– Мужики, план простой. Сейчас мы едем к базе, не доезжая метров триста, бросаем машины, берем стволы и идем пешком. Как мне помнится, забор там давно растащили, так что пройдем без проблем. Любого китайца убиваем. Пока они не запросят пощады. Тогда я вас остановлю. Все поняли?
Мужики загудели, кивая. Такой простой план, без всяких хитроумных задумок, пришелся им явно по душе. Они уже начали расходиться к своим машинам, когда я громко добавил:
– Мужики, еще одно – вы все лесовики, все охотники, смотрите друг за другом. Вы все нужны мне живые. Поэтому идите по двое. Один идет, другой его прикрывает. Потом наоборот.
Сейчас я изрекал не свое – это мне подсказал шаман, пока мы ехали сюда.
– Не ссы, Николай Тимофеевич, прорвемся, – ответил кто-то из старших. – Запомнят китаезы сегодняшний день.
Большинство же садились в машины молча, с мрачной решимостью на лицах. Мне было хорошо знакомо это выражение, наша родня всегда выглядела так перед дракой. Я помню это с раннего детства.
Я тоже сел за руль, и мы первыми выехали с поляны. Следом за нами шло двенадцать машин – в основном «Нивы» и УАЗы, самое проходимое средство в наших местах. Но было и несколько настоящих джипов – нефрит позволял родне брать и такие автомобили. В некоторых машинах сидело по два, а то и по три человека. Целая армия, китайцам явно не повезло сегодня.
– Коля, я давно говорил, ты далеко пойдешь, – сказал Наиканчин, как только я захлопнул дверь. – Ты видел, они сразу признали в тебе командира. Хотя некоторые тебе в отцы годятся. Понял теперь, как это делается? Люди всегда ждут, что кто-то примет решение за них, и с радостью идут за тем, кто это сделает. Главное – чтобы нашелся тот, кто не побоится взять ответственность на себя.
Он взял с колен автомат и предупредил:
– Коля, мы с Мишкой уйдем в сторону, по лесу. Твои бугаи сейчас попрут напролом, а мы подстрахуем, вдруг хунхузы подготовились и посадили засаду где-нибудь в кустах.
Он повернулся к Мишке.
– Миша, ты со своей снайперкой пройдешь справа, в гору. Выбери место, чтобы всю базу было видно, ну дальше сам знаешь.
Мишка молча кивнул, в его глазах уже горел охотничий азарт.
– А я пройду возле речки, подстрахую с той стороны.
Потом он опять обратился ко мне:
– Коля, я не думаю, что китаезы будут воевать до последнего. Так что вовремя останови своих, не входи в раж. Никому не нужна куча трупов, ни нам, ни им, ни полиции… И еще – сам не лезь вперед, останься живым, если хочешь, чтобы твоя семья выпуталась из всех нынешних бед и снова стала процветать.
Последнее высказывание я не понял, как процветание семьи вдруг связано со мной, – но рассуждать было некогда, пора было действовать. За следующим поворотом уже должны были показаться ворота базы. Наиканчин взялся за ручку дверцы.
– Проедешь еще немного и останови, мы с Мишей пойдем отсюда.
Когда они ушли, я проехал еще и загнал машину в кусты. Потом достал из бардачка «Стечкин», из салона «Сайгу» и захлопнул дверь. Рядом уже загоняли в стволы патроны подъехавшие мужики. Я оглянулся – блин! Просто Дикий Запад какой-то, знал бы народ за Уралом, как мы здесь в Забайкалье решаем свои дела…
В этот раз уже никто не шутил и не улыбался, лица побледнели и осунулись – я порадовался, значит, мужики понимают, на что идут. Я сунул пистолет в карман куртки – она сразу свесилась на одну сторону, – передернул затвор карабина и показал на лес перед нами. Потом первым шагнул в кусты. Меня догнал Петруха Гурулёв.
– Николай Тимофеевич, я пойду с вами. Вас тоже надо прикрывать.
Я зло глянул на него и пригрозил:
– Еще раз так назовешь, получишь. Какой я тебе Николай Тимофеевич? Зови как всегда.
Петр смутился, но согласно кивнул и буркнул:
– Хорошо.
Дальше мы шли молча. Через несколько минут я увидел редкие столбы, оставшиеся от забора, кусты кончались, и за ними чернели здания заброшенной базы. Я давно здесь не был и опять удивился ее огромности – артель «Восход» была когда-то очень преуспевающей, корнями еще из советского прошлого. Но в нынешние времена прошлые заслуги не спасают, так что теперь от мощной организации, добывающей золото не только в нашем районе, но и по всему Забайкалью, остались только эти заброшенные здания.
– Постоим, посмотрим, – остановил я обогнавшего меня напарника. На участке, что я мог увидеть, была полная тишина и заброшенность, я даже подумал, не обманулись ли Шурыгины. Но в это время, словно специально для меня, где-то хлопнула дверь. Людей я не видел, но теперь было ясно, что на базе кто-то есть. Сразу встал вопрос, как заставить себя пройти открытое расстояние от бывшего забора до прикрытия зданий. Почему-то казалось, что в темноте побитых оконных проемов обязательно прячутся китайцы и только и ждут, когда я выйду на открытое место.
Я заметил, что слева от меня наши уже зашли в ограду и бегут под прикрытие длинного высокого здания – гаража или склада. Почти тотчас же показались люди и справа, они тоже на секунду застыли, а потом рванули вглубь базы. Больше медлить было нельзя, мне совсем не хотелось показаться трусом. Тем более Петруха уже стал вопросительно поглядывать на меня. В нашей семье это было одним из страшнейших грехов – мужик из Гурулёвых не должен никого бояться. Наверное, сохранись у меня тот настрой, что был в Маликовском, когда я впервые узнал о вероломстве китайцев и убитых родственниках, я бы уже давно бежал по базе, выискивая жертву. Но, как ни странно, как только мы выехали и я начал обдумывать предстоящее дело, ярость, холодным огнем клокотавшая в груди, постепенно растворилась. Я снова смог соображать трезво. Это было похоже на тот случай, когда я нашел бражку в бригаде на Витиме. Тогда я тоже сначала был готов разорвать мужиков, а потом изображал злость только потому, что так надо было.
Как только я перешагнул границу между лесом и базой, события завертелись с невиданной скоростью. Словно все только и ждали, когда я это сделаю. Не успел я поставить ногу на территорию базы, как где-то в глубине за постройками взвился крик, полный боли и страха. Лицо шагавшего рядом Петрухи побелело, он невольно пригнулся и хотел броситься к зданию, однако пересилил себя и остался рядом. Наверное, я выглядел не лучше, но испуга у меня не было – я все время подспудно ждал чего-то такого. Единственной мыслью было – что там произошло? Мужики из нашей цепи по времени еще никак не могли добраться до того места, где кричали.
– Бежим! – Я хлопнул Петьку по плечу и помчался к стене. В это время в той стороне, где до этого кричали, раздалась длинная автоматная очередь, и база взорвалась криками китайцев. Мужики справа и слева тоже побежали, и первые уже исчезли в проходах между зданиями. Наверное, для того чтобы добавить звуковых эффектов, телефон в моем кармане зазвонил и продолжал вибрировать почти безостановочно. Замолкал на секунду и опять начинал петь. Кто-то упорно рвался ко мне на связь. Надо бы ответить, мелькнула мысль, может, Саша или мама, но сейчас было не до разговоров.
Я глянул в пустой оконный проем, это действительно когда-то был гараж – в засыпанном прелыми листьями бетонном полу чернели несколько ремонтных ям. Тут явно не жили, это было понятно с первого взгляда. Я перемахнул подоконник и остановился, дожидаясь, когда Петька сделает то же. Как только он оказался рядом со мной, я не выдержал и выдернул из кармана айфон. На экране светилось имя вызывавшего – китайцы. Это был номер, по которому они звонили сегодня утром. Я нажал ответ и приложил трубку к уху.
– Говори.
– Николай Тимофеевич! – зазвенел в ухе голос Леньки Ван-зу-чи. – Николай Тимофеевич, остановите ваших людей, мы не убивали Шурыгина! Это провокация, остановите людей!
– Да пошел ты в жопу!
Я отключился и сунул мобильник в карман. Он тут же начал звенеть опять, но я уже не обращал внимания, потому что за стеной опять зазвучали выстрелы. В этот раз прогрохотал дробовик, а потом опять раздалась очередь из автомата.
Мы подбежали к воротам, одна створка их была сорвана и валялась рядом. Сначала я даже не поверил своим глазам – настрой на опасность и предстоящую схватку не давал сразу правильно оценить картину. Но через секунду я облегченно вздохнул и спросил застывшего рядом Петьку:
– Похоже, отвоевались?
Ответа я не ждал, вопрос был риторическим, но Петька ответил:
– Черт его знает. Но похоже на то.
Между полуразрушенных производственных зданий выделялось одно – вокруг него было прибрано, окна и двери были на месте, а рамы поблескивали новенькими стеклами. Похоже, в нем совсем недавно произвели ремонт. Сейчас из его дверей, словно в фильме про войну, выбегали люди с поднятыми руками и тут же недалеко от входа ложились на землю. Распоряжался всем тут мой старый знакомый – орочонский шаман и по совместительству глава рода, ученый, военный и еще не знаю кто. Наверное, этот человек никогда не перестанет меня удивлять. Наиканчин с автоматом в руках покрикивал на выбегавших хунхузов, показывал на землю, и те беспрекословно, словно снопы, валились на песок. Со всех сторон туда подтягивались мои мужики. Они тоже поняли, что дело закончилось, и шли, забросив ружья на плечо. Похоже, китайцы и не думали сопротивляться, стреляли только наши. Я тоже повесил Сайгу на плечо и направился к остальным. Что-то меня настораживало. Что-то в происходящей картине было явно неправильно – китайцев было слишком много, и они были слишком напуганы. Как будто мы напали на общежитие простых гастарбайтеров, а не на гнездо бандитов.
Однако, как оказалось, расслабились мы рано. Когда я уже подходил к шеренге лежавших на земле людей, сразу в нескольких окнах вылетели стекла, и оттуда один за другим выскочили несколько человек. Они сразу бросились врассыпную, стремясь скрыться среди зданий. Один из них на бегу пронзительно закричал, и китайцы, лежавшие до этого, словно тюфяки, мгновенно ожили. Они вскочили и бросились на нас. Момент был выбран самый подходящий, мужики были уже слишком близко и не успевали перехватить ружья. Самое большое, что успел кое-то из наших, это перехватить ружье за ствол и действовать им как дубиной. Началась свалка. Наши матерились и орали, китайцы орали и, наверное, тоже матерились. Кровь летела во все стороны.