Aston Martin [их коллектив подавал протесты по аналогичному поводу в Австрии]. Подобное не входит в обязанности команд. У нас не было времени разбираться. Это не наша работа. Мы не руководящий орган, а гоночный коллектив. И за то, чтобы эта работа выполнялась, мы платим FIA».
Алли-нахрен-луйя!
Декабрь 2023
Хааста ла виста, детка!
Если бы мне когда-нибудь пришлось гадать, в каком месте я узнаю, что мое время руководства командой, о которой я мечтал, которую собрал и которой посвятил более 10 лет своей жизни, подошло к концу, супермаркет в Мерано на севере Италии даже не вошел бы в топ-5 вариантов. Но, Гюнтер, скажете вы, что тогда в твоем топ-5? Получение таких новостей в момент, когда зашел в туалет по-маленькому, будет считаться номером один. Номер два – когда зашел по-большому. Третье место уйдет машине, где я проводил довольно много времени, когда не был дома или на автодроме. На четвертом месте мой офис, какой-нибудь из множества, где я пребывал бо́льшую часть своего бодрствования. А номером пять будет постель. Вот так вот.
Однако все случилось в супермаркете в Мерано. Была пятница, 29 декабря 2023 года, вторая половина дня. Я стоял у прилавка, разглядывая симпатичный кусок ветчины, и вдруг у меня зазвонил телефон. Помню, тогда я подумал: «Кому я, черт возьми, понадобился?» Оказалось, Джину. Он пытался дозвониться до меня уже день или два, но из-за разницы во времени между Италией и Калифорнией мы не могли состыковаться. Я даже не догадывался, что ему может быть от меня нужно.
– Привет, Джин, – сказал я. – Как ты? С Рождеством тебя.
Обычно я не люблю отвечать на телефонные звонки, когда пытаюсь выбрать качественную свинину в итальянском супермаркете во время рождественских выходных, но все-таки Джин был моим боссом.
– Я в порядке, – ответил он. – И тебя с Рождеством.
Затем Джин около минуты говорил ни о чем, и я уже собирался спросить, к чему он ведет, однако он сам остановился и сменил тему. Слава богу.
– Как думаешь, Гюнтер, почему у нас так плохи дела? – спросил он.
– Мы проходили это миллион раз, Джин, – сказал я. – Чтобы улучшить наше положение, тебе нужно вложить немного денег и приблизить нас к пределу бюджета.
В ответ прозвучала мини-тирада о том, сколько денег он уже вложил в наш коллектив за эти годы. Тогда я напомнил, что недавно команда была оценена почти в миллиард долларов и что я даже нашел ему 200 миллионов долларов внешних инвестиций, от которых он отказался.
– Еще я знаю пару человек, кто заинтересован в покупке команды, Джин, – добавил я. – Только скажи слово.
И снова мини-тирада – на этот раз ожидаемо о том, что он не хочет продавать команду. А затем он прервался.
– В любом случае, Гюнтер, у тебя истекает срок контракта, и я решил его не продлевать.
– Окей, Джин, меня это вполне устраивает, – ответил я и повесил трубку.
Звонок продлился не более шести или семи минут. И это после 10 лет совместной работы.
Учитывая произошедшее за сезон и нашу тупиковую ситуацию с инвестициями и ограничением бюджетов, мне, возможно, следовало ожидать такого исхода. Однако факт остается фактом: к концу 2023 года я впал в оцепенение и вообще не был в состоянии думать о чем-либо, кроме того, как, черт возьми, мы собираемся выбраться из задницы, в которую попали. Внезапно ощущение движения по инерции, которое было со мной сколько я себя помню, исчезло. Я стал свободным человеком.
– Кто это был? – буднично спросила Герти. Она и понятия не имела, что только что случилось.
– Джин звонил, – ответил я. – Он меня уволил.
– Что-что он сделал?!
Ее голос, должно быть, поднялся как минимум на октаву и стал вдвое громче.
– Он меня уволил, – повторил я. – Так что с этого момента я больше не руководитель команды Haas F1. Я безработный мужчина на склоне средних лет.
– Но он не может так поступить.
– Может. И поступил. Это его команда. А знаешь, что все это значит? Я теперь свободный человек, Герти.
Следующие несколько минут мы просто стояли у прилавка супермаркета, пытаясь осознать произошедшее. Как я уже сказал, мне, вероятно, следовало этого ожидать, однако я не ожидал. Впрочем, не помню, чтобы меня эта новость шокировала. Возможно, будь тогда у команды все хорошо, то я бы все же испытал шок (хотя скорее пришел бы в бешенство), но в нашем случае такой ход казался приемлемым. Я довольно философски отношусь к подобным вещам. У меня по-прежнему была семья, здоровье – которое, возможно, начнет понемногу улучшаться, – и друзья. Кроме того, у меня оставалась половина акций очень успешной компании, процветающая карьера автора качественной высококлассной литературы для широких масс, двухлетняя Toyota Tundra и новая собака, которую выпросила Грета. В какой момент, черт возьми, все пошло не так, Гюнтер?
А еще меня больше не тяготила ответственность за управление командой «Формулы-1», в которой работало более 200 человек, равно как и необходимость ежедневно объяснять всем подряд, почему у нас так плохо идут дела. Объяснять, не говоря всей правды и не вдаваясь в подробности моей продолжающейся борьбы с Джином в отношении инвестиций. Хотя я понимаю важность того, что такая мелочь, как правда, не должна мешать красивой истории, необходимость скрывать истинное положение дел долгое время от неглупых людей может оказаться весьма проблематичной. Я был абсолютно сыт по горло тем, что приходилось вешать лапшу на уши, но теперь все наконец закончилось.
– Может, пойдем домой? – сказал я Герти. – Мне нужно сесть и хорошенько все обдумать.
– Да, конечно, пойдем.
Когда 20 минут спустя мы оказались дома, мой разум, который, сколько я себя помню, по умолчанию придерживался позиции «стакан наполовину полон», начал работать с удвоенной силой. Помимо ощущения, что с моих плеч свалилась вся тяжесть мира, я почувствовал восторг от того, что меня может ждать впереди. Знаете, как говорится, когда закрывается одна дверь, открываются две, и чем больше я об этом думал, тем больше воодушевлялся и оживлялся.
– Ты уверен, что тебя устраивает такой исход, Гюнтер? – спросила Герти позже в тот же день. – Команда была всей твоей жизнью в течение 10 лет. Это много значит.
– Я не отрицаю, что Haas был частью моей жизни, – ответил я, – но в то же время ничто не длится вечно. Как я и сказал тогда в супермаркете, теперь я свободен. Свободен, чтобы быть отцом для Греты и мужем для тебя. Я сейчас осознал: отсутствие работы делает меня отцом-домохозяином! С ума сойти!
Не могу сказать наверняка, о чем подумала Герти, когда я произносил эти слова, но выглядела она очень встревоженной. Мы были женаты почти 30 лет, но все это время я проводил от трети до половины каждого года вдали от дома. Теперь бедняжка Герти столкнулась с перспективой того, что ее беспокойный и раздражающий муж будет находиться дома бо́льшую часть времени.
– Грета придет в восторг, – наконец произнесла она.
– Надеюсь. Когда мы ей об этом скажем?
– Когда полетим домой, – ответила Герти.
– Чтобы ей некуда было бежать, когда она начнет кричать?
– ГЮНТЕР!
– Прости.
Герти предложила пару дней не рассказывать обо всем Грете, потому что не была уверена в ее реакции. Не на то, что отец наконец-то сможет проводить с ней больше времени, а на новость о том, что я больше не руковожу Haas. «Ты же знаешь, какими могут быть дети, – сказала Герти. – Тебе хорошо известно, что она может забеспокоиться о негативной реакции или о том, что ей придется отвечать на множество вопросов».
Как Герти и предполагала, когда мы наконец сообщили Грете эту новость во время полета домой, ее реакция оказалась смешанной. Конечно, дочь была рада, что ее «старик», как она теперь меня называет, слава богу, чаще будет рядом. Но еще она волновалась по поводу того, что могли сказать ее школьные друзья. Однако через день-два ее опасения развеялись, и наступило счастье. Герти прекрасно понимала, что я не собираюсь сидеть дома каждый божий день (если бы собирался, она бы побежала просить вернуть мне прежнюю работу!), и нам всем оставалось только ждать грядущего.
– Я уже много лет не видела тебя таким, – сказала жена на следующее утро после нашего приезда домой в Северную Каролину.
– Каким таким?
– Твоя походка стала пружинистой, как раньше.
Я немного поразмыслил над ее словами и пришел к выводу, что «пружинистость» в моей походке, как выразилась Герти, вероятно, исчезла в 2020 году, когда начался ковид, посыпались остальные проблемы, а еще именно в то время отсутствие инвестиций начало оказывать на команду существенное влияние. До этого, несмотря на отдельные неурядицы, мы провели четыре года, принимая больше правильных решений, чем неправильных, и были конкурентоспособной командой. Нас уважали и к нам серьезно относились как в спорте, так и за его пределами. Учитывая всю ту чушь собачью, которую писали о команде на протяжении многих лет, в это трудно поверить. Но так оно и было.
Сейчас будет смелое заявление. Одной из главных вещей, удерживавших нас на плаву после 2020-го, когда я, по сути, сменил должность руководителя конкурентоспособной команды на профессию пожарного, чтобы тушить возникающие тут и там проблемы (как с точки зрения морального духа коллектива, так и с точки зрения его выдержки), стал «Гонять, чтобы выживать». Если бы не он, команда Haas не получила бы той любви, которую люди проявляли к ней в последние годы, и я точно знаю, что сериал имел большое значение. У нас были проблемы как на трассе, так и вне ее, но широкая публика хотела, чтобы мы выступали хорошо. Безусловно, это не могло заменить эффективность выступлений, но значительно облегчало дальнейшую борьбу.
Пытаюсь прикинуть, на какие вопросы вам бы хотелось получить ответы, прежде чем я закончу эту книгу. Полагаю, один из очевидных был бы таким: если бы я имел возможность вернуться в самое начало, поступил бы я по-другому? Ответ – да, поступил бы. Учитывая все произошедшее, я бы попытался найти больше внешних инвестиций, прежде чем создавать команду, а не надеялся только на одного человека и его кошелек. У Джина, очевидно, были свои мотивы, почему он перестал вкладывать в коллектив деньги, но это не отменяет того факта, что в итоге отсутствие инвестиций пагубно сказалось на результатах и, на мой взгляд, стало основной причиной, по которой команда испытывала трудности в последние годы. Все ли я сделал правильно? Конечно же нет. Можете думать что угодно, но я человек, а всем людям свойственно ошибаться. Я всегда старался изо всех сил, как старался бы каждый из нас.