Не уверен, было ли столкновение Романа с крышкой канализационного люка дурным предзнаменованием, но Гран-при Малайзии закончился так, что хотелось поскорее его забыть. Впервые в сезоне оба пилота вылетели из первого сегмента квалификации и закончили гонку на 12-й и 13-й позициях. Единственным преимуществом стало то, что оба гонщика Toro Rosso финишировали ниже, так что у нас оставались шансы занять седьмое место в Кубке конструкторов.
Неделей позже в календаре стояла гонка в Японии. Помимо того, что эта страна (и, в частности, Токио) – моя духовная родина, я с нетерпением жду этого этапа каждый год, и то же самое испытывают многие гонщики. На YouTube полно интервью с пилотами, рассказывающими о том, как они любят Судзуку. Мало того что гонка на этой трассе очень сложна с технической точки зрения, нужно иметь яйца размером с Землю, чтобы приехать на ней первым. Помимо седьмого места в Кубке конструкторов, финиш в очках обеими машинами стал бы вишенкой на торте в том сезоне и дал бы обоим нашим гонщикам огромный стимул.
Свободные заезды обернулись чертовой катастрофой, но, к счастью, не только для нас. В первой тренировке Кевин смог проехать лишь один круг из-за утечки жидкости, а вторая тренировка была прервана красными флагами из-за гораздо большей «утечки» – тропического ливня. (Тропический ливень в Судзуке? Правда, что ли?) Небольшой снос задней оси в пятом повороте помешал Роману пройти во второй сегмент квалификации, и после штрафов Джолиону Палмеру, Сайнсу и Алонсо Кевин расположился на 12-й позиции, а Роман – на 13-й.
Несмотря на все разговоры о том, что Судзука – самый сложный этап в календаре, сама гонка прошла довольно спокойно. Все, что я помню, – это как сидел на пит-уолле и наблюдал, как Кевин финишировал восьмым, а Роман – девятым. Кто бы что ни говорил, мы все-таки смогли. Мы заехали в Судзуке обеими машинами в очки. Джин был счастлив, а пилоты и команда в полном восторге. Я тоже чувствовал себя весьма довольным (это еще мягко сказано), но меня не было дома почти месяц, и я с нетерпением ждал возвращения. К счастью, следующим этапом шел Остин, и это выкроило мне немного времени, чтобы заново познакомиться со своей семьей.
К сожалению, в последних четырех гонках сезона нам удалось заработать только одно очко – и это сделал Кевин на этапе в Мексике, – так что в итоге команда Toro Rosso опередила нас всего на шесть очков и стала седьмой в чемпионате. Однако для нас это не было позором. Совсем нет. В отличие от сезона-2016, когда мы набрали очки в пяти гонках и не заезжали в десятку обеими машинами, в сезоне-2017 мы заработали очки в 11 гонках из 20, то есть более чем на половине этапов, и все-таки заехали в очковую зону двумя машинами. Неплохо, да? Также мы побили McLaren, что, должно быть, сильно вывело из себя Рона Денниса. Вообще, в том году Рон навсегда покинул коллектив, так что, возможно, мы стали тому причиной. А может, и нет.
Настроение в нашей команде к концу сезона было замечательным. В течение года мы испытали практически весь спектр эмоций, который только могла вызвать у нас «Формула-1». Разочарование, раздражение, тревога, восторг, гордость, облегчение. Думаю, мы ощутили и признание, а это сделало всех счастливыми и сблизило нас как команду. Самое главное, мы все были убеждены, что движемся в правильном направлении. По крайней мере, лично я не мог дождаться, когда наступит 2018-й.
ПОД ДАВЛЕНИЕМ
«Под давлением» (Under pressure) – это не только название очень известной песни группы Queen и Дэвида Боуи, но и довольно точное описание моего постоянного состояния примерно с 1986 года, когда я только начал работать в автоспорте. Однако не дайте себя одурачить. Находиться под давлением не обязательно означает лежать в постели и потеть как свинья. По правде говоря, для меня давление стало неотъемлемой частью жизни, как будто, если бы я время от времени его не испытывал, я чувствовал бы, что не живу, а просто существую. Хотите верьте, хотите нет, но сейчас это так же важно для меня, как и любое другое ощущение. Это то, что помогает мне вставать по утрам и выбираться из своей пещеры.
Не уверен, что до моего прихода в автоспорт я когда-либо испытывал по-настоящему сильное давление. Как вы знаете, в возрасте 14 лет я начал возить всю семью по Доломитовым Альпам каждые выходные, и несмотря на то, что мои мать и сестра на задних сиденьях кричали: «ПОМОГИТЕ, УБИВАЮТ!» – с интервалом в несколько минут, в отличие от них, я выходил из машины целым и невредимым. Моя учеба в школе тоже прошла довольно спокойно, поскольку мне удавалось выполнять необходимый объем работы и сдавать экзамены, не облажавшись и не особо напрягая мозг. «Такое ощущение, Гюнтер, что ты просто плывешь по течению», – как-то сказала мне мама. В то время я не понимал, о чем она говорит, но, полагаю, мама оказалась права. Я был на полном расслабоне.
Даже проваленный курс инженерного дела, который я проходил до того, как начал работать в автоспорте, едва ли отметился на шкале положенных болтов. Думаю, курс был неплохим, но на полпути мне захотелось заняться чем-то другим, и я занялся. Я ни разу не чувствовал, что потерпел неудачу. Насколько я понимал, мое желание работать в автоспорте просто показало, что инженерное дело не для меня, и я воспринял это как положительный момент.
На мой взгляд, один из лучших способов эффективно справляться с таким давлением – не позволять себе быть ослепленным последствиями того, что все идет не так, как вы хотите. Забудьте об этом. Просто делайте все, что в ваших силах, и, если что-то пойдет не так и возникнут последствия, вы сможете с ними справиться. Беспокоясь обо всем заранее, вы уменьшаете свои шансы на успех, а это, если подумать, просто нелепо. Может показаться, что совет банальный, но беспокойство – единственная вещь, которая обычно превращает здоровое давление, заставляющее вас добиваться успеха и вызывающее бабочек в животе, в нездоровое, из-за которого вы этих бабочек смываете в унитаз. Почему? Потому что тревога о том, что произойдет в случае неудачи, может, во-первых, помешать вам сосредоточиться на необходимом, чтобы достичь цели, а во-вторых, помешать наслаждаться делом. Так в чем же, черт возьми, смысл? Я руководствовался этим всю свою сознательную жизнь, и посмотрите на меня! А если серьезно, я знаю множество людей – сотни, на самом деле, – которые были поглощены своими «что, если» и совсем упустили то хорошее, что преподносила им жизнь. Просто ослабьте вожжи, делайте все, что в ваших силах, не зевайте и получайте удовольствие.
Во время работы в Haas мне часто задавали вопрос о том, что я испытывал, когда приходилось звонить Джину с плохими новостями. Должно быть, подразумевались самые ужасные ощущения. «Пожалуй, это огромное давление, – сказал мне однажды журналист, – звонить владельцу команды, которой вы руководите, и говорить ему, что один гонщик сошел, а другой финишировал последним».
«Вовсе нет», – ответил я. Естественно, мне не очень-то нравилось сообщать Джину плохие новости. Мне вообще не нравится сообщать кому-либо плохие новости. Однако я определенно не переживал по этому поводу. Важным моментом в разговоре с Джином было то, что я никогда не пытался приукрасить произошедшее и всегда говорил ему правду.
Лично для меня наибольшее давление часто создают мелочи, например необходимость отправлять электронные письма. Вы можете себе представить, какое количество писем я, будучи руководителем команды, получал в течение дня, и на большинство из них приходилось отвечать быстро. Кроме того, мне часто нужно было общаться с другими людьми, чтобы получить необходимую для ответа информацию, поэтому процесс мог занимать невероятно много времени. Как бы заманчиво это ни звучало, худшее, что вы можете делать в такой ситуации, – это откладывать все на потом. Я прокрастинировал несколько раз в прошлом, и каждый раз это заканчивалось тем, что я вставал с постели посреди ночи и занимался отправкой этих писем. Окончание рабочего дня с уверенностью в том, что я просмотрел все полученные электронные письма, доставляло мне огромное удовольствие и позволяло расслабиться. Некоторые люди открывают бутылочку чего-нибудь крепкого и включают музыку. Я же мог часами отвечать на электронные письма!
Вообще-то, у меня есть для вас другой пример. Когда я закончил писать «Выживать, чтобы гонять», мне позвонил издатель и спросил, не хочу ли я записать аудиокнигу. Моей первой реакцией было: «Черта с два!» В конце концов, вопреки распространенному мнению, я не актер. «Тот, кто учился этому делу, подойдет намного лучше меня», – сказал я. Затем подумал: «Погоди-ка». Это мой проект, и если у людей хватит ума купить аудиокнигу, то я должен быть ее чтецом. Предполагаю, отчасти потому, что именно этого люди хотели бы, но также и потому, что на планете нет того, кто звучал бы как я.
Наводя некоторые справки, я начал находить истории о тех, кто записывал автобиографию в формате аудиокниги, но прекращал, потому что просто не мог этого сделать или из-за того, что это било по самооценке. «Работа действительно тяжелая, – предупредил меня издатель. – И она может занять целую неделю». Для меня это было проблемой, поскольку я никоим образом не мог позволить себе потратить на проект всю неделю. «Два или три дня – это максимум, что я могу выделить, – сказал я издателю. – Но давайте попробуем и посмотрим, что у нас получится».
Давление, которое я испытывал перед приходом в студию звукозаписи, было тем же, о чем я упоминал выше, – классическим страхом неудачи. Тем не менее я все еще был уверен в своих способностях (по крайней мере в способности читать) и знал, что, если по какой-то причине у меня ничего не получится, концом света это не станет.
– По-вашему, кого тогда нужно нанять чтецом, если у вас не получится? – спросил издатель.
– Гордона, мать вашу, Рамзи, – ответил я ему.
Первые несколько часов записи получились невероятно трудными. Когда вы записываете аудиокнигу, вы не просто читаете ее вслух на одном дыхании от начала до конца. Вы читаете одно предложение, перечитываете его еще раз, потом еще раз, следом возвращаетесь к предыдущему предложению, которое как-то не так записалось, а затем переходите к следующему предложению. Процесс чрезвычайно дробленый и повторяющийся, и, честно говоря, от него у меня чертовски разболелась голова.