показалось, сильно. Сказала, чтобы я ее ждал и никуда не уходил.
— Через час буду! — голос у нее при этом был сердитый-пресердитый.
Ну я пока ее ждал, душ принял, полотенце это окровавленное в стирку закинул. Чего ее пугать лишний раз? Может, она вообще тут не при чем? После душа я голову в зеркале осмотрел, как мог, а раны нет, как не было. Чудеса, да и только. Хорошая вещь — этот иксвипрепарат. Жаль только действует недолго. Через год от эффекта ничего не останется.
Через час Вики прибежала. Я ей дверь открыл, а она мимо меня как рассерженная кошка в квартиру влетела. И давай по комнатам и этажам метаться, только каблучки по паркету да ковру топочут. Шкафы осмотрела, стол этот письменный тоже, и вижу: успокоилась, плечиками пожала, села напротив меня в кресло.
— Ничего не понимаю! — говорит. — Может, это дружки твои решили тебе голову проломить?
— Угу, — говорю я ей в ответ. — Или твои? Ухажера никакого в отставку не отправляла недавно?
Она снова плечиками пожимает:
— Да нет, — говорит, — какие ухажеры?
— Может, в БНБ заявить? — спрашиваю ее, а сам смотрю, че делать будет.
А она в ответ:
— Тебе надо, ты и заявляй! Сейчас пока их дождешься, пока все обыщут, протокол составят, ночь закончится. А меня ждут, — и куда-то вверх кивает. Оказывается, ее на крыше частный вертолет ждет. То-то я вроде бы рев вертолетного движка слышал!
Ну на нет и суда нет. И у меня в ухе тоже все молчком, ни звука, ни даже шороха, как будто все спать ушли. А мы с Вики замок от двери и каунтеры перенастроили, чтобы сюда еще раз кто-нибудь не вломился, а потом она и говорит:
— Поедешь со мной?
— Куда? — спрашиваю.
— На вечеринку. В «Небеса обетованные».
— Прямо в «Небеса»? — я аж оторопел слегка.
— Ну да, а что тут такого? — спрашивает. — Не бывал?
А «Небеса» это такой крутейший клуб возле Останкино. Я плечами жму.
— Не бывал.
— Неужели? — она так картинно бровки вскинула.
Я аж рассердился.
— Чего я не видел в этих твоих «Небесах»!
А она вдруг в кулачок прыснула и меня за рукав поймала.
— Пойдем, — говорит, — Шурыч, я тебя приобщу к сливкам общества!
А мне делать-то, в принципе, нечего. Все равно ждать этого посыльного от Чики. Так какая разница, где это делать? Да и любопытно стало, у нас про эти «Небеса обетованные» много чего рассказывали, и вдруг сейчас мне представилась возможность посмотреть, правда все это или нет. Ну я лаймер во внутренний карман куртки сунул, замок на куртке наглухо застегнул, чтобы кобуру с «Вальтером» никто не увидел.
— А пустят, — спрашиваю, — меня в этом? — и на куртку тычу.
А она как засмеется опять.
— Ты же. Шурыч, не с парадного или черного входа зайдешь, ты же со мной, с вертолетной площадки спустишься. Ну давай, иди, чего я тебя, как девчонку, уговариваю?
Ну я и пошел, а вы бы что, отказались?
Лифт поднял нас на крышу двадцатиэтажки, а там на самом верху вертолетная площадка устроена, и в центре вертолет стоит, прозрачный совсем, как и ее эта машина. Пилот за штурвалом, все, как положено. На меня внимания — ноль. Ну сели мы с ней на заднее сидение, дверцы закрыли, а внутри там довольно тесновато. Вики пилота по плечу хлопнула, ну он давай там какими-то рычажками щелкать. Винт раскручиваться начал. Я даже и не подумал бы никогда, что внутри такой дорогой штуки так шумно! А потом винт, наконец, раскрутился, и вертолет от крыши оторвался. А у меня полное ощущение, что под ногами ничего нет, и сижу я на сидении, которое в воздухе висит, и хоть почти стемнело уже, а все равно не по себе. Ну я за сиденье покрепче ухватился, Вики это заметила, опять засмеялась, а вертолет в это время наклонился и вперед рванул. Я на Вики глянул, а она смеется, и все куда-то в сторону показывает. Я голову повернул, а там освещенная площадь и улицы от нее в разные стороны расходятся. Красиво. И потом я уже обо всем забыл и только сверху на город смотрел, потому что ну когда еще такая возможность представится! А потом Вики ремни пристегнула да дверь со своей стороны приоткрыла, и в кабину сразу ветер ворвался. Волосы треплет. А потом пилот стал высоту набирать, и внизу уже кроме огней ничего не различить стало.
А Вики мне и кричит:
— Ты что, в первый раз на вертолете?
— А че, так заметно? — отвечаю, а она не слышит — шум двигателя все перекрывает.
— Чего?
— Да чего! Того! — ору ей. — Заметно?
— Ага! — она головой кивает, а сама хохочет и большой палец вверх показывает. — Все когда-нибудь бывает в первый раз! Держись, шантрапа!
Ну я держался. Сначала вниз смотрел, а потом за пилотом стал наблюдать. Подумал, вот было бы здорово стать таким же пилотом! Да только куда мне… Это же, наверное, столько денег стоит, летную школу закончить, а потом еще практику наверняка надо проходить и платить за все. Нет, мне не осилить, хоть десять лет только на мечту работай. Да, таким, как Вики, все, а мне — только армия и южный фронт с радиацией и фосфорными бомбами. А они еще будут мне мозги выносить по поводу того, что мол, каждому сверчку — свой шесток. И так мне обидно вдруг стало, что просто не высказать. Даже Вики, кажется, заметила, что я замолчал.
— Ты чего, — говорит, — Шурыч, загрустил?
А чего я ей скажу? Она же не виновата в том, что я у нее под колесами оказался. И что мама с папой у нее обеспеченные, и в том, что они у нее вообще есть, а у меня не то, что родителей, даже тетки какой-нибудь завалящей нету. Один Кутузов этот контуженный, которому пофигу на меня, хоть убейся или убей кого-нибудь. Но ничего я, конечно, говорить ей не стал, наоборот, стал спрашивать, над какой улицей летим. А там расспрашивать уже осталось совсем немного. Потому что я и сам уже видел приближающийся шпиль телебашни, подсвеченный прожекторами. Вики со мной разговаривать бросила да по лаймеру связалась с кем-то. Ее, видать, там ждали уже. А потом вертолет вниз пошел, и я посадочные огни увидел и разметку на такой огромной четырехугольной крыше совсем рядом с башней.
Ну сели мы, вылезли, пригнувшись, подальше отбежали, я смотрю, а там лестница вниз и в распахнутых дверях хлыщ какой-то стоит, высокий такой, здоровый, одет с иголочки. Лет ему наверное двадцать пять, не меньше, волосы темные. И вид такой холеный. На него с лестницы свет падает, расчесан — волосок к волоску.
Меня увидел, удивился.
— Это кто? — говорит.
А Вики ему и отвечает:
— Это мой младший брат, прошу любить и жаловать. Он с нами немного потусится, а потом сам домой уедет, ты не беспокойся.
— Ясно, — сказал этот хлыщ. — Чего-то он у тебя неформал какой-то! Не люблю неформалов. Пусть тусится в общем зале, а то мне некогда с ним возиться. Врубилась?
И понял я по его тону, что зря сюда приехал, потому что такая вдруг злость на меня нахлынула, но я сдержался. Думаю, сейчас спущусь вниз да и уйду, благо, что я теперь могу куда угодно по Москве уехать. Вики хотела было меня под локоть взять, но я руку выдернул.
— Не надо, — говорю, — я ж не маленький, все понимаю. Ниче, иди с ним. Покажи только, где общий зал.
Так я оказался в «Небесах обетованных». Мы тогда по лестнице вниз спустились, этажей, наверное, на пять, и Вики меня в общий зал ввела, а потом куда-то исчезла, да я и не смотрел особо — куда. У нее свои дела, у меня — свои.
Она как дверь в зал открыла, так на меня грохот обрушился.
Бумца-бумца-бумца-бумца-бумца-бум… Бумца-бумца-бумца-бумца-бумца-бум…
И все, больше я уже ничего не слышал, и куда Вики подевалась, не видел. А видел только раскрашенную на манер папуасов толпу, половина из которой мелькала голыми торсами и ногами, разрисованными светящейся краской, а вторая половина была упакована в такую же светящуюся одежду, какая на Вики была. Над толпой в дыму лазером разные картины нарисованы. То прямо по толпе огромный динозавр топает, то вдруг вдоль потолка на бреющем полете фантастический корабль пришельцев летит и чудики какие-то на цепях летают. Ниче так себе!
Я сквозь толпу стал пробираться, думал найти какой-нибудь выход, который бы вниз вел, и вдруг смотрю — передо мной барная стойка. Хотел было я дальше пойти, но толпа меня к ней так притиснула, что и выбраться-то невозможно. А напротив меня бармен стоит худой такой.
— Чего тебе, дорогуша? — спрашивает и бутылками передо мной жонглирует.
А я ж не знаю, что тут пьют, плечами пожимаю.
— Пива!
Не знаю, откуда в его руках появилось пиво. Да не просто пиво, а пиво в настоящей стеклянной бутылке. Наверняка дорогущее! Открыл он его, сует мне в руку холодную бутылку.
— Сто еврашек, милый!
Я чуть пеной не подавился. Ни фига себе попил пивка! Протягиваю ему каунтер, а он датчиком махнул по нему — и все, прощайте сто баксов! Ладно, все равно двести долларов, которые Вики на него перевела, надо было до конца недели истратить. Наличку я попридержать решил. А пиво оказалось хорошим, я такого и не пробовал никогда раньше. Наше, в пластиковых бутылках, по сравнению с этим просто пойлом было. Наконец, я дождался, когда толпа чуток поредела.
— Ты не знаешь, тут поесть можно? — спрашиваю я бармена, но он уже в мою сторону не смотрит, занят.
— Можно-можно! — слышу я вдруг рядом с собой жеманный такой голос.
Глаза поднимаю… Лучше бы я этого не делал!
Потому что рядом со мной сидели два раздутых шара. Это у нее такие груди были. И декольте до пупа. А лица я так и не увидел. Нет, оно, наверное, было, но… в общем, сами понимаете. Я его так и не рассмотрел.
— Вон, на том конце зала есть кафе «Дед Мазай», — говорит и светящимся розовым когтем размером с нож Джокера куда-то в сторону тычет.
— А… Дорого? — спрашиваю я и все время старюсь на бутылку смотреть.
— Ты чо, первый раз здесь, чо ли? — говорит она. — Тут выпивка дорогая, и билет вон скока стоит, а пожрать всегда бесплатно дают.
— Спасибо! — я опустевшую бутылку на стойку поставил и дальше сквозь дымную толпу стал продираться.