К Лизе все это еще не имело отношения. У нее был роман с Денисом, они как раз поселились вместе, хотя и не были официально женаты. Насколько я понимаю, Лизу это очень задевало. Тихоня Алиса уже замужем, у нее свой дом, фирма, а блистательная Лиза живет с парнем в съемной квартире. Но все это тлело под спудом, для постороннего глаза в нашем семействе царили мир и согласие. А потом Лиза поссорилась с Денисом и ушла от него. Алиса была рядом, искренне сочувствовала и осуждала рохлю Дениса. Но Лиза поняла ее иначе и затаила обиду. Не знаю, что у них произошло, но, думаю, Алиса слишком горячо нахваливала свой брак и свой выбор и слишком громко жалела Лизу, даже в присутствии других. Конечно, Лизу это задевало. С Денисом она рассталась, а другого парня так и не нашла. Это стало еще одним поводом для сочувствия. В какой-то момент чаша Лизиного терпения переполнилась, и ей захотелось отомстить, унизить Алису. Она совратила Илью. Да, больших усилий для этого не требовалось. Не исключено, что Лиза даже специально подстроила все так, чтобы Алиса их застала. Единственное, чего она не рассчитала, — реакция сестры.
Алиса не стала устраивать скандал — слишком сильным было потрясение. Она просто убежала. Алиса, конечно, узнала сестру, но ничего никому не сказала. Наоборот, сказала, что Илья изменил ей с девицей из соседнего офиса. Он всячески поддерживал эту версию. Еще бы — измена с посторонней, конечно, не так омерзительна, как с сестрой жены. Они поссорились, назревал развод. А потом случилось убийство. Знаете, я сразу все поняла. Я прочла правду в Алисиных глазах.
— А откуда вы узнали, что Илья изменил Алисе именно с Лизой? Вы сами только что сказали, что об этом не знал никто.
— В тот день Алиса примчалась ко мне сама не своя. У нее была истерика, я дала ей сильнодействующее лекарство. Она уснула, но не сразу. В полубреду она разговаривала то ли со мной, то ли с Ильей, и я поняла, что произошло на самом деле. — Валерия Константиновна безжизненно смотрела на тлеющую сигарету. — Тогда я неправильно оценила ситуацию. И в том, что случилось, есть и доля моей вины. Утром Алиса проснулась и продолжила излагать версию с посторонней женщиной. Я подумала, что так, возможно, и лучше, со временем все перегорит, девочки простят друг друга и помирятся, и некому будет напомнить о случившемся. А что касается Ильи, по-моему, развод был лучшим выходом. Алиса вполне могла найти более достойного мужчину. Но я ошиблась. — Валерия Константиновна снова тяжело вздохнула.
— Знаете, почему соседи не видели в тот день у квартиры Шумиловых посторонних? — вдруг подняла она голову после очередной паузы.
— Нет, не могу понять.
— Алиса и Лиза были похожи, одевались в одном стиле, и соседи вполне могли принять одну за другую. Впрочем, не буду вам подсказывать.
— Теперь это и не требуется. Мы не проверяли алиби вашей внучки, потому что она была вне подозрений, но после того, что произошло, — Максим кивнул в сторону комнаты, где, по-прежнему обнявшись, лежали супруги Терехины, — думаю, нам удастся восстановить картину преступления. Не сомневаюсь, что и Алиса предпочтет чистосердечное признание бессмысленному запирательству.
— Наверное, вы правы. Измена двух самых близких людей пошатнула ее психику, иначе я не могу объяснить произошедшее.
Как и предполагал Максим, Алиса Терехина без всякого сопротивления в подробностях рассказала о совершенных ею убийствах. Ее голос звучал так ровно, словно она говорила о вещах маловажных и обыденных.
— Да, я убила ее, — без всякого выражения заявила Терехина. Узкие джинсы, светлая футболка, длинные волосы струятся по спине, руки скромно сложены на коленях. — Мы заранее договорились с Лизой о встрече. Она сама предложила. Зачем? Не знаю, наверное, поиздеваться. И я приехала. Всю дорогу у меня вертелась мысль, что она предательница, — вдруг словно ожила Алиса, и в глазах ее отразилась мука. — Во все времена предательство считалось самым страшным грехом. Предателей презирали, их казнили самой позорной казнью. В Китае изменников медленно убивали — срезали плоть по кусочку. Мне бабушка рассказывала. Так убивали за измену императору.
— И так убили подругу вашей прабабушки, — подсказал Максим.
— Ах да. Та давняя история. Да, действительно. Но о ней я не думала. Я просто представляла Лизины глаза, когда буду отрезать ей нос, рот, уши. Какой уродиной она будет становиться с каждым надрезом! Мы заранее обсудили, что наденем и куда пойдем, и я специально оделась, как она. Мы немного погуляли, сходили в кино, я довезла ее до дома, а потом припарковалась в соседнем дворе и снова зашла к Лизе. Она не удивилась, только усмехнулась. Мол, набралась наконец-то смелости выяснить отношения. Она всегда считала меня трусихой. — Алиса снова погрузилась в апатию. — Она повернулась ко мне спиной, чтобы пройти в комнату, а я схватила ее за волосы и ударила головой о стену. Она потеряла сознание, я скрутила ее скотчем и заклеила рот. Потом сходила на кухню и взяла нож, тонкий и острый, чтобы удобнее было резать. Потом у меня все как-то стерлось, я плохо помню, как все сделала. Остановилась, только когда Лиза обмякла. Я послушала ее сердце — оно больше не стучало. На всякий случай я взяла шампур, на котором дядя Юра шашлыки готовит, и проткнула ей сердце. У меня были резиновые перчатки, так что протирать ничего не пришлось. Я просто аккуратно сняла их, положила в пакет и осторожно вышла из квартиры, только ручку двери протерла. Никаких угрызений совести я не испытывала. А на следующий день я вообще как-то об этом забыла и, когда мне сказали, что Лиза погибла, ужасно удивилась. Мне и сейчас кажется, что всего этого не было.
Алиса помолчала.
— А с Ильей просто все было кончено. Бабушка говорила, что когда-нибудь мы снова сможем быть вместе. Но она ошибалась, мы бы не смогли. Но тогда зачем ему жить? Чтобы любить других женщин? Я бы этого не вынесла.
— А зачем вы несколько раз отклеивали скотч на лице Шумиловой?
— Хотела, чтобы она отдала мне орхидею.
— Орхидею?
— Нефритовую орхидею. Старинная подвеска из нефрита. Она приносит счастье и делает любую женщину неотразимой. Я хотела ее получить. Она должна была принадлежать мне, а не Лизе. Я старше, она была моей по праву. Но она все повторяла, что у нее ее нет. Врала, конечно. Она была у нее, иначе Лиза никогда не смогла бы соблазнить Илью. Никогда. Это все орхидея, она ей досталась от матери, потому что у бабушки родился сын. Иначе подвеска не попала бы к Лизе! Но это несправедливо, она должна была быть моей! И бабушкины мужья, и удачные замужества прабабушки — это все орхидея. Мужчины любили их, сходили с ума, а все из-за нефритовой орхидеи императрицы Цыси.
Следователь и Максим переглянулись.
— Вы мне не верите? — заметила их взгляды Алиса. — Напрасно. Мы потомки китайской императрицы, мою прапрапрабабку она родила от своего тайного любовника и позволила другим людям ее удочерить. Отсюда и орхидея. А вы знаете, что это была за женщина, императрица Цыси? Она была жестокой, жадной, властолюбивой. А еще она была очень хороша собой и никогда не старела. Ее путь к успеху пролегал по трупам мужчин. — Что-то во внешности Алисы изменилось: в осанке, посадке головы, во взгляде появилась величественность. — Все женщины в нашем роду таковы. И прабабка, и бабушка, и тетя Люда, и Лиза — все. Я не такая, потому что женская связь между мной и Цыси прервалась. Бабушка родила сына, моего отца.
А вы знали, — обернулась Алиса к Максиму, снова оживляясь, — что все бывшие бабушкины мужья умерли? Только умерли после того, как приватизировали квартиры и завещали их бабушке.
— Вы намекаете, что Валерия Константиновна убила их?
— Удивляетесь? — Она подняла на него свои по-детски широко распахнутые глаза.
Максим не поверил.
— Это все орхидея, она захватывает человека, подчиняет своей воле, меняет его судьбу. Это ее искал убийца в 1955-м. А знаете, — вдруг неожиданно озорно улыбнулась Алиса, — где сейчас этот убийца? Ведь тогда его не нашли! А я знаю, где он!
Максим и следователь снова переглянулись. Неадекватность Алисы Терехиной была так очевидна, что даже психиатрическая экспертиза казалась формальностью.
— Он разлагается на дне Обводного канала. Наверное, уже разложился.
Максим дал следователю знак не перебивать ее.
— Он все-таки добрался до прабабушки, — как ни в чем не бывало продолжала Алиса. — Но она была готова к встрече. У прадеда был пистолет, и когда этот старый китаец явился к ней, она смело распахнула дверь, а потом, держа его на мушке, узнала от него все. И о том, что она правнучка последней китайской императрицы. И об орхидее. Этот китаец служил при императрице Цыси евнухом. А в день смерти императрицы мать моей прабабки украла эту орхидею прямо с тела умирающей — тоже хотела счастья и успеха. Евнух это видел и хотел ее отнять, потому что знал о силе орхидеи. Вы знакомы с китайской историей? — насмешливо спросила она у следователя. — Разумеется, нет. Так вот, вдовствующая императрица Цыси поднялась из простых наложниц, стала полновластной правительницей империи и пережила троих императоров — мужа, сына и племянника. А всему причиной нефритовая орхидея. Цыси получила ее от старой ведьмы. Та предупредила, что чем могущественнее будет Цыси, тем слабее и ближе к гибели династия Цин. Это рассказал старому китайцу любимый евнух императрицы Ань Дэхай, который и привел к ней эту ведьму. Мать моей прабабки, которую этот самый евнух преследовал, чтобы отнять орхидею, оставила девочку в православном храме и повесила ей на шею самое ценное, что у нее было, — медальон императрицы Цыси. Говорят, прабабка никогда не снимала ее. Она очень ею дорожила, а после рассказа старого китайца стала дорожить вдвойне.
Китаец объяснил ей, что не смог раздобыть орхидею в Харбине — его арестовали и посадили в тюрьму за бродяжничество, а потом русские уехали из Харбина. Только после войны он смог добраться до России. Анну Павлову, первую жертву, он убил по ошибке — перепутал ее с прабабушкой. Потом он отыскал дочь отца Амвросия, того, что передал прабабушку на усыновление русской семье, и пытался выяснить у нее, где прабабка. Но она промолчала. Третья женщина, которую он убил, похоже, все же сказала ему, как най