Стив уже проснулся. По правде сказать, он уже давно не спал. Нелегко уснуть, когда все мысли заняты тем, что могло бы случиться, не будь он таким благородным идиотом.
Сдерживая проклятия, Стивен поднялся и пошел подбросить веток в костер. Он взглянул на Иден. Она крепко спала, и было видно, что она снова надела рубашку и штаны. Благоразумно, хотя и с некоторым опозданием.
Теперь барьеры были вновь восстановлены, хотя и не такие прочные, как раньше. Оказалось, что за последние двадцать четыре часа его взгляды значительно изменились. Маятник его настроения с поразительной скоростью качался туда и обратно — от желания и страсти к отказу и отречению. Он должен отказаться от Иден, в противном случае положение значительно усложнялось.
Когда она проснулась, Стив поддерживал небольшой костер, а недоеденная индейка была на том же камне, которым они пользовались накануне вечером. Свежие фрукты лежали рядом с мясом. Не глядя на Иден, Стив сказал:
— Завтрак подан.
Иден осторожно взглянула на него — едва осмелилась бросить беглый взгляд из-под трепещущих длинных ресниц. И он отчетливо осознал: все же она, несомненно, откликнулась на его порыв прошедшей ночью. И если она не смалодушничает, то должна признаться в этом хотя бы себе самой. Ее отклик казался слишком очевидным, так что сомнений на сей счет быть не могло.
Стив резко поднялся. Бессмысленно вспоминать об этом теперь. Если у него сохранилась хоть капля здравого смысла, он должен побыстрее от нее избавиться. Любым возможным способом. В противном случае он непременно совершит ошибку, которая может стоить ему свободы, а то и жизни.
— Когда поешь, — сказал он, перебрасывая через плечо ружье, — мы отправимся обратно в лагерь.
Иден подняла на него глаза.
— Сначала мне хотелось бы получше рассмотреть барельефы. Пожалуйста, это очень важно для меня.
— А для меня — нет.
Она надела башмаки, тщательно зашнуровала, потом заявила:
— Я надолго тебя не задержу.
Стив наклонился, чтобы взять с камня кусок индейки и апельсин. Затем вложил свой мачете в петлю на поясе и сказал:
— Что ж, рассматривай. Увидимся позже.
— Но, Стив… — Иден взглянула на него с мольбой в глазах и, указав на увитую лианами стену, проговорила: — Это могло бы стать важным открытием.
— Что же ты сделаешь, если это и так? У тебя нет снаряжения. Ни бумаги, ни пера, ни чернил — ничего, кроме тупого упорства. Господи, ты даже не знаешь, где находишься. Как ты собираешься увековечить это открытие?
Она пристально посмотрела на него:
— Думаю, ты помогать мне не станешь.
— Правильно думаешь. Я не собираюсь участвовать в твоих экспедициях. Видишь ли, эта земля итак уже видела слишком много смертей. А тебе все еще недостаточно? Что еще должно случиться, чтобы до тебя наконец-то дошло, что это слишком опасно?
— Я осознаю опасность. — Она глубоко вздохнула. — Но я также ясно представляю себе значение этих открытий.
— Ты не в своем уме. — Стив усмехнулся. — А я-то думал, что это меня считают безумцем. Продолжай свои исследования, миссис Миллер. Если ты посчитаешь это разумным, я помечу хлебными крошками тропу в мой лагерь, чтобы ты могла последовать за мной.
— Очень смешно. — Она подошла к нему и крепко ухватила за рукав. — Я понимаю, что сейчас я не подготовлена. Но если бы ты только подумал, как отвести меня в город… Там я смогла бы достать снаряжение. И могу обещать, что ты не останешься внакладе.
— И для этого мне требуется только подумать?.. — Стив снова усмехнулся. — Очень великодушно с твоей стороны.
— Нельзя ли без сарказма? Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду.
— А ты слышала, как я сказал, что не хочу участвовать в этом? Пока тут тихо и спокойно. Никто не знает, что я здесь, за исключением нескольких индейцев, которые меня не трогают и не беспокоят. Я собираюсь и в дальнейшем сохранять все по-прежнему. Если бы я узнал, что где-то поблизости объявилась американская экспедиция, я бы и сам с удовольствием перебил их всех. — Он увидел, как побледнело ее лицо, но оставил это без внимания. — Как только цивилизация достигнет этих мест, они уже не останутся прежними. Пришельцы вырубят вечнозеленые тропические леса и превратят их в поля, истребят всех животных, которых только сумеют найти, а индейские поселения опустошат с усердием и гуманностью Чингисхана. Нет уж, спасибо, миссис Миллер, я в этом не участвую. Отправляйтесь обратно в Штаты и сообщите всем, кто захочет услышать, что джунгли — это дикое и опасное место. Скажите им, чтобы оставались дома и не совали сюда нос. Пусть здешние храмы и их тайны остаются скрытыми. Как только их отыщут, все здесь изменится навсегда.
Стив отстранил от своего рукава руку Иден и пристально взглянул на нее. Она пожала плечами и пробормотала:
— Хорошо, я вижу, что ты непреклонен. И я не могу поручиться, что все не случится именно так, как ты говоришь. Хотя… — Она устремила долгий взгляд на стену, увитую лианами. — Очень обидно, что такая красота и мастерство лишены того признания, которого они заслуживают.
— Судя по всему, миссис Миллер, ты так и не избавилась от своих иллюзий.
— А ты думал, что владеешь монополией на иллюзии? Уверяю тебя, мне тоже пришлось немало пережить.
Стив нахмурился и проворчал:
— Говоришь, немало пережить? Но сломанные ногти в расчет не берутся.
Иден подбоченилась и окинула его таким свирепым взглядом, что он невольно отступил на шаг.
— Ты считаешь меня тепличным цветком? — спросила она. — Но если бы это было так, то меня бы здесь не было. Я бы сидела в своей гостиной, попивая чай со скучными друзьями. А я отправилась сюда, в джунгли. И даже пила кокосовое молоко с совершенно одичавшим белым мужчиной.
Охваченный яростью, Стив схватил Иден за руку и резко привлек к себе.
— Миссис Миллер, пора бы тебе уже осознать свое положение. Прими совет — остерегайся раздразнить тигра. Последствия могут тебе не понравиться.
Когда он отпустил ее, Иден, потирая запястье, взглянула ему прямо в глаза.
— Я знаю что говорю. Я вовсе не хрупкий нежный цветок, увядающий при первых же признаках бури. Может быть, я не так хорошо, как ты, знаю здешнюю жизнь, но, если нужно, могла бы научиться. И я смогла бы жить в походных условиях столько, сколько потребуется. Кажется, у тебя сложилось предвзятое мнение, что я привыкла к шелкам и фарфоровым чашечкам. Ты ошибаешься. Когда-то я жила очень хорошо. Я могла бы жить так и сейчас, если бы захотела. Но меня не прельщает возможность проводить дни, рисуя акварелью цветочки и пасторальные сцены. Я провела несколько лет в походах с мужем и знаю о способах выживания все. Колин был не из тех мужчин, которые балуют своих женщин. Если я выжила, то только потому, что научилась приспосабливаться. Искусство, которым ты, очевидно, еще не владеешь.
— Ошибаешься. Способность к выживанию — моя сильнейшая черта.
— Я говорю не о выживании, а о способности приспосабливаться. К твоему сведению, те особи, которые не научились приспосабливаться, теперь вымерли. Попросту исчезли с лица земли.
— В таком случае, возможно, ими следовало исчезнуть. — Стив снова взглянул на увитую лианами стелу. — Всякому явлению свое время. Как и древним майя. Те майя, что все еще живут здесь, приспособились к новым условиям. Они выжили, если тебе угодно так это называть. Когда-то майя правили этой страной. Теперь они стали рабами. И ты называешь это выживанием? Я — нет. Я так не считаю. Это даже не приспособление, это — капитуляция.
— Ты приравниваешь капитуляцию к вымиранию? Повернувшись к Иден, Стив долго смотрел на нее, не произнося ни слова. Наконец проговорил:
— Да, полагаю, что так. Генерал Ли подписал капитуляцию в Аппоматтоксе. Теперь старый Юг умер. Фактически исчез. Точно так же, как жрецы древних майя и их храмы.
Иден махнула рукой в сторону резных барельефов.
— Но они-то еще здесь, эти памятники ушедших времен и народов. Возможно, эти храмы уже никогда не будут такими, как прежде, но зачем же им пребывать в забвении?
Как можно допустить, чтобы история растворилась во мраке неизвестности?
— Потому что прошлое невозможно возродить. — Стивен прерывисто выдохнул, когда перед ним промелькнули смутные образы — видения, которые ему хотелось бы забыть. — Оставь все как есть, слышишь? Не тревожь покой мертвецов. Я этому научился, хотя и далеко не сразу.
— Неужели научился? Я так не думаю.
Стив попытался взять себя в руки. Пожав плечами, он с невозмутимым видом проговорил:
— Думай что хочешь. Не буду тебя разубеждать. И я не собираюсь торчать здесь до вечера. Я ухожу.
Когда Стив, отвернувшись, ступил на тропу, Иден сказала:
— Позволь мне собрать то, что осталось от одежды, и я пойду с тобой.
Он мог бы чувствовать себя победителем. Она перестала спорить и убеждать его продолжить исследования. Так почему же его не оставляет ощущение, что именно он проиграл? Действительно, почему?
По пути в лагерь Стив поймал себя на том, что часто поглядывает на Иден. Она молчала, очевидно, погруженная в размышления. И он не верил, что она смирилась. Нет, только не она. Он уже успел понять, что Иден Миллер не из тех женщин, которые легко сдаются. В противном случае ей не удалось бы выжить одной в джунглях. Конечно же, она что-то задумала. Он ни на мгновение не поверил в ее молчаливую покорность.
Они прибыли в лагерь вскоре после полудня. Вокруг царило спокойствие. Ничто не указывало на то, что кто-то приходил сюда, пока их не было. Подвесив наполненные водой калебасы — он нашел их по дороге — к служившей для этой цели обрубленной ветви дерева, Стив нырнул в хижину. Противомоскитная сетка все еще лежала на полу. Стив отбросил ее ногой — он искал совсем другую сеть. Отыскав ее в углу, он вышел из хижины.
Иден сидела на бревне возле потухшего костра и выглядела примерно так же дружелюбно, как голодная барракуда. Стивен не стал обращать на нее внимания. Этой проблемой он займется позже. Теперь же он пытался решить более неотложную задачу.