– Вот так, обратно ты меня в жизнь за шиворот затащил.
Я вспомнил те давние события, но нет, ничего такого я не заметил. Да и некогда там было что-то разглядывать, ледяная вода к этому не располагала. Единственное, что я мог припомнить, – это то, что он потом весь день был печальный и очень молчаливый. Но я тогда решил, что это из-за воспитателей, из-за взбучки, что получит в интернате.
– Все, Мишка, рассчитался ты сполна. Даже с верхом, теперь я твой должник.
Мишка счастливо заулыбался.
– Я всегда хотел помочь тебе, как ты тогда. Ну ладно, Колька, хватит считаться долгами, давай думать, что нам дальше делать.
Он так и сказал – что нам дальше делать, – то есть не отделял мои дела от своих. Это опять тронуло меня. Похоже, самое главное мое везение в этой жизни – то, что я подружился с таким мужиком. Положиться на него точно можно, хотя он и не из Семьи.
– Ты заснул?
Мишка толкнул меня в бок.
– Чё дальше решим?
Он был прав, пора просыпаться и решать, что дальше. Я задумался. Первым делом мне опять нужна была связь. Надо срочно узнать, что происходит дома. И еще я очень хотел поговорить с Сашей, сейчас я пожалел, что не стал ее беспокоить ночью, когда приехал домой. Знает ли она, что со мной случилось? Скорей всего. Как ни шифруй дела в поселке, они постепенно все равно расползаются слухами. Переживает, наверное. Вот бы увидеть ее сейчас. Волна нежности подкатила к сердцу. Я тут же оборвал себя – нет, сначала решить все дела, потом увижусь с ней. Это будет самое хреновое – если ее впутают в мои разборки. Я с ума сойду, если с ней что-нибудь случится.
– Мне нужен телефон. А ближайший теперь только у вас, и то если он работает. Ты как вообще думаешь к вам добираться? Вездехода же нет, а на «Ниве» к вам не пробиться?
– Нет, конечно. Мы поедем сейчас на водомерный пост, знаешь, на Басухе?
– Знаю, заезжали несколько раз. Раз даже ночевал.
– Ну, тогда знаешь хозяина, Ивана.
Я кивнул. Знал я и Ивана, и его жену Ольгу.
– Машину бросим у него, а у них возьмем лодку и пройдем вниз до впадения Басухи в Витим, оттуда уже можно спуститься хоть в Далинду, хоть до моего участка. У меня там две избушки, и стволы спрятаны. Там мы можем хоть год жить, никто не подберется. А у Ивана, кстати, есть рация. Если, конечно, еще работает.
Рация – это было не совсем то, что телефон, всем, кому надо, не позвонишь, но, как говорится, на безрыбье…
– Хорошо. Давай доберемся до поста, я переговорю со своими, и тогда уже будет ясно, что делать. Будем надеяться, что рация живая.
Надо было, конечно, после того как Мишка освободил меня, в первую очередь поговорить с мамой. Мобильник у Мишки есть, номер мамы есть. Да не до того было, башка совсем не соображала.
Через час мы проехали то место, где я прошлым утром сел на попутный грузовичок. Водомерный пост находился отсюда еще километров тридцать ближе к городу, и нам еще час ковылять с горы на гору. Я с сожалением глянул на след от гусениц вездехода, уходящий в тайгу, вот бы Феофил сейчас бы был здесь, сразу бы загрузились и напрямую до Далинды. Мечты, мечты…
– Интересно, что сейчас творится в Подгорном?
Вопрос был риторическим, ответа я, конечно, не ожидал, но Мишка ответил:
– Да ты сам знаешь, что – ничего. Сейчас все притихли, все ждут и ищут.
– Ты же сам говорил, что сказал адрес китайцев моим. Я думаю, там сейчас все вверх дном.
– Если они успели. Тогда да, я китаезам не завидую. А если первым был звонок от того китайца, который на бурхане сбежал, то тогда там уже никого не будет, когда твои приедут. А я не думаю, что ваши сорвались сразу после моего звонка, они наверняка подготовились, не соваться же к хунхузам сломя голову, с пустыми руками. А это время.
Он был прав, мне почему-то так и казалось, что наши приедут к пустому корыту, не может быть, чтобы у такого скользкого типа, как господин Линь, не было наблюдения и путей отхода. Сейчас залегли, наверное, на другой хате.
– Твои скоро узнают, что ты жив. На бурхане обязательно кто-нибудь остановится. Как только по поселку слух пойдет про убитых китайцев, твои сообразят, что это я. Значит, ты живой. Ну, я так думаю.
– Ну да. Наверное, ты прав.
Я помолчал, а потом высказал то, что я хочу:
– Блин, Мишка, я бы сейчас даже вашей паленой водки прямо стакан накатил. Как меня за эти сутки все достало, вырубиться бы на денек, чтобы ни о чем не помнить.
– Да, бывает, – согласился он. – Иногда так прижмет, что только водка и спасает.
Примерно через час, как я и думал, с вершины очередной горы, стал виден мост через Большую Басуху, а немного не доезжая до него влево отходила дорога на водомерный пост. По ней нам надо было проехать совсем немного – километров пять, и там мы попадем в хозяйство гидролога Ивана Реброва и его жены Ольги. Эти двое, в отличие от пары, живущей на Булишме, были местными и расположились тут с размахом. У них было шесть или больше коров, свиньи, козы, куры и огромный огород. Иван охотился и рыбачил, благо река была под боком. Бензин на лодку им тоже полагался казенный, так что хозяйство у них было крепкое. Им обоим было лет под сорок, и уезжать они никуда не собирались. Сейчас было лето, и на ферме, выстроенной рядом с казенной избой гидрологов, помогали управляться трое детей. Зимой они учились в интернате, но жили там только с понедельника по пятницу, родители ездили на своем «УАЗе-Патриоте» и забирали их на выходные.
Все это я знал давно, мы с дядькой или братом, направляясь в город, частенько заворачивали сюда, чтобы пообедать и нормально отдохнуть. Хозяева были хлебосольными, радушными людьми. Дядька же по своей привычке старался прикормить Ивана, место было хорошее, чтобы сделать перевалочный пункт по вывозу камня. Но тут у него не пошло, резкий, прямодушный Ребров сразу открестился от дядькиных денег и наотрез отказался участвовать в каком-нибудь общем деле. Он ведь прекрасно знал, что за дела может предложить Росомаха. Как ни странно, Росомаха не стал настаивать, по-моему, ему просто понравился этот работящий прямой мужик. Так что пост на Бусыхе так и остался просто местом, куда запросто можно было заехать отдохнуть и попробовать свежей рыбки.
На посту все получилось с одной стороны хорошо, с другой – не очень. То есть насчет лодки и машины мы договорились без проблем. Лодок у Реброва было целых три, но он все равно предупредил, что дает не больше чем на неделю. Этого срока нам хватало с лихвой, спустимся до Далинды, возьмем свою, а эту вернем Ивану. «Ниву» же хозяин поставил рядом со своим УАЗом, на заднем дворе.
– Пусть стоит сколько надо. Есть-пить не просит. Появишься, заберешь.
С рацией тоже вроде все получилось. Она работала, и Иван без возражений согласился связаться с нашим человеком в Подгорном. Дядя Афанасий всегда работал на опережение, мозги у него были как у какого-нибудь Билла Гейтса, я думаю, займись он обычным бизнесом, он бы тоже не прогорел. Еще в самом начале, когда он только начал организовывать дело по нефриту, он сообразил, что очень неплохо в тайге иметь связь. Тогда он еще не думал о спутниковых телефонах и начал пользоваться тем, что есть. Радиостанциями геологов, метеорологов и прочих проживающих в тайге работяг. А для того, чтобы не разговаривать через их офисы в поселке, дядька взял на зарплату пенсионера, бывшего геолога, Вячеслава Глотова. Это был известный по всей республике радиолюбитель-коротковолновик, начавший заниматься своим хобби еще в советские времена. Когда-то он даже организовал в поселке секцию радиолюбителей, и она была известна на всю республику.
Сейчас же, когда интернет мгновенно связывал людей без всякой привязки к возможностям радиоволн, секция исчезла сама по себе, и только старый геолог так и остался фанатом своего дела. Деньги, как известно, нужны всегда, особенно пенсионерам с их мизерной пенсией, и Глотов без проблем согласился работать на Росомаху.
Вот через него я и попробовал связаться с матерью. Все получилось – Глотов ответил, набрал телефон, что я продиктовал, и мама ответила. Все вроде бы получилось, но много ли можно сказать через постороннего человека, тем более в таком деле, как мое? Я только сказал, что у меня все в порядке, я с другом эвенком нахожусь на водомерном посту на Бусыхе и скоро уйду в тайгу. Если что-то надо сделать по-другому, пусть она подскажет.
Как передал мне Глотов, мать очень обрадовалась, узнав про мои дела, и подтвердила, что я все делаю правильно. Надо уходить в тайгу и пока побыть там, насчет связи что-нибудь придумают. Вот и весь разговор. Как только мы перекусили, мы, больше не задерживаясь, прошли на берег и через десять минут уже шли на моторе по Большой Бусыхе.
О том, как мы провели два дня в Далинде, воспоминаний у меня не осталось. Вернее, они были, но это было что-то сумбурное и не всегда понятное, явь это или грезы. Два дня я, не хуже какого-нибудь алкоголика, пил, спал и снова пил. Из интересного было только то, что рассказала потом Любка. Как она несколько раз останавливала нас и отбирала ружья, когда мы собирались идти в Подгорное, убивать китайцев и москвичей. Через два дня, утром, я вылил в ведро недопитую бутылку отвратительно вонявшего самогона и больше не прикоснулся к спиртному. Телефон так и не работал, и больше здесь оставаться становилось опасно. Надо было уходить.
Глядя на меня, Мишка тоже попробовал остановиться, однако ему это не удалось. Пообещав, что это последний стакан, он выпил и через час опять был в стельку. Тогда я предупредил Любу, что мы плывем на рыбалку, собрал снасти, ружья, провиант и утащил на себе Мишку в лодку. Когда он очнулся на воде, то чуть не бросился в драку, однако я облил его из ведра забортной водой, и он, клацая зубами, забился в угол. Лишь через день он начал разговаривать и понемногу есть. Эвенки очень трудно отходят после возлияний, глядя, как он мучается, я подумал, что на их месте вообще бы не пил, чем так отходить.
И вот второй день мы здесь, отдыхаем, отъедаемся и загораем. Мишка рыбачит, а я все обдумываю то, что произошло, и пытаюсь разобраться в ребусе, кто же начал всю эту кутерьму. Но сегодня отдых заканчивается, мы с Мишкой тронемся туда, откуда все началось. К тому ключу, где Афанасий Тимофеевич Гурулёв словил пулю в живот. Может, там найдется кончик шнурка, за который можно будет потянуть, чтобы распутать весь клубок. Да и похоронить надо дядьку. Или что там осталось от него.