Вот только, черт возьми, не нашлось среди них смутьяна, оторвы, который, как когда-то Вадим Евсеев, взял бы и крикнул в камеру: «Кто фавориты? Испанцы? Х… вам!»
Конечно же, когда меня редко, но спрашивают, почему мы тогда остановились за шаг до финала, я профессионально говорю, что шансов против испанцев у нас не было изначально. Ведь так хочется вместе со всеми безоглядно радоваться неожиданной бронзе. И звучать спокойно, солидно, интеллигентно. Не так, как Вадик…
Что же касается Широкова, то после окончания турнира, в котором он больше не сыграл ни разу, Роман в присутствии Виталия Мутко отказался пожать мне руку. Конфликт был исчерпан несколько лет спустя на трибуне Дворца спорта на Ходынке перед одним из матчей хоккейного Кубка Первого канала. Поговорили мы, в частности, и о том, что во время игры в Инсбруке футболист, естественно, не мог слышать моих слов и оценить их корректность или некорректность. Ну а сразу после матча в дело вступили «доброжелатели» со своими сочувственными комментариями.
Чем-то похожая история случилась у меня с Валерием Газзаевым в бытность его главным тренером ЦСКА. После матча в Санкт-Петербурге, уже возвращаясь домой из Шереметьево, я услышал от него по телефону весьма неприятную оценку моего репортажа.
Газзаев не мог понять, что я «имею против него лично» и, прямо скажу, в весьма жесткой форме предложил «назначить встречу».
Я же посоветовал Валерию сначала посмотреть запись трансляции и самому оценить то, что я говорил в ней о ЦСКА и его тренере.
Помню, тогда не спал всю ночь. Обидно было получить незаслуженный упрек от уважаемого мной человека, которого я, кстати, всячески поддерживал после его вынужденного ухода из сборной. И конечно же, от того «одиннадцатого номера», фамилию которого я, его ровесник и еще далеко не комментатор, надрывая горло, орал в «Лужниках» летом 84-го, болея за «Динамо» в победном финале Кубка СССР.
А наутро Валерий Георгиевич позвонил: «Все нормально, Виктор. Я посмотрел запись. Это мои друзья сгустили краски. Такое бывает: уж очень они за меня переживают. Думаю, на наши отношения это не повлияет. Вообще, по моему опыту, из таких недоразумений часто вырастает длительная дружба».
Не могу сказать, что эта история сблизила нас до совсем дружеских отношений. Но тени обиды и недосказанности не осталось. Как и ни с одним другим человеком в столь пестром футбольном мире. Факт этот меня столь же радует, сколь и удивляет.
Может, я ошибаюсь. Тогда сразу звоните.
О Симоняне на Копакабане
Возвращаясь к теме провидческого планирования Хиддинка на Евро-2008, замечу, что его удивительно наглядным подтверждением стал провал российской сборной на следующем чемпионате Европы. В первом матче группового турнира наша команда под руководством Дика Адвоката разгромила чехов. По иронии судьбы игра закончилась с тем же счетом, как и в матче с испанцами год назад, — 4:1, только уже в нашу пользу. Но на это, видимо, как в фильме «Волга-Волга», ушел весь пар. Недальновидность привела к тому, что в итоге мы с никому не нужными тремя очками бесславно досрочно вернулись домой.
В этом повествовании невольно приходится перескакивать с одной темы на другую, а затем возвращаться к первоначальной, но ведь именно такова причудливая жизнь спортивного телекомментатора. Так отчего же не соблюдать ее естественную стилистику?!
Возвращаясь к принципу «здесь и сейчас», то есть к тому, что победа в представлении множества людей не может быть этакой отложенной задачей, вспомню развивавшуюся на моих глазах историю Анатолия Бышовца, который подхватил бесхозную сборную летом 1998 года. Проницательный тренер, умеющий просчитывать на много шагов вперед, Анатолий Федорович после ухода Бориса Игнатьева согласился взяться за национальную команду (вот были времена!) только с одним очень существенным условием. Бышовец обещал подготовить конкурентоспособную сборную к следующему мировому первенству, то есть фактически пожертвовав очередным циклом, в который входил чемпионат Европы-2000. Новый тренер удивительно быстро получил заверение в том, что с этим никаких проблем не будет: работайте спокойно.
Но уже в сентябре неожиданно, как снег зимой в России, подошло время матча с Украиной. Даже в те далекие времена это было принципиальным противостоянием. Эх, о такой, мирной принципиальности сейчас говоришь со вздохом и надеждой на лучшее. Помню, как в ответ на замечание редактора трансляции о том, что меня плохо слышно с комментаторской позиции киевского стадиона, пошутил в эфире, мол, конечно, Украина-то теперь стала от нас немного дальше. Знал бы я тогда…
Помимо серьезных официальных отборочных игр, в том числе против (помимо украинцев) сборной французов в ранге чемпионов мира и неуступчивых исландцев, Бышовец и соперников по товарищеским матчам подобрал еще тех! Выездные встречи со шведами и испанцами, а в довершение всего — Бразилия.
Досадные два раза по 2:3 против Украины и Франции. Решивший все автогол Юрия Ковтуна в Рейкьявике. И еще два поражения по 0:1 в пригороде Стокгольма и испанской Гранаде. К полету в Рио-де-Жанейро мы (а я, не оставляя телевизионных дел, работал пресс-атташе сборной) в итоге подошли с пятью проигрышами подряд, фактически принятым решением об отставке главного тренера и недобором футболистов. Так, в самолете на Рио среди нас не было игроков московского «Спартака», которых элементарно не отпустили под потрепанные знамена сборной. Поэтому красно-белых гордо представлял только Никита Симонян.
И если игра нашей сборной в городе Форталеза в итоге стала провалом, то выступление Никиты Павловича потрясло Копакабану. Тогда еще совсем молодой, только что отпраздновавший 72-летие, он с партнерами противостоял команде Бышовца.
Да, имевшая несколько дней запаса перед большой игрой сборная для матча на пляже разделилась на две части. Точнее, разделилась не сама, а по воле главного.
Надо сказать, что Бышовец всегда был и остается известен любовью к хорошо укомплектованным клубам. Вот и сейчас, стоя по колено в водах Атлантики, он называл составы: «Никита Павлович, Насибов (Миша Насибов — многолетний массажист сборной. — Прим. В.Г.), Гусев и доктор (Александр Ярдошвили — один из самых известных медицинских специалистов в нашем футболе. — Прим. В.Г.). А со мной, — продолжил Анатолий Федорович, — Панов, Витя Булатов, Есипов и Корнаухов. Поехали!»
Перечить тренеру мне не хотелось. Бог с ней, с явной разницей в классе двух властно сформированных команд. Вот только…
«Получается, у вас пять человек, а у нас — четыре», — робко возразил я.
«Хорошо, возьмите еще вон кого-то из мальчишек».
Наш «главный козырь» Симонян, бесспорно, самый именитый форвард из имевшихся в наличии (тут уж не поспоришь), мудро использовал отсутствие в пляжном футболе правила «вне игры». Расположившись недалеко от одной из штанг ворот соперника, он к тому же соорудил себе на песке удобный плацдарм. И, получив мяч, наносил с утоптанной площадки сокрушительный удар. Окружившие «поле» мальчишки аплодисментами и приветственным свистом оценивали мастерство ветерана.
Мысленно возвращаясь в детство, вспоминаю, как однажды на матч «Динамо» с донецким «Шахтером» взял с собой фотоаппарат. И надо же — по проходу между рядами сзади идет сам Симонян! Какая удача! Я разворачиваюсь, нацеливаю объектив, но медлю, и в кадр попадает только спина легендарного футболиста!
И тут же вижу, что вдали, в ложе на слиянии Северной и Восточной трибун динамовского стадиона, прямо за туннелем для выхода игроков, поднимается по ступенькам Владимир Маслаченко. Щелчок — есть фото!
Спина Симоняна и крошечный Маслаченко стали предметом зависти моих друзей-спартаковцев, без преувеличения под увеличительным (извините за каламбур) стеклом рассматривавших эти фотоснимки. Думал ли я тогда, что когда-то буду выходить на поле, пусть даже вот в таких, своеобразных матчах, с этими замечательными людьми? И уж тем более по-дружески общаться.
Интеллигентнейший Никита Павлович всегда называет меня исключительно по имени-отчеству. А Владимир Никитич с его ироничным прищуром почему-то неизменно обращался ко мне: «Красавчик». И совершенно неожиданно, впервые за все время нашего общения позвонил 31 декабря. Откуда-то с гор, чтобы поздравить с Новым годом. Наступал 2010-й. Последний в его жизни.
Самый странный матч с Бразилией
По ходу пляжной игры «имени Бышовца» под палящим солнцем Копакабаны изменения в составах все же произошли. На нашу сторону был переведен Олег Корнаухов, с паса которого я умудрился забить, возможно, самый красивый мяч в жизни. Армейский защитник ве́рхом сделал мне пас вдоль воображаемой центральной линии, и я издалека влепил с лета. Отчаянный прыжок выполнявшего функции голкипера Валерия Есипова не помог. Мяч влетел в верхний угол, а Бышовец пожал руку: «Решено, с Бразилией выходишь!»
На ноябрьский матч в город Форталеза на севере Бразилии российская сборная летела из Рио в одном самолете с соперником. Кафу, Ривалдо, Денилсон…. А в салоне бизнес-класса — главный тренер Вандерлей Лушембурго, к которому я подсел на предмет интервью, а в итоге так и заснул. Беспардонно, в удобном широком кресле.
Все на глазах 76 тысяч зрителей началось с получасовой задержки из-за проблем с электричеством, а закончилось сокрушительным поражением гостей (1:5). С единственным радостным моментом: при счете 0:5 «мой ассистент» Корнаухов в своем первом и последнем в жизни матче за сборную реализовал пенальти.
У нас дома эту игру увидели, но без моей озвучки. Комментаторская кабина на стадионе «Эстадио Пласидо Кастельс», и так похожая на склеп, отдавала каким-то каменным эхом еще и из-за своей абсолютной пустоты. «Аппаратура? А что, вы ее не привезли с собой?»
Отвечать на этот вопрос не было никакого смысла. За стеной предусмотрительные немцы, которые почему-то транслировали даже не «контрольный», а совершенно товарищеский матч на Германию, разворачивали свое богатое оборудование. Мне же достался лишь мобильный телефон нашего местного сопровождающего. Своего сотового у меня тогда еще не было, и сердобольный бразилец сжалился. Но имел я в своем распоряжении лишь… одну минуту.