожидании нас? На него это совсем не похоже.