Прошло еще десять минут. Мне показалось, что я услышал какой-то крик, я застыл и весь превратился в слух. Через минуту крик повторился, и мне показалось, что это голос Мишки, однако откуда он идет, я пока разобрать не мог. Когда он опять закричал, я уже четко разобрал несколько слов и понял, что звук идет снизу, от самой воды. Наверное, он шел по берегу.
– Не стреляй, это я Мишка…
Он еще что-то кричал, но только эти слова я разобрал четко.
А еще через пару минут из-за густо поросшего лиственницей мыса показалась знакомая яркая лодка. Мотор молчал, она шла сплавом. Я вскинул «Сайгу» и в оптике четко разглядел единственного живого пассажира – это был мой орочон. В это время Мишка опять закричал, и я радостно ответил ему. Забросил карабин за спину и бросился вниз, к берегу.
– Чертяка! Где ты был? Я чуть с ума не сошел! – кричал я, подбегая, но как только оказался ближе, растерянно замолчал. Шея Мишки была замотана какой-то тряпкой, и сквозь нее проступала кровь. Под ногами у него лежала целая куча оружия, словно он возвращался с настоящей войны.
– Что с тобой? Ранили?
Я бросился в воду, подхватил шнур на носу лодки и потащил ее на берег. Как только дно лодки пробороздило гальку и посудина наполовину оказалась на косе, я перепрыгнул через борт и бросился к Мишке.
– Все нормально, братан! Зацепило немного, но это ерунда.
Он весело смотрел на меня и только иногда, когда поворачивал голову, морщился от боли.
– А эти?
– Готовы! Оба мертвяки.
Он начал вставать, но вдруг побледнел и присел обратно на скамью.
– Чё-то меня мутит, Коля. Ты случаем водки с собой не прихватил, когда меня увез?
– Ты что, блин! Какая водка? Ты раненый, вон бледный весь. Дай посмотрю рану.
– Да херня там, а не рана. Смотри.
Он размотал тряпку, оказавшуюся разорванной рубашкой, слева, там, где шея переходила в плечи, запеклась кровавая короста.
– Пуля скользом. Потом расскажу. Мутит меня из-за другого. Я ведь второго – это он, кстати, меня – раненого добивал. Ножом.
Его затошнило, и он перегнулся через валик борта. Сплюнул, кашлянул, но его так и не вырвало.
– Вот и говорю. Выпить бы. Думал, для меня это дело привычное. Сколько раз зверя-подранка добивал. Оказалось, нет. Не одно и то же.
Я сразу вспомнил, как меня загнало в истерику после тех двоих в девятке. Мишка еще молодец, держится.
Водка у меня была. Когда я силой увозил его из Далинды, я перелил две бутылки во фляжку. Сейчас она лежала среди припасов на дне нашей лодки.
– Пошли, налью.
Мы сидели возле костра. Мишка после еды и выпитой водки разговорился, глаза его блестели. Хотя, может, это играла не водка, а выходил стресс. Он теперь уже весело рассказывал, что произошло, когда он ушел от меня.
– Бля, эти мужики какие-то спецназовцы, что ли, как в кино. И стволы ты засек, у них, какие? Я таких даже на картинке не видел. Я это место знаю, всегда здесь останавливаюсь чай пить, тут ручей хороший, вода вкусная. И примерно понял, где они пойдут. Прошел туда тихо-тихо и под вывороченной лиственницей затаился. Я почти угадал, они пошли почти там, только выше по склону. В общем, правильно шли, сверху на нас навалиться удобнее. Они шли оба, тот с винтовкой, что стрелял, первым, а мужик без оружия вторым, метрах в пятнадцати сзади и еще выше. Страховал вроде. Я еще тогда подумал, что за хрень, почему он без ствола, как он может прикрыть напарника?
Стрелка я снял с первого выстрела, рисковать не стал. Второй так быстро среагировал, я даже не ожидал. Не остановился, чтобы посмотреть, не испугался, сразу прыг в лес и пропал. Ну, я думаю, ты же без оружия, сейчас рванешь к лодке, чтобы свалить, там я тебя и перехвачу. Так и сделал. Сижу, сижу, он не идет. Я уже хотел идти след искать, думаю, может он от страха пехом рванул вдоль Витима. Только вроде приподниматься стал, и тут веточка хрустнула, я гляжу, а он уже метрах в тридцати ниже меня. Как прошел, что я не слышал, ничё не пойму. Может, тоже охотник или обученный какой.
Ну ладно, главное, я его увидел, а он, чую, еще меня не заметил. Думаю, раз ты без оружия, сейчас сделаю подранка, и ты нам потом все расскажешь, кто вы и откуда взялись. Так и сделал, выцелил ногу и прострелил. Он завалился, я подождал, он стонет, ну я и пошел. Хорошо, ствол из рук не выпустил, как чуял чё. Только я подходить стал, он затих, а уже метрах в десяти он вдруг руку вскидывает, а там пистолет, здоровенный такой, и стреляет очередью. Да, пистолет, стреляет как автомат. И тоже с глушилкой, звук такой, как из нескольких воздушек в тире быстро стреляют. И мне шею обожгло. Я как-то бездумно, уже не целясь, сразу всадил в него еще пулю, он захрипел и задергался.
Я подошел, у него рана в животе сквозная, не жилец, но помирать долго будет. Я насмотрелся на такое, иногда зверь, когда убегает, торопишься, и стреляешь, лишь бы попасть. Кишки продырявишь и потом ждешь полдня, пока он заляжет умирать. Человек слабее, но все равно несколько часов бы мучился.
Он тяжело вздохнул и сказал:
– Налей, Коля, еще.
Я плеснул в кружку.
– В общем, не выдержал я, ткнул его ножом в сердце и ушел.
Сказал он и быстро выпил. Я тоже не выдержал, налил себе и так же быстро заглотил противный теплый напиток. Все-таки мы не профессиональные киллеры.
Мы сидели и молчали. После рассказа Мишки говорить не хотелось, совсем не так я представлял себе свою будущую жизнь. Да, думаю, и Мишка тоже не мечтал о том, чтобы вместо охоты на зверя охотиться на двуногих. Нахрен я купился тогда в Москве на этот развод с деньгами, жил бы сейчас в большом городе и думать бы не думал о том, как отбиться от бандитов и опять поднять семью. Эх, дядька, был бы ты жив… Лежит сейчас в тайге, как и эти. Я подумал о двух мертвецах, лежавших где-то совсем рядом с нами. Тоже, наверное, не думали найти свой конец здесь, в тайге на берегу Витима. Хотя люди, убивающие за деньги, я думаю, всегда знают, что смерть стоит за их спиной – «работа» такая. Вроде бы все правильно, мы защищались – поделом им, как говорится, пусть не лезут. Но какой-то червячок в сердце грыз, что мертвые, валяющиеся неприбранными в тайге, – это неправильно. Мои мысли перебил тихий голос Мишки:
– Слышь, Коля, пойдем похороним этих. – Он кивнул в сторону леса. – Что-то у меня на душе как-то не так.
Он словно бы высказал мои мысли.
– Пойдем. – Я сразу вскочил. – Закончим с этим делом. Заодно и посмотрю, что это за спецы по нашу душу приходили.
Я сходил к лодке за лопатой, мы закинули за спину ружья и пошли. Первым хоронили того, которого Мишка убил сразу. Он так и лежал вниз лицом, держа в руках странную винтовку с оптическим прицелом и длинным глушителем. Смерть настигла его сразу, в одно мгновение – выходное отверстие от пули – слева под лопаткой – топорщилось рваным камуфляжем и почерневшей плотью.
– Видишь, этого я как в тире сделал.
Мишка присел и перевернул труп, потом стал разгибать закоченевшие пальцы, освобождая винтовку. Я глянул в мертвое лицо – обычный мужик, ничего выдающегося. За последние дни я уже притерпелся к трупам, так что сейчас почти ничего не испытал, ни сочувствия, ни злости, ни брезгливости. Сверху на куртке у него был надет такой же камуфляжный жилет, из кармана которого Мишка достал две нетронутых обоймы с патронами. Пули на них почему-то были разного цвета. В другом кармане нашлась металлическая бензиновая зажигалка, больше у него ничего не было, ни сигарет, ни тем более документов.
Сначала мы хотели закопать оба трупа рядом, в одной могиле, но тащить мертвого через лес заняло бы столько времени и сил, что легче было выкопать две ямы, а не одну. На похороны первого у нас ушел час с небольшим. Вырезав из молоденькой березки две палки, я связал их в подобие креста и воткнул в холмик. Не оглядываясь, мы пошли искать второго мертвеца. Не думаю, что кто-то еще, кроме нас, подойдет к этой могиле.
Когда мы подходили ко второму трупу, от него быстро шмыгнул какой-то зверек, скорей всего горностай, лесная живность уже почуяла даровое пропитание. Этот лежал, привалившись спиной к молоденькой лиственнице и свесив голову. Он попал на солнцепек, и вокруг запекшейся крови уже вился рой мух.
– Вот откуда они в тайге?
Зло спросил я, отгоняя противных насекомых рукой. Этот мужик был в такой же камуфляжной форме и в таком же жилете. Но кое-чем его экипировка все-таки отличалась – на груди, закрепленная на жилете, висела большая пластиковая кобура, а слева от нее были закреплены зеленые пластиковые ножны, из которых торчала черная ребристая ручка ножа.
– Блин, – удивился я. – Действительно спецназ какой-то.
– Это я еще пистолет и бинокль забрал, – подсказал Мишка, расчищая место под могилу. – Они в лодке лежат.
С этим мертвецом мы управились быстрее, всего за сорок минут.
– Был бы третий, мы его минут за двадцать прикопали. – После того как мертвецы были упрятаны под землю, Мишка ожил и даже начал шутить. – Профессионалами становимся.
Мне тоже словно бы стало легче, я быстро сделал очередной крест и воткнул его в низенький холмик.
– Все, Мишка, пойдем, надо вообще сваливать отсюда.
Орочон ходил вокруг разбитого мотора и ругался.
– И нахрен я их еще хоронил? Такой мотор загубили. Я на нем где только не ходил, и в верховья, чуть не до истока, и вниз, до самой Усть-Мары.
Я кивал, но хорошо помню, как он материл этот же старый мотор, когда он отказывался заводиться.
– Что будем делать? Я думаю, с него уже никакого толку не будет.
Я кивнул на мотор.
– Бросаем его здесь, дальше пойдем на трофейной лодке.
Дело это было решенное, вещи мы уже перегрузили, но Мишка никак не мог расстаться со своим мотором, поэтому я поторопил его:
– Мишка, кончай ты ходить вокруг него, как курица. Купишь ты себе наконец новый, нормальную «Ямаху», вон как на той посудине. Главное, лодка цела. Хотя со своими бабками ты можешь позволить себе и лодку новую.