– Думаю, нужно научиться самим делать «сияние», – заявил Беро. – Будем продавать его, а то, что у нас осталось, прибережем для себя.
– Точняк, кеке. – Мадт открыл бутылку пива и сделал большой глоток. – У тебя есть лаба для синтеза?
– Мы же не вонючие эспенские вояки, – фыркнул Беро. – Можно делать обычное, уличное «сияние», главное – получить «сироп».
Основной ингредиент СН-1 в малых количествах содержался в растительных средствах, которыми лечились с древности, и если украсть или раздобыть рецепт из больницы или аптеки, их можно перегнать, получить так называемый «сироп» и усилить его с помощью промышленных химикатов.
Беро занес руку над ведром. С закрытыми глазами он Чуял крыс четче, как звенящие и горячие сгустки энергии. Он попытался представить, что его собственная нефритовая энергия распространяется за пределы тела, как острое оружие в руке. Беро Сконцентрировался в одну из крыс, ткнув в ее сторону двумя пальцами. Крыса упала набок, дергая лапками от боли, но выжила.
– Проклятье!
Мадт протянул Беро бутылку пива.
– Можешь допить.
– Я думал, ты сам хочешь выпить.
– Уже нет. Дешевое югутанское дерьмо.
Мадт положил руку на ведро, его лицо сосредоточенно напряглось, так что казалось почти злым. Он прикоснулся ко второй крысе. Та подпрыгнула, качнулась и рухнула замертво. Беро нахмурился и выдул остаток пива. С каких это пор Мадт превосходит его в Концентрации? Он что, тренировался?
Беро признавал, что в последние три месяца больше, в общем-то, и нечем было заниматься. Они ничего не слышали о Сорадийо. Неблагодарный барукан, говноед, отделался от них и, вероятно, передал всю работу Мо и Креветке. А значит, однажды Беро снова придется думать о том, как увеличить денежный поток.
– У меня уже есть постоянные клиенты, – продолжил Беро. – Нужно только наладить поставки.
Он вытер потный лоб ладонью – последний в сезоне тайфун уменьшил летнюю жару, но порвал проводку к дому Беро, и вентиляторы не работали.
– Твои клиенты не придут за разбодяженным дерьмом, сварганенным из жидкости для прочистки труб, от которого можно ослепнуть. Они приходят к тебе за качественным товаром. – Мадт повернулся к Беро, взгляд маленьких глазок был ледяным. – За «сиянием», которое ты спер из кладовки моего отца после его смерти.
Беро уставился на него. Да он пьян! Но взгляд Мадта остался твердым, лицо горело от гнева, а не от спиртного.
– Ты что, назвал меня вором? – угрожающе проревел Беро.
Это было клише, поза, что-то вроде вызова, после которого начинаются драки в барах, и Мадт лишь рассмеялся на необычно высоких нотках.
– Вот умора, кеке. Мы воры, не забыл? Хуже всякого отребья. – В его голосе звучало странное напряжение. – Но ты… Мой отец дал тебе работу и неплохо платил, когда все искали тебя, чтобы прикончить, он спас тебе жизнь. А ты забрал его «сияние», продал его и все время притворялся, будто помогаешь мне за него отомстить, хотя на самом деле и не собирался. Ты держишь меня поблизости только потому, что я тебе полезен, но никогда не хотел отплатить моему папе за все, что он для тебя сделал. Ты ни за что не подставишь шею за кого-то, кроме себя. Ты получил нефрит, но не знаешь, что с ним делать, потому что в твоей жизни нет цели. Может, я и вор, но у меня хотя бы есть для этого причины. У тебя нет ничего. Ты и сам никто.
Это была самая длинная речь, которую Беро слышал от Мадта. Беро изумленно уставился на паренька. А потом взорвался:
– Да кем ты себя возомнил, урод, чтобы так со мной разговаривать? Думаешь, ты мне нужен? Если бы не я, у тебя даже нефрита не было бы. Я разработал план, как заполучить нефрит Коула, я привел нас в «Крысиное логово», я устроился присматривать за сборщиками – все придумал я, это ты никто, а называешь никем меня? Да я…
Беро дернулся, чтобы схватить Мадта за горло, но тот вскочил и выскользнул. Беро бросился за ним, но пол вдруг ушел у него из-под ног, Беро покачнулся и упал на диван. Его окатила волна тошноты, в голове загудело. Он еще столько не выпил, уж точно не больше Мадта, а Мадт спокойно и выжидающе смотрел на него.
И тут Беро осенило, он понял, в чем дело. Он уставился на пустую бутылку пива, валяющуюся на полу. И вспомнил, что однажды признался Мадту, отчего так изуродовано его лицо; с сожалениями, но и долей гордости объяснил, что несколько лет назад ему почти удалось украсть нефрит у пьяной Зеленой кости, подмешав снотворное тому в выпивку.
– Ах ты говнюк.
Беро попытался стряхнуть пелену с глаз, он моргал, матерился и полз к Мадту с желанием его прикончить.
– Крысеныш, говноед.
Желудок Беро горел, кишки сжимались в спазмах боли. Он постарался сфокусироваться и с диким усилием выпустил в Мадта слабую волну Отражения. Она прошла по широкой дуге, сбив со стола лампу и швырнув ее в стену. Мадт даже не пошевелился.
Беро свернулся калачиком на ковре, потея, прижимая руки к животу и высунув язык. Сквозь пелену он увидел, как Мадт подошел ближе и встал над ним с каким-то предметом в руках. Беро не разглядел, что это, пока предатель не наклонился и не вонзил эту штуковину ему в бедро. Мадт нажал на поршень шприца, впрыснув в кровь Беро тройную дозу концентрированного СН-1. Достаточно, чтобы сердце забилось в конвульсиях. Достаточно, чтобы убить.
Беро еще раз попытался схватить Мадта за тощую шею, но паренек подключил Силу и легко избавился от хватки Беро. Потом сел Беро на грудь, прижав его руки к полу, а когда глаза Беро закатились, а губы задрожали, Мадт стянул нитку с нефритом с шеи Беро и надел ее на свою. У Беро потемнело в глазах. Яд в пиве, передозировка «сияния» в крови и снятый нефрит – он не знал, что именно лишило его способности шевелиться, говорить и думать.
Мад снова встал.
– Мне тебя не жаль, – сказал он, но неуверенно, словно пытался убедить в этом самого себя. Он долго смотрел на Беро, а потом добавил уже с бо́льшим убеждением: – На моем месте ты бы поступил так же. Ты получил, что заслуживаешь.
Беро стиснул пальцами лодыжку Мадта. Тот отдернул ногу, и Беро пополз за ним, подскакивая, как вышвырнутая на палубу рыба. Он услышал, как Мадт уходит, открылась и закрылась дверь квартиры. Мадт ушел, забрал нефрит Беро и бросил его умирать. Мадт! Этот слащавый малец, пустое место, мальчишка, который работал в «Еще послужит» и всегда выглядел таким недалеким. Беро убил слабак Мадт, всегда выступавший в роли подручного и ставший единственным человеком, которого Беро мог бы назвать другом. Это было так смешно, что Беро переполняло желание расхохотаться, закричать и треснуть мальца по голове.
В последнем порыве ненависти Беро подполз к двери квартиры и привалился к ней. Державшийся на соплях замок соскочил, и Беро растянулся через порог, а потом ему показалось, что его тащат за ноги вниз, по какому-то очень длинному и темному туннелю.
Глава 37. Угрозы и заговоры
Большой запечатанный морской контейнер, привлекший внимание Равнинного клана, обнаружили на складе в Доках по анонимной наводке. В контейнере, предназначенном для перевозки замороженных морепродуктов, находилось расчлененное тело увиванца – руки, ноги, ступни, ладони, член, туловище и голова. Палец Равнинных по имени Хейке наклонился к воде и избавился от недавнего обеда, Лотт сдержал позыв к рвоте при виде этой жуткой картины и быстро отпрянул.
– Кто это, Маик-цзен?
Кен захлопнул крышку. Казалось неподобающим долго смотреть на куски тела, тем более при мысли о том, что этот человек был жив по крайней мере еще некоторое время, пока его расчленяли.
– Наша крыса в Тиалуйе, – ответил Кен. – Думаю, это он навел нас на «Гордость Амарики».
Кен был не из тех, кто открыто показывает разочарование или злость, еще с детства он привык быть хладнокровным, чтобы не дать Тару впутаться в беду или, если они оба уже оказались в беде, чтобы выпутаться.
Однако теперь он выбежал со склада мрачный как туча. Найти и сохранить информаторов на Увивах было тяжко, Штырю пришлось потратить значительную сумму и много времени. На Кеконе Равнинные обладали серьезными ресурсами и влиянием, но в других странах не так-то просто вербовать, контролировать и оберегать Белых крыс. Когда вопреки всем усилиям Ти Пасуйга раскрыла кого-то и наказала таким театральным образом, это напугает остальных, а отомстить Равнинные не могут.
Кен заварил эту кашу и теперь размышлял, как привлечь к этому делу внимание Колосса.
– Мы и раньше теряли крыс, – объяснил он на следующий день за обедом в «Двойной удаче», – но они просто исчезали. А сейчас Запуньо впервые ткнул нас носом в труп, послав его разрезанным на куски. Контрабандисты всегда были незначительной проблемой, но у Ти Пасуйги хорошая организация, и на своих островах она внушает страх, а теперь не боится в открытую бросать нам вызов. Этот увиванец слишком осмелел.
– Он в бешенстве, – сказал Хило, передавая Тару блюдо с шашлычками из утки. – У Запуньо куча грязных денег и людей, чья жизнь ничего не стоит, но если он не сможет получать нефрит с Кекона и отвозить его покупателям, его бизнес на этом закончится. Югутанцы, мятежники в Оортоко и баруканы, которые их поддерживают, потому что ненавидят шотарское правительство, – вот его главные клиенты, а после всех сложностей, возникших на пути через залив Оригас и Восточную Амарику, он оказался в тупике.
Колосс, похоже, куда меньше расстроился из-за убитой крысы, чем ожидал Кен, или просто был слишком погружен в размышления о предстоящей поездке в Эспению. После его отъезда Равнинными будет командовать Шелест, и хотя Кену нравилась Коул Шаэ, она работала за столом и толком не понимала боевую сторону клана. Кен привык советоваться с Хило по поводу всех своих дел.
– Запуньо начинает поглядывать в сторону других рынков, – сказал Кен. – Он уже варит СН-1 для своих сборщиков, каменных рыбок и шлифовальщиков, чтобы те не получили Зуд. Вполне естественно, если он начнет и продавать «сияние» на сторону, тем более теперь, когда его больше не производят фабрики Горных в Югутане. Мы слышали, что Запуньо пытается наладить партнерство с другими группами – наркокартелями, торговцами оружием и владельцами борделей, чтобы продавать нефрит и «сияние» в другие страны.