Себастьян пошел еще дальше, заявив, что, если в «Ф-1» будут случаи со смертельным исходом, пилоты коллективно откажутся от участия в гонке. «Мы надеемся, что до этого не дойдет, – сказал Себ. – Мы [гонщики] разделяем общее мнение о принятии серьезных решений, а это решение было бы очень серьезным. В конце концов, как я уже говорил, каждый решает сам. Думаю, мы все достаточно зрелые, чтобы в случае чего позаботиться о себе и, как говорится, нажать на тормоз».
Днем позже, в четверг 12 марта, FIA, «Формула-1», промоутеры и органы здравоохранения Мельбурна созвали пресс-конференцию в «Альберт-Парке», чтобы объявить всему миру об отмене гонки. Нам об этом сообщили на несколько часов раньше на встрече руководителей команд с представителями федерации, поэтому новость была ожидаема. Как и говорил Льюис, удивительно, что потребовалось так много времени, чтобы разобраться в ситуации. Тем утром один из сотрудников, вернувшийся в Банбери, написал мне, что, по всей видимости, правительство Великобритании собирается запретить все поездки в страну, кроме вынужденных, и попросит людей работать из дома. В Соединенных Штатах тоже начали вводить всевозможные меры, однако мы все равно поехали на Гран-при.
После отмены гонки у всех в «Ф-1» преобладало желание как можно быстрее убраться из Австралии домой, к своим семьям. Присутствовал и элемент страха, поскольку мы понятия не имели, будут ли еще открыты аэропорты, куда мы надеялись прибыть, не говоря уже о воздушном пространстве стран, в которые мы направлялись и над которыми пролетали. Помимо всего прочего, в «Формуле-1» задействованы тысячи людей, так что одна только логистика была для нас сущим кошмаром. Не знаю, как это удалось провернуть, но, к счастью, все довольно быстро смогли покинуть Австралию, и примерно через 40 часов после отлета я оказался в безопасности, дома в Северной Каролине с Герти и Гретой.
Последствия
Как только у нас всех появилось время перевести дух, мы подключились к каналам связи и начали обсуждать, что может или не может произойти дальше. Заседания Комиссии «Формулы-1» в режиме онлайн проходили регулярно, однако в течение нескольких дней и даже недель после Мельбурна мой телефон не умолкал. Действительность, где «Ф-1», вероятно, не сможет провести некоторые или даже все предстоящие гонки в 2020 году, уже начинала осознаваться, как и вероятность того, что некоторые команды рискуют оказаться в незавидном положении.
Гран-при Китая отменили еще до нашего прибытия в Мельбурн, так что к нашему отбытию в календаре уже было на две гонки меньше. Шли дни, и все больше и больше этапов отменялось. Вскоре после Австралии был отменен первый Гран-при Вьетнама, проведение которого планировали в течение нескольких лет. Затем отменили Бахрейн, а после него – этапы в Нидерландах и Испании.
Не знаю, помните ли вы, но в первые недели распространения ковида было много ложных надежд и не проходило и дня, чтобы я не узнавал о слухах или статьях в интернете (написанных диванными экспертами), в которых говорилось, что определенный Гран-при станет первым состоявшимся в 2020-м. Полагаю, подобное явление вполне объяснимо, учитывая, что нам всем нужна была надежда, но большинство из этих вещей оказывались ерундой. Такой же ерундой оказалось прочитанное мной через несколько дней после Австралии предположение, что Монако может стать первой гонкой сезона. Серьезно, Монако? Проще соблюсти социальную дистанцию в телефонной будке, с болельщиками или без них. Я чуть не поперхнулся своим эспрессо, когда прочитал об этих слухах. Иронично, но на следующий день этап в Монте-Карло отменили, и тогда до всех поклонников «Ф-1» наконец дошел масштаб происходящего. Отсутствие гонки в Монако ощущалось как что-то неестественное.
В течение следующих нескольких недель Канада, Азербайджан, а затем и Франция объявили об отмене своих Гран-при в 2020-м, что в результате полностью изменило календарь до конца июня. На бумаге это, разумеется, выглядело как абсолютная катастрофа. Сотни миллионов долларов прибыли уже оказались потеряны, причем не только для спорта и команд, но и для бесчисленных компаний, поставлявших оборудование «Формуле-1», а также для внешнего персонала, который был задействован, когда в город приезжали гонки. К счастью, вместо того чтобы просто сдаться, представители «Ф-1» и FIA решили продолжить борьбу, а не просто закрывать лавочку и ждать, пока все пройдет. С финансовой точки зрения это наверняка было заманчиво, поскольку они могли бы легко сократить некоторые убытки прямо на месте. Однако руководство чемпионата продолжало инвестировать, планировать и даже внедрять инновации.
Тогда это было серьезной авантюрой, но позиция «Ф-1» и FIA заключалась в следующем: когда людям в конце концов позволят выйти из своих домов, «Формула-1» должна быть готова устроить шоу в любой точке мира (или там, где это будет разрешено), снова развлекать публику и вернуть часть убытков, которые спорт уже понес. К счастью, «Формула-1» как индустрия всегда успешно росла на сложных проблемах, логистических и организационных задачах, и, когда все включали мозги, неизменно находились пути решений.
В Haas ситуация довольно быстро стала критической, и, если бы не система отпусков в Великобритании, по которой людям выплачивалось 80 % от заработной платы, мы почти сразу же оказались бы в безвыходном положении, как и тысячи других компаний по всей стране. В Италии все было не так просто, и, к сожалению, нам пришлось уволить несколько сотрудников. Кроме того, появилась необходимость пересмотреть все контракты с поставщиками в Великобритании и Италии, чтобы сэкономить денег и просто оставаться на плаву.
Для меня, как руководителя команды, это было сложное время. Я привык к тому, что члены нашего коллектива сердились из-за дерьмовых уик-эндов или чего-то в этом роде, но не из-за того, что они рисковали остаться без работы, к которой могли бы вернуться, или даже без целого спорта. Мне приходилось постоянно напоминать себе и команде, что, по сравнению с миллионами других людей по всему миру, у нас все было в относительном порядке. Несмотря на нестабильную ситуацию, мы все еще были официально трудоустроены, получали зарплату и могли поддерживать друг друга. Кроме того, у нас оставалась надежда, имевшая в то время очень большое значение.
Поскольку я принимал участие во многих совещаниях, посвященных возобновлению «Формулы-1», и верил в руководителей Formula One Group Чейза Кэри и Росса Брауна, а также в Жана Тодта из FIA, я нисколько не сомневался, что после снятия ограничений спорт снова придет в норму. Легко донести подобную мысль до команды, а вот заставить поверить не так-то просто, и уж тем более поверить полностью. В сложившихся обстоятельствах это, пожалуй, было лучшее, на что я мог надеяться.
Один из самых ошеломляющих шагов для выживания команд «Формула-1» и FIA сделали в мае, когда объявили миру о сокращении лимита бюджетов на 2021 год со 175 миллионов долларов на команду до 145 миллионов долларов. Другим важным анонсом стала совершенно новая динамическая шкала развития аэродинамики, которая должна была появиться в 2021 году. Это означало, что чем ниже команда финиширует в Кубке конструкторов, тем больше времени ей будет предоставлено в аэротрубе на следующий год.
Больше всего на таком шаге настаивали Зак Браун из McLaren, Фред Вассёр, работавший в то время в Alfa Romeo, и я. Наш главный аргумент заключался в том, что, если руководство «Ф-1» и FIA не сократят лимит бюджетов и не внесут другие изменения, наши команды не смогут выжить. И мы не врали, это была чистейшая правда, хоть и не без своих нюансов. Мы втроем не считались за большинство, так что пришлось выдвигать предложения, которые подходили бы всем, а не только небольшим коллективам.
Одним из самых положительных результатов этих усилий по сохранению всеми нами любимого спорта на плаву стало то, что все сплотились и начали работать как единое целое. На какое-то время все обычные политические хитрости и препирательства остались в стороне, и мы превратились в слаженную, целеустремленную и очень способную команду. На самом деле подобная трансформация меня весьма впечатлила, и я горжусь, что был частью этого. Неважно, бушует пандемия или нет, наш спорт – это нечто большее, чем сумма его составляющих, и напоминание об этом, а также о том, на что мы способны, совсем нам не повредило.
В итоге, когда в июне сняли ограничения, мы оказались готовы к работе, а «Формула-1» уже имела пересмотренный календарь, включавший 17 гонок и начинавшийся с этапа в Австрии. Учитывая логистику и предстоящие трудности, это уже было невероятным достижением. Единственным компромиссом, не считая сокращения гоночных уик-эндов до трех дней, стала договоренность, что этапы должны проходить за закрытыми дверями, то есть без болельщиков. Утешало одно: они все еще могли смотреть гонки из дома. Не идеально, но все же лучше, чем ничего.
Думаю, когда стало известно о возобновлении чемпионата, все испытали огромное облегчение. Нас совершенно не волновало, что на автодромах придется надевать маски, сдавать анализы по 10 раз в день и жить словно в мыльном пузыре. Мы вернулись к тому, что любим больше всего. Более того, благодаря упомянутым мной усилиям «Формула-1» стала первым в мире крупным видом спорта, который оправился от ковида и начал проводить этапы после снятия ограничений, что еще раз подтверждает возможности королевы автоспорта.
Forza «Ф-1»!
Перестановка
Мы с командой с нетерпением ждали возможности снова гоняться после карантина, однако существовала одна проблема, которая в течение некоторого времени подавляла мое волнение и предвкушение. Несмотря на то что командам, очевидно, пришлось сократить расходы в начале пандемии, из-за стремления как можно скорее вернуться к гонкам во всеоружии большинство коллективов «Формулы-1» продолжали вкладывать деньги в развитие своих машин. Большинство, да не все.