разговариваешь?» И все же — кто за меня, если не они, мои любимые?
…Кот был подобран на Тверской. На лестничной клетке, по соседству с квартирой Ирины и Сергея Стариковых. Со знаменитым хоккеистом мы тогда, в середине 90-х, отмечали его возвращение в Россию. Ира прилетела из Америки еще раньше — в 1993-м мы вместе принялись работать на проекте «ЦСКА — Русские пингвины», на три удивительных года по-партнерски объединившем армейский клуб с питтсбургскими «Пенгуинз» (у нас даже специалисты, побывавшие за океаном, почему-то упорно называют его «Пингвинз»). Вслед за женой прилетел и двукратный олимпийский чемпион.
Вечер у гостеприимнейшей семьи Стариковых был веселым, добрым и обильным. Но все хорошее, увы, кончается. С печальной мыслью я захлопнул за собой дверь и сразу увидел эти глаза. Они смотрели на меня из темноты, напоминая обложку альбома рок-оперы «Cats» — желтые на черном фоне. Пришлось снова постучать в дверь, чтобы поинтересоваться, кому принадлежит это грустное существо?
«Вот соседка умерла, родные приехали, похоронили, — сказала Ириша, — а что с ним будет, не знаю. Пока вот на лестнице».
Если о предмете кражи говорят: плохо лежит, — то этот кот, на мой не совсем трезвый взгляд, плохо сидел. Один, в темноте, беззащитный…
Через мгновение он оказался у меня за пазухой. Мы жили не так далеко, на Новопесчаной, и дорога в полуночном автобусе, пусть даже по занесенной снегом столице, не заняла много времени. Дверь, несмотря на довольно позднее время, открыла маленькая Нина. Детские глаза встретились с глазами, выглядывающими из-под моего пальто, и квартиру огласил торжествующий крик: «Мама, смотри, папа лемура принес!»
Сразу же вспомнилась еще более ранняя сценка. Из детской комнаты внуковской дачи посреди ночи мы вдруг услышали: «Мама, мама! Кенгуру!» Держась одной рукой за перекладину своего манежа, Ниночка другой указывала на противоположный угол. Там, прислонясь к стене, на задних лапах стояла крыса…
Художественное восприятие мира в итоге сделало свое дело. Сегодня Нина — актриса Московского художественного театра имени Чехова.
Загадка для Рода Стюарта
Старшая дочь Юля, филолог, знаток, среди прочих языков, японского, заставила учащенно биться мое меломанское сердце, когда после окончания МГУ начала, параллельно с повседневной работой, принимать участие в организации московских гастролей мировых рок-звезд. Рассказы о деликатном семьянине Дэвиде Ковердейле из «Whitesnake», каждую свободную минутку звонившем домой, или о бывшем лидере «Pink Floyd» Роджере Уотерсе, наоборот, подтвердившем слухи о своем суровом нраве, я слушал, глотая слюни. А охраняют, оказывается, сильнее всех Бритни Спирс. Зачем? А группа U-2 — прекрасные дружелюбные ребята. А сэр Элтон Джон — просто душка, в порядке исключения не отказал в автографе для Юлиных родителей. А все тот же мой любимый Уотерс велел уволить водителя уже после первой поездки по нашей столице: из аэропорта в гостиницу. Очевидно, все знающий о стенах Роджер был просто не в курсе состояния наших дорог и приписал непривычную тряску непрофессионализму человека за рулем. А скандальный Оззи Осборн, к тому же измученный налетевшей во время гастролей зубной болью, кричал во весь голос, мол, позовите Джулию, буду разговаривать только с ней.
Особенно заинтересовала меня история с Родом Стюартом. Ведь его рассказ подтвердил то, что я слышал от непосредственных участников печального матча с шотландцами на чемпионате Европы-92 в Швеции. Команда СНГ (если кто-то не помнит, так некоторое время называлась наша страна) под руководством Анатолия Бышовца достойно провела два матча в предварительной группе, которые завершились боевыми ничьими с немцами и голландцами. В решающей игре нам нужна была победа над сборной Шотландии, которая уже потеряла шансы на продолжение участия в турнире.
Полузащитник Игорь Добровольский вспоминал, что с появлением соперника на газоне стадиона «Идроттспаркен» в Норрчепинге над полем повеяло перегаром. Причем запах этот прекрасно лег на историю, накануне рассказанную другим нашим футболистом. Алексей Михайличенко, тогда выступавший за шотландский клуб «Глазго Рейнджерс», на правах «своего» за день до матча побывал в лагере неприятеля. И, вернувшись, доложил, что уже на собранных в дорогу чемоданах соперник развернул грандиозную пирушку, где пиво и виски лились рекой. Подразумевалось, что за исход встречи мы можем быть спокойны.
Стоит ли напоминать, что в итоге, наверно, самый странный в моей жизни и просто не поддающийся объяснению матч завершился поражением сборной СНГ — 0:3.
Мой хороший друг — знаменитый спортивный врач Зураб Орджоникидзе, в разные годы, в том числе и тогда, работавший в сборной, считает слухи о шотландцах явно преувеличенными. Говорит, выпивали в основном резервисты. Но вот Род Стюарт на сто процентов подтвердил разведданные, добытые Михайличенко. Ведь шотландский певец, будучи ярым фанатом, по приглашению национальной федерации принимал участие в той вечеринке.
Пострадал тогда не только престиж нашего футбола, но и мой первый телевизионный сюжет. Поехав на турнир в качестве корреспондента агентства РИА «Новости», я уже внештатно сотрудничал с Первым каналом, где готовил и вел еженедельную итоговую программу «Спорт-уикэнд». По воле судьбы жил я в Швеции в одной гостинице с женами наших футболистов: Колывановой, Чернышовой, Онопко… Практически все женатые игроки приехали не одни, но находились отдельно от своих вторых половинок. Свидание было обещано только после выхода в следующую стадию соревнований, которой тогда сразу был полуфинал.
Так вот, я не мог не воспользоваться случаем и не взять дня за два до игры интервью у милых дам. Кассета «Аэрофлотом», а тогда это было единственным способом переправить видеоматериал, улетела в Москву и уже ждала своего часа. Но так и не дождалась. После досадного поражения солнечные пожелания и слова надежды уже никому не были нужны.
А свидание в итоге состоялось. До сих пор перед глазами стоит печальная фигура Андрея Канчельскиса, обнимающего на прощание свою жену (ныне супругу певца Стаса Михайлова) у ворот стадиона. Даже домой семьи летели отдельно. В разных самолетах. Чтобы знали!
Помню мрачные интервью наших ребят по возвращении. Так, Михайличенко уже в аэропорту заявил, что это была его последняя игра за сборную СНГ. Впрочем, она сама совсем скоро перестала существовать как таковая по причине, далекой от футбола.
«Передай своему папе, — скажет Род Стюарт моей дочери, — что я не могу понять, как наши ребята тогда вообще смогли выйти на поле, ведь они с трудом держались на ногах! А уж как умудрились забить три мяча и выиграть — это вообще загадка!»
Знаменитый шотландский певец оказался большим любителем оружия. Уйти из музея на Поклонной горе заставила его лишь опасность окончательно опоздать на репетицию. А Брюс Дикинсон, лидер группы «Iron Maiden», лично пилотировавший их собственный самолет с традиционным номером рейса «666», прибыл с полным набором экипировки для фехтования. Впрочем, эти истории можно рассказывать без конца.
…Юля, отправившись затем в Лондон с целью продолжения образования в Университете Вестминстера, нашла там свое счастье. Теперь Михаил и Юлия Зельманы — родители моих трех прекрасных внуков. Причем вслед за прекрасной Мириам в течение двух лет появились ребятишки с «битловскими» именами: Джуд и Сейди-Мишель (в репертуаре группы «The Beatles» были песни «Hey Jude», «Sexy Sadie» и «Michelle»). А значит, о моих дедовских колыбельных, если я, конечно, буду допущен, можно уже не спрашивать.
Конечно, пеленая нашего младшего Мишку, мы с моей женой предполагали, что он весьма скоро может стать дядей. Но что к 12 годам — уже трижды! Думаю, для него столь милый моему сердцу хет-трик стал не меньшим сюрпризом, чем для нас с Олей, ныне трехкратных деда и бабки.
Синхронное плавание
Среди «Больших гонок» и «Хочу знать», «Властелина гор» и «Властелина вкуса» особняком в некомментаторской части моей жизни стоит работа синхронного переводчика.
Нас учили этому в родном институте, поэтому микрофон, наушники и сама комментаторская кабина изначально не были для меня чем-то экзотическим. Да и в принципе работа синхрониста и комментаторская имеют много общего. Умение, «раздвоив» свое внимание, в то же время сосредоточить его на главном, увидеть и услышать все, при этом продолжая говорить…
В начале 90-х в жизни Международной федерации хоккея наступил момент, когда проведению его конгрессов стал мешать… шум в зале. Нет, дело было, конечно, не в потере интереса собравшихся к проблемам и задачам любимого вида спорта. Просто с развалом Советского Союза на форумах в одночасье появились представители новых федераций — Белоруссии, Украины, Казахстана, бывших прибалтийских республик…
А это значит, что девушка или молодой человек, до того нашептывавшие перевод на ухо единственному делегату от СССР, мгновенно были «клонированы», и зал наполнился этаким «русским гулом».
Тенденцию быстрее других заметил и оценил мой бывший начальник по спортивной редакции ТАСС и добрый друг Всеволод Кукушкин. Весь хоккейный мир зовет его не иначе как Сева и знает уже сто лет. Ведь Сева многие годы работал личным переводчиком патриарха нашей хоккейной дипломатии, в прошлом известного хоккеиста и арбитра Андрея Старовойтова.
Собственно, и сам Кукушкин со временем стал «патриархом», по ходу дела войдя в различные комитеты организации. Но дело даже не в этом. Общительный, умный и острый на язык человек, он стал, если хотите, символом «адекватного русского» в международной хоккейной семье.
И вот Сева сказал: «Нужны кабины для синхронного перевода и приемники с наушниками для сидящих в зале. Ну и, конечно, русский теперь должен, наряду с английским и немецким, стать официальным языком организации». Сказано — сделано. Тогдашний генеральный секретарь ИИХФ милейший швед Ян-Оке Эдвинссон дал идее зеленую улицу.