– У меня есть свидетели, – сказал он, – носильщики! Пожалуйста, позовите их и допросите.
Князь велел привести носильщиков, и они подтвердили:
– Мы видели, как она садилась в паланкин, и знаем наверное, что принесли ее сюда. Но потом она исчезла.
Это совпадало со словами Го; похоже было, что Сю-сю и вправду была духом. Оставалось допросить еще Цуй Нина. Князь приказал немедленно вызвать его во дворец, и он подробно рассказал обо всем, от начала до конца.
– Цуй ни в чем не виноват, – решил князь. – Отпустить его.
Когда Цуй ушел, разгневанный князь распорядился наказать стражника Го пятьюдесятью палочными ударами.
Между тем Цуй, узнав, что его жена была духом, вернулся домой и подступил с расспросами к ее родителям. Те молча взглянули друг на друга, а затем вышли из дома, постояли у реки и бросились в воду. Только всплеск раздался. Цуй стал звать на помощь, сам кинулся спасать стариков, но они исчезли бесследно, даже трупов не удалось найти. А дело было в том, что, когда родители Сю-сю узнали, что их дочь забили насмерть, они утопились в реке. Выходит, что духами были и эти двое.
В тяжком унынии возвратился Цуй Нин в свое жилище. Войдя, он увидел Сю-сю, которая сидела на кровати.
– Милая сестрица! – взмолился Цуй Нин. – Сжалься, пощади!
– Но ведь князь приказал бить меня смертным боем и зарыть в саду из-за тебя, – ответила Сю-сю. – Правда, все это произошло по вине стражника Го, который слишком болтлив. Я отомстила ему – он получил пятьдесят ударов палкою. Но теперь всем стало известно, что я дух, и я не могу больше оставаться с тобою.
Договорив, она встала и обхватила Цуй Нина обеими руками. Цуй вскрикнул и упал. Прибежали соседи, осмотрели его.
В жилах кровь остановилась —
Он покинул этот мир.
Так он отошел в иной мир, чтобы соединиться с духом жены и ее родителей и самому стать духом.
Позже об этом были сложены удачные стихи:
Князь Сяньаньский был не в силах обуздать свою натуру,
Стражник Го совсем некстати свой язык не удержал.
Не смогла Сю-сю оставить средь людей живого мужа, —
От любимой, ставшей духом, мастер Цуй не убежал.
Честный приказчик
Поймем ли мы ушедшие года?
Паденья, взлеты – только суета:
Как птицы исчезают в облаках,
Так дни бегут неведомо куда.
Уж нет того румянца на лице,
Заснежены усы и борода…
Заката ожидает стихший лес,
Несет унылый ветер холода.
Эти стихи сложил Ван Чу-хоу из уезда Хуаян, что в области Чэнду. Ему было тогда шестьдесят лет от роду, и, взглянув в зеркало, он увидал, что усы и борода побелели. Все в мире движется от юности к зрелости, от зрелости к старости, – таков непреложный закон, избегнуть его не дано никому, но все живое в мире идет от света жизни к черноте смерти, и лишь усы и бороды сначала бывают черны, а после белеют. Посланник Лю украшал перед зеркалом голову цветами и, заметив густую седину, написал стихи:
Был таким я всегда:
Приходила весна —
Я хмелел от цветов и вина.
Пусть годами я стар, но душа молода,
Как и прежде, люблю побродить я в цветах…
Лишь, бывает, взгляну
На свою седину —
Словно снег на висках…
Говорят мне друзья: седину надо скрыть —
Волоски выдирать или краской покрыть.
Но зачем? – Не пойму я друзей.
Я боялся, что короток будет мой век,
А теперь я уже пожилой человек…
Так пускай седина
Украшает меня
До скончания дней.
А теперь мы расскажем об одном богаче из Бяньчжоу – Восточной столицы, что в области Кайфэн. Ему уже перевалило за шестьдесят, борода и усы поседели, но он никак не желал примириться с мыслью о старости. Похоть же привела его к тому, что он потерял все свое состояние и чуть было не обратился в бездомного бродягу. Поистине верно сказано в стихах:
Не долго пыль клубится над дорогой;
Не вечно суета владеет сердцем…
Итак, в Восточной столице, в области Кайфэн, жил один богач, торговец нитками. Звали его Чжан Ши-лянь. После смерти жены он остался совсем один: детей у него не было. Состояние его исчислялось ста тысячами связок монет, и он держал двух приказчиков, которые вели торговлю в лавке.
Однажды Чжан Ши-лянь ударил себя в грудь, тяжело вздохнул и обратился к своим приказчикам с такими словами:
– Я уже старик, и нет у меня ни сына, ни дочери. Зачем же мне мое богатство, мои сто тысяч связок монет?!
– Но почему бы вам не жениться снова, господин? – спросил один из приказчиков. – У вас еще могут быть дети, они станут приносить жертвы духам предков.
Эти слова привели Чжан Ши-ляня в восторг, и он тотчас послал за свахами, по имени Чжан и Ли, о которых поистине можно сказать стихами:
Цветистым словом пары сочетают,
Узорной речью связывают браки,
Павлину-одиночке Паву сыщут,
Помогут всем, чьи ночи сиротливы.
Красавицу Нефритовую Деву
Они под белы руки подхватили
И к Золотому Отроку сумели
На нежное свиданье привести.
Они бы и Ткачиху соблазнили,
Чан-э с луны на землю совлекли.
Когда свахи явились, Чжан Ши-лянь сказал им:
– Я потревожил вас оттого, что у меня нет наследника. Прошу вас, найдите мне невесту.
Сваха Чжан ничего не вымолвила в ответ, но про себя подумала: «Этот купец уже в преклонных летах, а задумал жениться. Кто за него пойдет? Что ему сказать?»
Однако сваха Ли легонько толкнула свою подругу и быстро проговорила:
– Это можно.
Свахи собрались было уходить, но Чжан Ши-лянь остановил их:
– У меня есть три условия.
Вот через эти три условия, высказанные Чжан Ши-лянем, и приключились беды, которые так хорошо изображены в стихах:
Над головой сгустятся тучи —
И принесут ему страданья.
Обряд не совершат над телом —
И дух покоя не узнает.
– Что же это за три условия? – спросили свахи.
– Мои три условия вот какие, – отвечал Чжан Ши-лянь. – Первое – чтобы невеста была необыкновенная женщина, настоящая красавица. Второе – ее положение должно быть не ниже моего. И наконец, третье: мое состояние исчисляется в сто тысяч связок монет, и я хочу, чтобы приданое было не меньше.
Свахи про себя засмеялись, но вслух сказали:
– Это все делу не помеха! – и, попрощавшись с Чжан Ши-лянем, ушли.
Дорогою сваха Чжан сказала свахе Ли:
– Если бы сладить это дело, нам перепала бы добрая сотня связок. Но только этот господин слишком высоко хватил. Какая женщина, если она и красива, и знатна, и богата, согласится выйти за старика? Да она найдет себе молодого мужа! Он, верно, думает, что его белая борода – сахарная.
– Одна у меня есть на примете, – сказала сваха Ли, – она бы как раз подошла. И собою хороша, и положением ему не уступит.
– Это кто же? – спросила Чжан.
– Она была наложницей сановника Вана. Вначале он прямо души в ней не чаял, но случилось, что она обронила какое-то необдуманное слово, господин начал к ней охладевать и мало-помалу охладел совсем. Если бы нашелся какой-нибудь почтенный человек, который пожелал бы взять ее замуж, Ван уступил бы ее с охотой. Приданое, по малой мере, – несколько тысяч связок монет. Боюсь только, она слишком молода для такого старика.
– Что она слишком молода – беда небольшая, – сказала Чжан. – Беда, что он слишком стар. Господин Чжан Ши-лянь, конечно, останется доволен. А вот красотка навряд ли будет счастлива. Надо поубавить ему десяток-другой годов, чтобы разница не казалась слишком большой.
– Завтра как раз счастливый день для браков, – сказала Ли. – Сперва сходим к господину Чжану и договоримся насчет подарков для невесты, а потом пойдем к сановнику Вану и закончим дело.
Условившись таким образом, они разошлись, и больше сказать об этом нечего.
На следующий день, как и было условлено, свахи встретились и отправились в дом господина Чжан Ши-ляня.
– Мы приняли в расчет ваши три условия, господин Чжан, – сказали они, – и нам посчастливилось найти такую невесту, которая как нельзя лучше отвечает всем трем: во-первых – красавица, во-вторых – из почтенного дома сановника Вана, в-третьих – приданое ценою в сто тысяч связок. Мы только одного опасаемся – как бы не сказали, что она слишком для вас молода.
– Сколько же ей лет? – осведомился Чжан Ши-лянь.
– Да этак на тридцать, а не то и сорок поменьше, чем вам, – ответила одна из свах.
От такого известия господин Чжан Ши-лянь так и просиял.
– Надеюсь, что вы благополучно завершите начатое! – воскликнул он.
Чтобы не затягивать наш рассказ, сообщим сразу, что обе стороны быстро поладили и, как принято, обменялись подарками. Жених в согласии с обычаем преподнес невесте гуся. После этого сыграли свадьбу – среди цветов, при красных свечах. На другое утро новобрачные совершили жертвоприношение у семейного алтаря. Господин Чжан Ши-лянь облачился в пурпурного цвета шелковый халат, новую шапочку, новые чулки и туфли. Молодая жена была в алом шелковом платье с широкими рукавами и золотым шитьем. Такою же вышивкой – золотыми цветами – был украшен головной убор и покрывало. Поистине:
Брови – месяц молодой,
Щеки – персик наливной,
Кожа – с яшмовым отливом,
Статью – редкостный цветок.
Слов не хватит описать красу,
Краски бледны чары передать.
Не ищи Пэнлай за далью гор,
Ведь Бессмертная – перед тобой.
Господин Чжан Ши-лянь внимательно оглядел ее с ног до головы и в душе поздравил себя. Когда же новобрачная подняла покрывало и увидела седые волосы и бороду мужа, она втайне прокляла свою судьбу. После брачной ночи господин Чжан пребывал в полном довольстве, зато его супруга была в отчаянии.