Я поднялся с камня и уже почти шагнул на тропку к табору, но неожиданный звук заставил меня остановиться. Сначала едва слышно, как комар, но с каждой секундой нарастая, над Витимом пел лодочный мотор. Из-за поворота, из-за обрывистого утеса, уходящего прямо в реку, выскочил маленький сверкающий жучок и на глазах стал превращаться в лодку. Я даже рот открыл от удивления, такое судно на Витиме я видел только один раз. Какие-то богатые туристы года два назад сплавлялись целым караваном таких лодок. Мы с Валеркой как раз тогда оказались на берегу, одна лодка подошла к нам, и мы ее хорошо рассмотрели. Огромная яркая надувная лодка, то ли из пластика, то ли из резины, шла под мощным японским мотором. Тент, закрывавший всю лодку, был натянут, и сколько там помещается людей, мы не разглядели. Мужик, выпрыгнувший из лодки, как оказалось, сплавщик-инструктор, он вел весь этот караван, спросил, далеко ли до Красного Яра, а то навигатор что-то врет. Там они собирались ночевать.
Сегодняшняя лодка была одна, и шла она на полной скорости, нос задрался над водой, и отсюда казалось, что лодка летит.
– Кого это еще черт несет?
Я даже не услышал, как Мишка спустился ко мне.
– Да хрен знает! Смотри, какая посудина. Если так будет лететь, сегодня к вечеру в Усть-Маре будет.
Победная песня мотора вдруг смолкла, и нос судна упал на волны. Лодка была еще далеко, и я не мог разобрать, сколько там людей. В этот раз лодка была без тента, это я разглядел даже отсюда. Над бортом что-то стеклянно блеснуло.
– Видел? Бинокль, что ли?
Однако глаза эвенка оказались зорче моих, он вдруг заорал:
– Падай! – и толкнул меня в спину. Я не ожидал и присел на колени. Тотчас позади меня раздался громкий чавкающий щелчок. В дерево дальше за костром мощно ударила пуля. Я оглянулся и быстро прикинул – судя по траектории, она прошла бы через мою грудь, если бы не Мишка. Я ни капли не сомневался, что это именно пуля, хотя ни звука выстрела, ни пламени я не услышал и не увидел. На охоте я много раз слышал, как пуля дырявит дерево, звук всегда один и тот же. Только летом это глуше, зимой, в мороженую древесину, звонче.
– Твою в бога душу…!
Я выругался, как старый сапожник, упал на землю и пополз в сторону костра, где у нас стояли ружья. Мишкина задница уже мелькала передо мной, он сообразил быстрее. Через пару секунд он уже лежал за камнем, передергивая затвор своей старой трехлинейки. Я добрался до «Сайги», схватил, откатился в сторону и тоже выглянул из-за валуна.
Лодка так и плыла по течению, и в оптику карабина я увидел, что стрелок в лодке лежит со стволом в руках и ищет нас в оптический прицел. Второй сидел на моторе и в мощный бинокль рассматривал берег. Он что-то говорил стрелку, звука я, конечно, не слышал, но понял это по его артикуляции. Человек с винтовкой дернулся, похоже, опять выстрелил, но куда он целился, я не понял. И в ту же секунду все разъяснилось – внизу, где лежала наполовину вытащенная на берег лодка, раздался металлический грохот.
– Лодку дырявит, сука! – крикнул я, но мой крик заглушил грохот выстрела. Громыхнула «Мосинка» Мишки. Мне показалось, пуля вошла в борт лодки, однако видимых повреждений я не заметил. Люди в лодке сразу среагировали – мотор взревел, посудина с места рванула вперед. Лодка развернулась и пошла вверх по течению, все больше забирая под наш берег. И я, и Мишка выстрелили одновременно, но явно промахнулись. Было далеко, и лодка прыгала по волнам. Да, это только в кино с первого выстрела можно завалить противника. Или в тире.
– Ты понял? – вскочил Мишка. – Они высаживаться хотят. Видишь, к нашему берегу пошли, сейчас за мысом скроются и высадятся.
Скорей всего, Мишка был прав, если эти люди прибыли по наши души, то вряд ли они отделаются двумя выстрелами.
Мишка быстро растолковал мне действия нападавших.
– Поняли, суки, что с воды к нам не подберутся. Если бы они ближе подошли, мы бы их, как уток, сняли. У них только один выстрел был, они на него и рассчитывали.
– Что делать будем, охотник?
– Охотиться! – оскалился в злой улыбке эвенк. – Они что, хотят орочона в родной тайге завалить? Вот сейчас мы посмотрим, кто кого.
Он быстро развязал свой рюкзак, набрал из мешочка горсть длинных винтовочных патронов и высыпал в карман.
– Ты, Колька, иди вон туда, на вершинку. – Он показал на скальный палец, заросший стлаником. – Оттуда и река, и подходы сюда видать. Главное, не спи. Я пойду встречу этих уродов. Ты жди и не дергайся, пока я не появлюсь. Понял?
– Понял. Только, может, лучше я с тобой? Вдвоем, в два ствола, надежнее.
– Не. Ты слишком шумный. Я их тихонько скраду. Как изюбрей положу обоих.
Злая улыбка так и не сходила с его лица, похоже, азарт убийцы уже играл в нем.
– Тогда возьми «Сайгу». Она легче и меньше. Твоя трехлинейка длиннющая и тяжелая.
Мишка несколько мгновений помолчал, переводя взгляд с одного ружья на другое, но все-таки отрицательно крутнул головой:
– Не. Я привык к своей. Как-нибудь управлюсь.
Он вскочил и забросил «Мосинку» за плечо.
– Все. Пошел. Не скучай.
Через несколько секунд эвенк растворился в чаще.
Как только он ушел, я с сожалением глянул на остывающий котелок с похлебкой, забросил за спину «Сайгу» и решил сначала глянуть на лодку – что с ней? Сбежав к галечной косе, я сначала ничего не заметил – на первый взгляд никаких дыр в лодке не было. И лишь когда я обошел вокруг, заметил, куда попала пуля. Стрелок действительно стрелял в наше средство передвижения, и то, что он натворил, было очень плохо. Лодочный мотор был безвозвратно потерян – пуля пробила кожух и разрушила левый цилиндр, он полностью развалился. Если стрелок специально хотел угробить мотор, то он сделал это просто на пятерку. Снайпер какой-то – удивился я. Попасть с такого расстояния, с качающейся лодки – это не многим бы удалось. Я вспомнил, что и меня он почти срезал, если бы не толчок Мишки, пуля, наверняка, была бы моей. Я поежился – точно снайпер, удачи там Мишке. Я вспомнил его приказ и быстрым шагом полез обратно в горку, надо делать так, как говорит орочон, здесь в тайге лучше было положиться на его навыки.
Я нисколько не обиделся, что он не взял меня, посчитав негодным даже прикрыть спину. Это было действительно так, эвенк, родившийся и выросший в тайге, даст фору любому нашему охотнику, даже самому опытному, у эвенков на это дело ушли века естественного отбора. Кто лучше охотился, тот и мог прокормить свой род, значит, этот род и выживал.
Наверху каменного столба оказалась выветренная временем площадка. Ветер годами таскал сюда опавшую хвою и листья, и сейчас в их перепревших остатках разросся куст кедрового стланика. Образовавшееся гнездо словно специально было подготовлено для меня. Я обломил пару веток, чтобы лучше видеть подходы к нашему лагерю, и приготовился к долгому ожиданию. Однако первый выстрел прозвучал совсем скоро, не прошло и получаса. Я сразу узнал громовой голос Мишкиной трехлинейки. После этого наступила долгая тишина.
Времени было достаточно, и я пытался выстроить логичную версию происходящего. То, что это не китайцы, было понятно сразу. Те не используют такую технику, везде, где можно что-то сделать дешевле, они так и делают. Если бы за мной сюда отправились хунхузы, их приплыла бы полная лодка, и они бы наводнили весь лес. Кроме того, снайпер – это вообще не их метод, я ни разу не слышал, чтобы китайцы решали дело при помощи снайпера. Вот отправить убийц с холодным оружием – это да, это они умельцы.
Получается, все-таки здесь замешана Москва, такой почерк вполне уместен для столицы. Но, как я ни ломал голову, здесь у меня никак не выстраивалась правдоподобная версия. Я не мог поверить, что Николай настолько злопамятен, что пригнал сюда кучу людей, чтобы прикончить меня. Это какие же финансы надо вложить только в то, чтобы отомстить за отрезанное ухо?! Нет, не верю! Но факты – упрямая вещь – на распечатке я сразу узнал Николая, а раз он в Подгорном… И сегодняшние убийцы – лодка, снайпер – это явно столичный почерк. Тогда выходит, это они убили дядю Афанасия? У меня голова шла кругом – ведь Москва без интереса не играет, и, я уверен, никакая месть без денег не заставит московских отправиться сюда. У них вместо мозгов счетчики. И еще один интересный вопрос – кто сообщил москвичам, что я здесь, на реке? Об этом знали только в семье.
Как бы то ни было и кто бы это ни был, похоже, они твердо решили меня убить. Значит, даже если Мишка сейчас уложит этих, кто-то появится снова. Пока надо отбросить вопрос, кому это я так сильно задолжал, сейчас пришло время менять тактику. Надо ударить самим, а для этого надо шевелиться, а не отсиживаться в тайге. Вот когда я расшевелю осиное гнездо, главный заказчик сам проявит себя.
Время тянулось бесконечно, мне казалось, что после первого выстрела прошло уже полдня, но часы показывали, что жду всего полтора часа. Наконец на исходе второго часа, грянул еще выстрел, и почти сразу, секунд через пять, еще один. Все выстрелы были Мишкины, но у тех стрелков винтовка была с глушителем, и если они отвечали, то я все равно не слышал. Я чуть не вскочил в своей импровизированной засаде, но вовремя опомнился. Я ведь не знал, что творится там внизу, а вдруг кто-то из кустов разглядывает сейчас наш лагерь. Если я здесь дернусь, это заметит даже совсем неопытный человек. Меня так и подмывало бежать туда, помогать Мишке, ведь то, что дело будет таким долгим, я не ожидал.
После последних выстрелов прошло еще полчаса, а Мишки все не было. Я ругал себя последними словами, вдруг он сейчас там раненый лежит, я тут, как ворона в гнезде, отдыхаю. Надо было настоять на своем и идти с ним. Я дал себе еще полчаса, а потом пойду искать. Думать про самое плохое я не хотел, да и не верилось мне, что лесной охотник даст себя убить в родной стихии. Но почему-то тема ранения, казалась мне все более достоверной. Я поминутно заглядывал на часы – стрелки не двигались, словно приклеенные. Однако я твердо решил – полчаса высижу.