Red Bull, Toro Rosso и Force India, мой любимый француз проехал круг с тапкой в пол.
Неприятности у Кевина случились не по его вине (возникли проблемы с балансом, и не оказалось возможности опробовать «суперсофт» для квалификации), и, хотя он расстроился, оказавшись в хвосте пелотона, он знал, что машина быстра, и это помогло ему сохранить уверенность в себе.
Не буду подробно рассказывать о самой гонке, так как для нас она была довольно дерьмовой и закончилась двойным сходом. Роман сошел из-за утечки жидкости на 14-м круге, а Кевин – на 47-м из-за проблем с подвеской. Честно говоря, не такую гонку мы хотели и ожидали. В любом случае идем дальше.
К счастью, ситуация довольно быстро улучшилась, и к тому времени, как мы покинули Гран-при Испании в Барселоне, в нашем активе было три очка. С другой стороны, у нас было и четыре схода, так что мы не слишком расслаблялись. В перерыве между гонками в Барселоне и Монако у меня состоялся разговор с Джином, и на этот раз наши амбиции и ожидания совпали. «Самое время закончить двумя машинами в очках, – сказал я ему. – И знаешь, я не думаю, что мы слишком далеко от этого». Наверное, глупо было говорить подобное сверхамбициозному боссу, особенно когда речь шла о такой непредсказуемой гонке, какие бывают в Монако. Однако в 2016-м мы финишировали в княжестве на 11-м и 13-м местах, так почему бы, черт возьми, не попробовать добиться большего?
В 2017 году Гран-при Монако должен был состояться в 75-й раз, и, как следствие, там проходило много праздничных мероприятий. Не то чтобы я присутствовал на многих. Я всегда был осторожен, чтобы не вовлекаться во все это, и предпочитал наблюдать со стороны. К счастью, начиная с 2017 года на время выступления Haas в Монако я останавливался у друга по имени Андреа Джанетти, который живет на безопасном расстоянии от места событий. Есть хорошая история о том, как возникла эта договоренность.
В 2016-м для команды забронировали что-то вроде апарт-отеля, который находился довольно далеко от паддока. Мне место показалось необычным: атмосфера в нем царила действительно странная. Однажды вечером я пошел поужинать с Андреа, и он спросил меня, где мы остановились.
– Вы остановились где?! – встревоженно переспросил он, когда я сказал ему. – На кой черт вы туда поехали?
Должно быть, он решил, что мы будем жить в каком-нибудь Beach Plaza или типа того.
– Отелей в Монако не то чтобы до хрена, – ответил я. – Нужно брать что дают.
– Понятно, но знаешь ли ты, что это место обычно посещают проститутки? Оно славится этим.
– Что ж, этого я не знал. Проститутки высшей категории, надеюсь?
– Понятия не имею. Они останавливаются там на пару месяцев, зарабатывают кучу денег и затем съезжают. Репутация у местечка что надо.
– И как там сейчас?
– Черт его знает. Должно быть, их выселили на время Гран-при. А почему бы тебе теперь не останавливаться у меня, когда ты в Монако?
– Чтобы не ночевать рядом с высококлассными профурсетками? Мне надо подумать.
Вот так и пошло. В течение следующих семи лет во время гонок в Монако я гостил у Андреа в его прекрасной квартире, и он всегда был замечательным хозяином. Grazie[19], Андреа.
Не могу вспомнить почему, но в Монте-Карло мы представили совершенно новую расцветку машины. Кажется, в представлении также участвовало и новое Т-образное крыло. Квалификация в целом прошла хорошо. Роман попал в третий сегмент, что было здорово, и Кевин мог бы тоже, если бы не трафик. В итоге он квалифицировался на 13-м месте, но затем переместился на 11-е после того, как Дженсон Баттон и Стоффель Вандорн получили штрафы на стартовой решетке. Роман квалифицировался восьмым, так что в общем мы были довольны.
Кевин провел один из лучших стартов, которые я видел в Монако, и в повороте «Сен-Дево» был сразу за Романом. Затем, когда Серхио Перес на 16-м круге отправился в боксы за новым передним антикрылом, наши гонщики поднялись на седьмое и восьмое место соответственно. Во время гонки машина безопасности появлялась, думаю, три или четыре раза, а также было восемь или девять сходов, и, когда мы наконец смогли вдохнуть свежего воздуха после клетчатого флага, Роман закончил гонку восьмым, а Кевин – 10-м.
Оглядываясь назад, можно сказать, что финиш новой команды в Монако обеими машинами в очках всего на второй сезон в «Формуле-1» был выдающимся достижением, однако в то время мы едва ли могли оценить это по достоинству. Точно не в полной мере. Конечно же, все были довольны, и, с нашей с Джином точки зрения, результат соответствовал ожиданиям. Говоря, что мы не могли оценить его по достоинству, я имел в виду, что масштаб достижения стал понятен нам только тогда, когда мы осознали, насколько сложно его повторить. Как только мы уяснили это, все стало предельно очевидно.
В последующие годы финиш двумя машинами в очках стал для меня чем-то вроде навязчивой идеи или как минимум цели. Я руководил командой с двумя машинами, и моим конечным устремлением было добиться того, чтобы оба автомобиля регулярно показывали хорошие результаты. Даже когда одна из наших машин заканчивала гонку в очках, а другая вынужденно сходила или разбивалась, это омрачало достижение, по крайней мере для меня. Каждый в команде в той или иной степени ощущал что-то подобное (вероятно, за исключением гонщика, который набирал очки), но для руководителя эти чувства сильнее.
К этому моменту мы, как команда, определенно заматерели. В наш первый сезон все, что мы делали, будто бы носило оттенок неотложности, тогда как теперь мы могли относиться к вещам спокойнее. Думаю, ключевым фактором стала эффективность. Это было приятное чувство, и оно позволяло нам полностью сконцентрироваться на том, чтобы оставаться конкурентоспособными, а также, что не менее важно, надежными. Одно невозможно без другого.
К концу сентября, когда мы прибыли в Малайзию, у нас в активе было 10 очковых финишей, не считая четырех раз, когда наши гонщики оказывались в непосредственной близости от очков, а именно на 11-м и 12-м местах. Кроме того, на нашем счету было всего семь сходов. Только у Williams, Mercedes, Force India и Ferrari их было меньше (у Force India и Mercedes – всего по одному).
К этому моменту, помимо двойных очков, моей целью на сезон стало его окончание впереди команды Toro Rosso, которая, вероятно, являлась нашим главным соперником в те времена. Однако нам нужны были финиши сильно выше, поскольку их коллектив обеспечил себе больше мест в первой десятке, чем наш, и находился на несколько очков впереди. Но в этом не было ничего невозможного.
Инцидент во время второй тренировки на «Сепанге» оказался одной из самых странных вещей, что я когда-либо видел в «Формуле-1», и он положил начало годичной борьбе, которая продолжалась и от имени Haas, и от всего спорта в целом. Роман находился на трассе, и все шло неплохо, пока внезапно в 14-м повороте он не врезался в стену из покрышек. Могу сейчас сознаться, что моей первой реакцией, когда я это увидел, было: «Вот черт, что он на этот раз натворил?» Самое главное, что с Грожаном все было в порядке, но прежде, чем мы успели спросить, что случилось, он сообщил по радио, что у него оторвалось одно из задних колес. Сразу же возникло предположение о проколе или чем-то подобном, и после того, как его машину доставили обратно в боксы, мы начали расследование. Оказалось, что либо Валттери Боттас, либо Кими Райкконен нечаянно сдвинули крышку канализационного люка в начале 13-го поворота, и, когда Роман через несколько секунд переехал ее, она врезалась ему в заднее колесо. Такой маневр, естественно, привел к взрыву шины, из-за чего автомобиль завертело.
Исторически сложилось так, что, когда на Гран-при случались подобные вещи, команды всегда за них платили. Это не было прописано в регламенте или где-то еще, просто являлось чем-то ожидаемым и уже стало частью культуры. Как руководитель команды, вы должны точно знать, что или кто виноват в случае выхода машины из строя, и тот факт, что вина была и не на нашей стороне, и не на стороне другого гонщика, разозлил меня.
– Трассы застрахованы? – спросил я тогда Чарли Уайтинга.
– Конечно, застрахованы, – сказал он.
– Застрахованы и от таких случаев, так?
– Да, – подтвердил Чарли.
– В таком случае я подаю иск.
– Рад за тебя, – ответил он.
Не уверен, действительно ли он имел в виду сказанное. В конце концов, я собирался сделать то, что могло нарушить статус-кво. С другой стороны, эпоха Берни уже подошла к концу, и, на мой взгляд, это было то, что нуждалось в изменении.
В итоге разбирательство заняло у нас бо́льшую часть года, но в конце концов страховку выплатили. Честно говоря, со страховой компанией было очень легко иметь дело, и причина, по которой все это заняло так много времени, заключалась просто в существовавшем на тот момент порядке. Нам предстояло не только доказать, какие детали автомобиля нуждались в замене (были повреждены днище, антикрылья, подвеска, а также шасси), но и доказать, сколько они стоили на тот момент, в зависимости от их срока эксплуатации и износа. Процесс был трудным, но сумма стоила затраченных усилий. Насколько я помню, речь шла о полумиллионе долларов.
Предпринятые нами действия создали новый прецедент в «Формуле-1», когда для команд стало нормой подавать страховые иски в подобных ситуациях. Следующим коллективом, кто поступил так же, стал Williams в 2019 году. На этот раз в Баку причиной повреждения снова стала сорванная крышка люка, а незадачливым гонщиком оказался Джордж Расселл. Как сообщали в прессе, сумма вновь составила около полумиллиона долларов, что не так уж и мало. По итогу власти Баку не только быстро урегулировали проблему, полностью возместив ущерб Williams, но и принесли публичные извинения. В конце концов, гоночные трассы должны проверять и делать безопасными. Это самый важный аспект.