– А ты общался с Магнуссеном? – спросил он.
– Черт возьми, Кевин! Ну точно!
Если честно, я даже не подумал о нашем датском друге, но идея была отличная. Он не только знал команду изнутри, но и был опытным пилотом. Если мне удастся его заполучить, мы окажемся в выигрыше.
– Сейчас я ему позвоню, – сказал я Джину.
После ухода из Haas Кевин год выступал за команду Chip Ganassi в чемпионате спорткаров IMSA, а затем подписал контракт с командой Peugeot на участие в Чемпионате мира по гонкам на выносливость (WEC) вместе с Жаном-Эриком Вернем и Полом ди Рестой. Я надеялся, что Магнуссен заинтересуется, но не представлял, насколько плотным мог быть его контракт с Peugeot и захочет ли он вообще разговаривать с человеком, который привел его к преждевременному завершению карьеры в «Формуле-1».
Первая беседа, которая состоялась менее чем через полчаса после моего разговора с Джином, длилась не больше пяти минут. Прежде всего я спросил Кевина, заинтересован ли он, на что тот ответил утвердительно, а затем уточнил у него, какова была ситуация с Peugeot.
– Думаю, с ними все будет нормально, – сказал он. – До Себринга еще есть время, так что команда сможет найти замену.
– Хорошо, – сказал я ему. – Давай попробуем тебя выцепить.
Мы с Кевином сразу же принялись за работу, чтобы попытаться вернуть его в нашу команду, и через несколько дней все было практически готово. В Peugeot нам очень помогли, сказав, что если они смогут найти замену к «24 часам Себринга», а именно первой гонке сезона в WEC, то с радостью отпустят пилота. Естественно, мы выплатили им компенсацию, и весьма справедливую, но в целом с ними было приятно иметь дело, команда вела себя очень порядочно. В итоге место Кевина в WEC занял его соотечественник по имени Миккель Йенсен, и 9 марта мы выпустили очередной чертов пресс-релиз. Однако теперь вместо того, чтобы сообщить миру о разрыве связей с одним гонщиком, мы анонсировали возвращение другого.
Это была одна из тех ситуаций, когда все казалось правильным, поэтому дело провернули за несколько дней. Обычно, созывая настолько важное собрание, стараешься не торопиться, но у нас оставалось не так много времени. Вторые тесты в Бахрейне начинались всего через 24 часа после пресс-релиза. Однако у нас все было под контролем: Кевин подписал контракт и уже летел в Бахрейн, команда находилась в предвкушении встречи с ним, а меня все еще не разбил ни сердечный приступ, ни даже нервный срыв. Впрочем, сезон еще не начался, и впереди нас ждали тесты и 22 гонки. Конечно, я понятия не имел, что произойдет дальше, но в тот момент меня уже ничто не могло удивить.
Возвращение викинга
Для нас тесты в Бахрейне были отложены из-за проблем с грузоперевозками (ну как же без этого?), и после долгих мытарств нам предоставили дополнительное время в качестве компенсации. Из-за того, как все шло до сих пор в том году, я почти ожидал, что вот-вот материализуется новая драма. Вероятно, я даже соскучился бы по ней, если бы она так и не началась. Драма, безусловно, делает жизнь интереснее.
В первый день тестов на трассу выехал наш резервный пилот Пьетро Фиттипальди и показал неплохой результат. Очевидно, он был разочарован тем, что ему не досталось место Никиты. Однако ради того, чтобы реализовать потенциал новой машины, мы не могли отказаться от возможности заменить новичка опытным гонщиком. Со временем он понял нашу позицию и к моменту прибытия в Бахрейн снова стал радостным, как обычно.
Во второй день сначала выехал Мик, но из-за утечки масла утро выдалось непростым – парню удалось проехать всего 23 круга. Затем настала очередь Кевина. К нему, как вы понимаете, было приковано очень пристальное внимание. Прошло 16 месяцев с тех пор, как он садился в болид «Формулы-1», и люди интересовались, справится ли он. «У него за плечами шесть полных сезонов в “Ф-1”, – сказал я одному журналисту. – Конечно, он справится. Хотя к концу дня его шея вряд ли скажет ему спасибо».
В итоге Магнуссен нарезал 60 кругов за свою сессию и стал самым быстрым гонщиком дня.
– Ну что, как оно? – спросил я у него после заездов.
– Мне потребовалась пара кругов, чтобы снова освоиться, – ответил он, – но да, было здорово. Правда, мне кажется, я сломал шею.
К счастью, он всего лишь пошутил насчет перелома, хотя и пожаловался на сильную боль.
Заключительный день тестов прошел примерно так же, как и второй, с точки зрения количества кругов и полученных данных. Подводя итоги, я бы сказал, что у нас была довольно быстрая машина и пара проблем с надежностью. Благо, в отличие от продолжающейся саги с дельфинированием (слава богу, для нас этот вопрос постепенно улаживался), эти проблемы выглядели не особенно значительными. Мы верили, что к тому моменту, когда через неделю команда снова окажется в Бахрейне на первой гонке сезона, все они будут решены.
После трех обнадеживающих тренировок в пятницу и субботу утром (обнадеживающих, потому что серьезных трудностей, о которых стоило бы сказать, мы не испытали) члены команды готовились к первому сегменту квалификации с улыбками на лицах и надеждой в сердцах. Я понимаю, что, возможно, рискую прозвучать как заезженная пластинка, говоря о том, какой долгой для нас получилась дорога из деревни Обосраново, но вам придется дать мне поблажку. Не было никаких гарантий, что нам удастся собрать быструю машину с определенным потенциалом, и, учитывая все обстоятельства – а именно абсолютно новую команду конструкторов и так далее, – все могло сложиться иначе. В тот момент мы испытывали не только надежду (вместе с волнением), но и облегчение.
Оглядываясь назад, могу сказать, что перед субботней квалификацией в Бахрейне я надеялся на проход обеих машин во второй сегмент. В то время я даже не мог заставить себя думать о чем-то другом и был бы очень рад, если бы у нас получилось. Затем, когда Кевин прошел во второй сегмент 5-м, а Мик – 13-м, мои амбиции слегка возросли. Во втором сегменте Мик занял 12-е место, что стало его лучшим квалификационным результатом на тот момент. А Кевин затем оказался на шестом месте, что гарантировало Haas первое попадание в топ-10 на стартовой решетке со времен Бразилии-2019. Могло ли все стать еще лучше? Определенно да.
Во время второго сегмента у Кевина начались проблемы с гидравликой, и он не мог пройти в третий, пока их не устранят. По мере того как шли минуты, я начал привыкать к той мысли, что мы можем вообще не выехать на трассу. Затем, когда до конца сессии оставалось чуть больше трех минут, мне сообщили, что неисправность устранена.
К тому моменту, как датчанин покинул пит-лейн, оставалось всего 2 минуты и 50 секунд до конца. Кевин успел проехать только один круг. Аяо Комацу, сидевший рядом со мной на пит-уолле, оживился, но я просто не мог на это смотреть. Вы знаете, обычно я не нервничаю, но внезапность того, что мы так далеко забрались, подействовала на меня. Когда Кевин провел на трассе уже минуту, я больше не мог отводить взгляд, так как, если ориентироваться по последней трети его круга, он был быстр. «Седьмое место, – сказал инженер Кевина, после того как тот пересек финишную черту. – С возвращением, приятель». Теперь оживился и я. Господи боже, как же я был счастлив!
Как бы нам ни хотелось после квалификации бросить все и начать праздновать, нам стоило сдерживать свои эмоции, ведь позади была только половина работы. Мы приехали соревноваться и набирать очки, и теперь мы находились на грани того, чтобы сделать это впервые за 28 гонок. Двадцать восемь! Предвкушение было одной из тех эмоций, по которым я скучал больше всего с тех пор, как все пошло по известному маршруту, и я хотел, чтобы оно оставалось как можно дольше.
Единственное, что меня беспокоило в тот момент, – будет ли Кевин готов к гонке. Снова привыкать к управлению автомобилем «Формулы-1» в условиях тестов или даже квалификаций – совершенно другое дело в отличие от гоночных условий. Магнуссен пробыл вне «королевы автоспорта» больше года, и я задавался вопросом, как он справится. Меня немного успокаивало знание того, что Кевин ничего не боится и является прирожденным бойцом. А еще он в отличной физической форме, и я был уверен, что он найдет удовольствие в такой ситуации. Кроме того, никто из других действующих пилотов еще не гонялся на новых машинах. Он будет в порядке.
Кевин отлично стартовал и к концу первого круга поднялся на пятое место. К сожалению, он не смог удержать позицию и откатился на седьмое, но пилотировал и правда хорошо.
– Он кажется уверенным в себе, – сказал я Аяо.
– Да, – ответил Комацу. – Он и выглядит уверенно.
К 47-му кругу Кевин трижды заезжал за новыми шинами, но все еще оставался на седьмом месте. Затем, после обмена позициями с Пьером Гасли, который шел восьмым, мы сообщили Магнуссену, что француз вынужден был сойти, из-за чего на трассу выехала машина безопасности. Выбывание Гасли из гонки на самом деле получилось весьма драматичным, поскольку после того, как он съехал на обочину, задняя часть его машины просто взорвалась. Наверное, он установил новый мировой рекорд по выпрыгиванию из болида «Формулы-1». Боже, как он был быстр. Думаю, на самом деле это очень страшно.
Машина безопасности заехала на 50-м круге, и к тому времени я уже смирился с перспективой того, что мы заработаем всего каких-то шесть очков. Шесть! Это просто катастрофа (знаете, я люблю свой глупый сарказм). Затем, за три круга до конца гонки, Макс Ферстаппен начал замедляться и в итоге едва добрался до боксов.
– Посмотри на разрыв между Кевином и Боттасом, – сказал я Аяо. – Двенадцать секунд! Это же восемь очков для нас.
– Только не сглазь! – осадил меня он. – Это же Haas, помни об этом. Что угодно может случиться, да и наверняка случится.
Аяо был прав. Если бы Кевина на последнем круге похитили инопланетяне, а затем заменили его призраком Ники Лауды, никто бы и глазом не моргнул.