Ну а Рене Фазель не имел ничего против. Во-первых, летом 1994 года на Генеральном конгрессе в Венеции он только-только был избран президентом, и роль «новой метлы» в разных смыслах, думаю, вполне укладывалась в концепцию его руководства. Во-вторых, зубной врач и хоккейный арбитр из Швейцарии, он неизменно хорошо относился и относится к России, что, согласитесь, фактор весьма существенный.
Как говорится, чтобы жизнь не казалась медом, тогда же в прекрасном городе на воде меня обокрали, вытащив из оставленного в номере кошелька 400 долларов. Позже я узнал, что до этого был ограблен живший по соседству президент нашей хоккейной федерации Валентин Сыч. Но сумма составила всего 50 долларов, которые лежали у него на столе. Валентин Лукич не стал об этом сообщать, поэтому тревога поднята не была и вор продолжал действовать.
Из местного отделения полиции, куда я, естественно, добирался на катере, мое дело передали в Милан. На протяжении двух лет оттуда приходили волнующие сообщения о ходе расследования. Но, как выяснилось, комиссар Каттани бывает только в кино.
Еще одна кража, связанная с хоккейными поездками, произошла в том же году, уже на следующем конгрессе. Его участники ужинали в невероятном для подобного мероприятия месте. Это был лондонский Музей мадам Тюссо, друзья! Да-да прямо среди восковых фигур. Короли, звезды спорта, преступники… Кто-то даже попросил передать соль… Нет, это я уже выдумываю. Но остальное — чистая правда. Как и то, что, вернувшись в роскошную гостиницу, мы с Олей не нашли в номере ее украшений, косметики и часов, подаренных Шведской федерацией хоккея, которая была организатором лондонского конгресса. Что самое интересное, недосчитались мы и денег — в количестве… пяти рублей.
Обиднее всего была реакция местных полицейских, заподозривших нас, как сказали бы футболисты и хоккеисты, в «нырке». Фраза констебля (хм, а как эмоционально звучит это слово!) была следующей: «Никогда в этой гостинице ничего не пропадало, а вот приехали русские — и у них, конечно же, сразу украли!»
Но это мелочи. Вот уже четверть века Фазель — у руля международного хоккея.
И столько же мы с Всеволодом Владимировичем — в кабине синхронного перевода. Кстати, сейчас слово «синхронистка» постепенно приобретает мужской род и в спорте…
Десятки городов — от Вильямуры до Форт-Лодердейла, от Торонто до Парижа. Переложение с английского на русский и обратно речей, уставов, писем — всего и вся. Я искренне смеялся, когда один случайный сосед за кружкой пива в аэропорту Тель-Авива уличил меня в незнании хоккейных правил. Не хотелось тогда погружаться в эту тему, поэтому незадачливый болельщик так и остался в неведении, что правила эти я перевожу еще с прошлого века, обсуждая и перепроверяя каждую строчку, а то и каждое слово с канадцами и чехами, финнами и шведами…
Хотя, соглашусь, было время, когда эти правила сам нарушал безбожно. В заснеженном Внуково, на том сам корте, где летом царили Игорь Ильинский и Николай Озеров, зимой начинались наши хоккейные сражения: команда моих московских приятелей билась с командой дачных. Не было у нас специальных вратарских коньков и щитков, поэтому мы с Андреем Резининым, человеком вкуса и ценителем изящного, надевали валенки. А вот перчатки у нас с моим другом и однокурсником были настоящие, голкиперские. Для хоккея с мячом. Позже появились и для шайбы. Но отечественный производитель, видимо, не знал, что две лопасти ловушки должны смыкаться. Исправляя этот недочет, мы подкладывали ее под спину на ночь. Когда я сегодня рассказываю об этом Владиславу Третьяку, он смеется: не только вы, ребята…
Глава тринадцатаяБез микрофона
…Представительницей самых желтых газет,
Ты придешь к нему в номер, где сломан клозет,
Где лежит он, расхристан, с валютой в горсти,
Чтобы взять интервью для скандальной статьи…
Лицом в салате
Однажды мне предложили написать книгу за неделю. И на недоуменный вопрос относительно столь короткого срока потенциальный издатель ответил, мол, так все же проще простого: отбираете свои лучшие авторские колонки из «Спорт-экспресса» — и вперед.
Зная, что такие вещи делаются, я все же отказался, отдав предпочтение другому формату. Но одну из глав не мог не посвятить очень важному периоду в моей жизни.
Уверен, что все начинается именно с «пишущей» журналистики. На моей памяти немало примеров, когда молодой человек, даже хорошо осведомленный о телевизионных технологиях и любящий спорт, претендовал на корреспондентское или комментаторское место, но не получал его из-за отсутствия практики написания текстов. С другой стороны, я, без сомнения, закрывал глаза даже на неумение претендента держаться перед камерой, если в его «портфолио» были талантливые газетные или журнальные статьи.
Едва ли не самым многоплановым в моей творческой жизни был период, когда я, уже внештатно работая на ТВ, возглавил первый отечественный цветной ежемесячный журнал о футболе. Он получил название «Матч». И если бы я был Нострадамусом или просто коммерчески мыслящим человеком, то, конечно, это звонкое слово, как и «берегите себя», запатентовал бы еще тогда.
Улыбаюсь, но на моей памяти то был единственный пост главного редактора, от которого еще на уровне идеи о новом издании отказался мой хороший друг Константин Клещев. Ведь впоследствии Костя установил «всероссийский рекорд», в разные годы возглавив две извечно конкурирующие газеты «Спорт-экспресс» и «Советский спорт». Он же был первым главным редактором журнала «PROСпорт», и далеко не только его.
С большим теплом сегодня вспоминаю фантастически креативную группу журналистов нашей редакции, в конце 1995-го заселившихся в средних размеров помещении на Петровке, 16.
Строгий, не дававший никому спуску ответственный секретарь Юра Бугельский. Слово «спуск» звучит здесь неплохим каламбуром, потому что Бугель — человек, хорошо известный в горнолыжных кругах. Всеми иллюстрациями занимался Андрей Желнов, великолепный фотомастер и при этом отличный организатор, привлекавший к работе лучших фотокоров уровня Александра Федорова, Владимира Родионова, Игоря Уткина. Сегодня Андрей руководит направлением мультимедиа в «Советском спорте». Кстати, помимо фото мы широко использовали в оформлении рисунки и карикатуры. Забавнейших персонажей рисовал Саша Заяц. Который еще и пел. Знали ли мы тогда, что он, Александр О’Шеннон, со временем станет одним из грандов авторской песни, лауреатом больших конкурсов и прославится как автор знаменитой «На станции „Панки“ живут лесбиянки…»
Группу пишущих журналистов-редакторов составили ребята, которые в своей области и сегодня дадут сто очков форы любому. Алексей Кузнецов, Борис Богданов и Владимир Константинов — люди тассовской школы, после «Матча» сказавшие и продолжающие говорить свое слово на ключевых позициях в спортивной журналистике.
Писал для нас и тогда еще дебютант телеэфира Василий Уткин, и гуру отечественной спортивной прессы Александр Горбунов. Авторами были, увы, уже покойные мэтры Владимир Дворцов и Борис Левин. Прекрасные материалы приносили Сергей Микулик, Игорь Рабинер, Аксель Вартанян, Михаил Мельников, Николай Яременко, Александр Нилин, Юрий Цыбанев, Олег Винокуров…
И еще человек, при знакомстве представившийся: «Кто я? Некто Голышак».
Да, ныне получивший вместе со своим соавтором Александром Кружковым уже не одну журналистскую премию за материалы на страницах «СЭ», Юрий раскрылся у нас. Как и другой автор классных спортивных текстов — мой друг детства Андрей Грин, впоследствии занявший высокий пост в Москомархитектуры. Телевизионные байки представлял на суд читателя известный останкинский режиссер Евгений Гришин.
Изобретательный и стремительный на поле капитан футбольной сборной российских журналистов Юрий Панкратов был таким же и в «Матче», совмещая работу корреспондента с добычей рекламных контрактов. В роли коммерческого директора выступал и Владимир Малушков, прозванный «Биг-Беном» за свою стать и любовь ко всему британскому.
Делая «Матч», мы вовсю пытались отойти от пресловутых «голов, очков, секунд».
Когда нынешний кибернетический колосс «Фэнтези-футбол» был еще в зачаточном состоянии, журнал по инициативе эрудированного и изобретательного Игоря Гольдеса начал для читателей опередившую свое время игру «Матч 100». Очки там начислялись в виде присуждаемых участникам «толстых колосков». С учетом того, что в те годы Профессиональную футбольную лигу возглавлял Николай Толстых, а Российский футбольный союз — Вячеслав Колосков, нам это казалось забавным.
Нестандартные интервью и рубрики, веселые фотоконкурсы и стихи, выборки из ярких читательских писем… Но издатель Андрей Мальгин в духе того времени порой требовал от меня и другого.
«Хотите фото Виктора Онопко поставить на обложку? Хорошо, но Онопко нужен нам не в высоком прыжке с повязкой капитана сборной. Это по́шло. Он нужен нам лицом в салате, пьяный!»
Не поддержав этот посыл, я остался благодарен Андрею уже хотя бы за то, что на его дне рождения познакомился с семейной парой: Беллой Ахмадулиной и Борисом Мессерером. А то, что бросил он наше издание, как мне казалось, на самом взлете, весной 97-го, предпочтя тему «Туризм и отдых», так, возможно, взлет мне только привиделся: в экономических делах я не дока.
«Матч» читали. С гордостью вспоминаю, как на мою колонку «Молчание Ярцева», посвященную возвращению Олега Романцева к руководству «Спартаком» после того, как клуб без него стал чемпионом страны, откликнулся Станислав Черчесов. Тогдашний вратарь «Тироля», где-то раздобыв мой домашний телефон, позвонил из Австрии, специально чтобы похвалить написанное. Было приятно.
В свои лучшие времена «Матч» закладывался на самостоятельные зарубежные поездки, но и не гнушался «паразитированием» на телевидении. Из каждой своей комментаторской командировки я привозил и какие-то материалы для журнала.