Я достал мобильник Марика, быстро пробежался по старым вызовам и нашел номер мамы. Ничего себе, с того звонка, когда удавка шлюх не дала мне поговорить, прошло чуть больше двух часов, а мне казалось, что прошла целая вечность.
Мама и в этот раз ответила сразу.
– Кто это?
Голос был немного встревоженный, но не слишком, похоже, она еще ничего не знает о случившемся.
– Мама, это я. Мне срочно нужна помощь!
– Сынок, ты где? Что случилось?
На этот раз голос у нее дрогнул. Даже моя мама была не из железа, похоже, мои приключения за эти дни накрутили нервы и моей непробиваемой мамочке.
– Пришли кого-нибудь к тому дому, где сейчас пожар. Дым уже должно быть видно. Несколько молодых, и пусть будут с оружием. Быстрей, мама! Остальное потом расскажу.
Мать секунду помедлила, похоже, тема про оружие напугала ее, потом справилась с собой и твердо ответила:
– Сейчас к тебе приедут. Береги себя.
Я отключился. И вовремя, у горевшей бани появились люди, за забором слышались крики и ругань. Еще дальше, с той стороны ограды, доносились гудки машин. Не могли они появиться, когда я орал от боли, – запоздало подумал я.
Черт! Надо срочно посмотреть, кто там. Я чувствовал, что мне срочно необходима помощь, нога так и кровоточила – вся тряпка пропиталась кровью, и недалека та минута, когда я потеряю сознание. Пока я раздумывал, меня вдруг повело в сторону, а еще через секунду мне в щеку кололи сухие веточки, валявшиеся на земле. Я упал. Быстрей, пока еще не потерял сознание, я достал телефон, набрал номер мамы и, не слушая, что она говорит, прохрипел:
– Я за баней, в лесу. Пусть найдут…
Голоса прорывались ко мне в темноту. Я пытался разобрать, кто и что мне говорит, но голова никак не хотела работать. Меня тянуло опять уплыть туда, в спасительную теплую темноту. Кто-то ударил меня по щеке.
– Колька, очнись! Очнись, братан!
Огромным усилием, словно веки были стотонными, я открыл один глаз. Надо мной склонилось знакомое лицо, однако я никак не мог вспомнить, как его зовут.
– Ожил! Б…! Ожил! – закричал парень, от радости он даже заматерился, и я наконец сообразил, кто это. Мишка-орочон искренне, как ребенок, радовался, что я был жив. Я скривил губы, изображая улыбку, и попробовал пошутить:
– Не дождетесь…
Однако вместо слов губы выдали какое-то шипение.
– Молчи, молчи, – забормотал Мишка. – Сейчас мы тебя в больничку. Там тебя мигом вылечат.
– Нельзя в больницу, – опять попытался прошептать я. Но, похоже, меня опять никто не слышал.
– Давайте, ребята, берем, понесли, – командовал Мишка. – Машину подогнали?
– Да, тут уже.
Ответил такой же знакомый голос. Меня подхватили на руки и понесли. Через минуту меня усадили на заднее сиденье джипа, рядом сел Мишка. Я все больше приходил в себя. Узнал сидевшего за рулем Петруху и второго парня на пассажирском сиденье. Младший Ведерников, Толик. Собравшись с силами, я негромко приказал:
– В больницу не едем. Везите меня домой. Потом нашего врача туда привезете. Мать скажет кого.
Выговорив это, я откинулся на спинку и посмотрел в окно. Мы как раз обогнули ограду и сейчас ехали мимо толпы собравшейся вокруг красной пожарной машины. Я мельком глянул на суетившихся людей и чуть не закричал – среди толпы я увидел знакомое лицо. Безухий Николай из Москвы.
– Стой!
Петька не ожидал и резко ударил по тормозам. Меня кинуло вперед, и я сморщился от боли, но быстро взял себя в руки.
– Смотрите, видите – высокий мужик в синей куртке. В бейсболке. Это москвич, он у них главный. Не упустите его! У нас есть здесь еще люди?
– Конечно! – не оборачиваясь, ответил Петька. – Сейчас организуем.
– Толик, вылазь! – приказал он. – Найди ребят, они, наверное, там, возле бани, и сделайте все в лучшем виде. Не упустите их!
Толик быстро вылез, и мы тронулись. Я обернулся – в заднее стекло еще раз взглянуть на москвича. Значит, все правда, они нашли меня. Ну и хрен с ними! Тут им не Москва, сейчас с китайцами дела уладим и до столичных доберемся. В этот момент Николай тоже перевел взгляд на нашу машину. Наши глаза встретились. Он дернулся и нырнул в толпу.
– Узнал, сука! – выругался я. – Гони отсюда. И позвоните ребятам, чтобы двигались за ним. Он наверняка сейчас смоется.
Когда мы уже достаточно отъехали от места пожара, я спросил про китайцев, как они отреагировали на то, что я не приехал.
– Еще не знаем. Время только полдесятого. Они еще не знают, что мы не приедем.
– Черт! – дернулся я. – Тогда гони на карьер! Надо с хунхузами доделывать дела.
– Ты что, Коля, охренел? – вскинулся Мишка. – Ты же еле живой, в любую минуту можешь кони двинуть.
– К черту, я сказал! Гоните туда и дайте мне телефон. А ты, Мишка, предупреди шамана. Он махом сообразит, что надо делать. Вы не забывайте, что у китаез наши люди.
И уже тише добавил:
– Братишка мой, Валерка, тоже у них.
Мама тоже ни за что не хотела, чтобы я ехал на карьер. Ей уже кто-то рассказал про меня, и она требовала, чтобы я срочно ехал домой. Я отключился, предупредил и ладно, пусть думают. Я повернулся к Мишке.
– Ну что Наиканчин?
– Без проблем. Сказал, чтобы его забрали, он тоже поедет.
– Петруха, слышал. Езжай за орочоном, ты теперь знаешь, где это. Там у него меня перевяжете нормально. Но сначала давай заедем в одно место.
– Хорошо. А к хунхузам успеем, – спокойно ответил Петька. – Я думаю, китайцы с полчаса все равно будут ждать. Сразу не уедут.
– Ну, дай бог. А сейчас давай, подъедь к медицинской общаге, она по дороге.
Я откинулся на спинку и расслабился, надо ожить нормально. Эх, таблеточку бы какую-нибудь, чтобы взбодриться, часа бы два побыть в форме.
Когда остановились у подъезда двухэтажки, я сам вылез из машины и хотел пойти на второй этаж. Но понял, что это будет очень долго.
– Петруха, сходи наверх, дверь налево. Там моя подруга живет, Саша зовут. Узнай, дома она.
– Сейчас.
Он вернулся через минуту.
– Нет ее. Я и звонил, и стучал.
– Двери в квартиру целые?
– Да.
Я выругался и полез обратно в машину. Что же с Сашей? Вряд ли ее тронули, вчерашним гостям точно нужен был только я. Наверное, на работе, ждет звонка от меня. Вон, даже дверь успела отремонтировать. Она же не знает, что я не смог убежать. Ладно, сейчас улажу дела с хунхузами и плотно займусь своими личными делами. Если сейчас начну их решать, никто в семье не поймет.
Наиканчин сидел на лавочке у ворот. К моему удивлению, рядом стоял еще один орочон, невысокий, загорелый до черноты мужик лет сорока. Это еще кто?
– Роман Иванович, – выскочил первым Мишка. – Колю надо перевязать нормально, у него рана в ноге. Ножом.
– Тащите в дом! – без лишних слов приказал шаман.
Опираясь на Мишку, я сам добрался до кровати, на которой до этого спал. Наиканчин уже принес тазик с водой, тряпку, какую-то мазь в банке и пучок сухой запашистой травы. Посмотрев на мое лицо, он покачал головой.
– Коля, Коля, куда ты опять успел залезть? Кто это тебя так разделал?
– Ты не поверишь, – усмехнулся я. – Это Марик-молдаванин со своими бабами развлекался.
Я впервые увидел на бесстрастном лице орочона что-то похожее на удивление. Он остановился и вопросительно посмотрел на Мишку.
– Точно! – подтвердил тот. – Мы сами в шоке.
– Ну а вы что? Взяли их?
– Некого брать, – вступил в разговор Петька. Он усмехнулся: – Колян их всех зарезал и сжег.
– Это правда?
Шаман повернулся ко мне.
– Да. Случайно повезло, вырвался. А так бы уже лежал сейчас разделанный у них в бане. Кишки в одну сторону, башка в другую.
Наиканчин внимательно посмотрел на меня.
– Да, Коля, похоже, духи тебя берегут. Кому-то ты сильно нужен. В который раз от смерти ушел.
– Да я же говорю, случайно. Крюк у них слабоват оказался для моей туши.
Я постарался перевести разговор на другое:
– Роман Иваныч, давай быстрее. Надо успеть на карьер.
– Не торопи. Успеем.
Когда шаман стал зашивать промытую рану простой белой ниткой, вымоченной в водке, я невольно отвернулся. Боль была терпимой, я бы и сильнее выдержал, но вот вид…
После того как намазал на зашитую рану свою вонючую коричневую мазь, он раскрошил сухой пучок травы туда же и плотно забинтовал.
– Полежать бы тебе надо, но да ничего, у нас, бывало, с худшей перевязкой пару дней еще воевали.
Я уже не удивлялся подобным оговоркам шамана, было и так ясно, что он успел где-то повоевать.
Мы уселись в Петькин джип теперь уже впятером. Молчаливый орочон, не говоря ни слова, залез третьим на заднее сиденье. Места он, правда, занял совсем немного, так что тесноты в салоне не почувствовалось. Наиканчин по-хозяйски уселся на переднее пассажирское сиденье, но я не стал возражать, до меня давно дошло, что, не будь рядом с нами этого странного орочона, все дела шли бы гораздо хуже. Я только спросил:
– А китаез в сарае кто-нибудь охраняет? Они там еще?
– Где им еще быть? – шаман ответил вопросом на вопрос. – У меня там еще человек остался. Пришлось нынче своих людей поднимать, там на карьере уже тоже есть мои.
Я даже не нашелся, что ответить, лишь пробормотал:
– Роман Иваныч, я твой должник.
– Разберемся, – усмехнулся тот.
Карьер, как и заброшенную драгу, выбирали за то, что к самим переговорщикам незаметно подобраться было нельзя. Здесь, на карьере, встречи обычно проводились на небольшом островке, находившемся почти посредине водоема. Если быть точным, это был не остров, а полуостров, в малую воду к нему можно было дойти по отвалу, торчавшему, словно гребень огромного дракона. Там была нормальная каменистая тропа до самого острова. Остров – когда-то это был огромный отвал пустой породы – даже в самую большую воду метра на два поднимался над водой. Этот карьер отработали и затопили еще в семидесятые года прошлого века, за прошедшие пятьдесят лет он полностью зарос травой, ивняком и ольхой. Кто-то уже давно построил в центре, на зеленой лужайке, беседку, с берега ее совсем не видно из-за высоких кустов. Идеальное место для шашлыков и отдыха. Вода в карьере отстоялась и была прозрачной, как в горной реке. На трехметровой глубине можно было рассмотреть все камни. Вот эту-то беседку и облюбовали для переговоров все серьезные люди района. Поэтому отдыхающими тут уже давно не пахло.