Анден сглотнул, но промолчал. Ему следовало знать, что дело по-прежнему в этом.
Хило на секунду прищурился и провел ладонью по лбу. В это мгновение он выглядел гораздо старше, чем несколько лет назад, когда был могущественным молодым Штырем Равнинных и казалось, будто ничто не способно изменить его энергичную натуру. Открыв глаза, он больше не сдерживал гнев.
– Ты думаешь, что я упрямлюсь, наказываю тебя без необходимости, принуждаю тебя быть Зеленой костью. – Анден опять не ответил, Хило угрюмо кивнул и сказал: – Я понимаю, почему ты так думаешь, Энди, но это не так, уже нет. Жанлун – город Зеленых костей. Конечно, большинство его жителей не носят нефрит, но это все равно город Зеленых костей, а ты – не большинство. Прошлого не изменишь. Если ты сейчас вернешься в Жанлун, то навсегда останешься не только самым незначительным из Коулов, но и тем, кого погубил нефрит и кто больше не способен его носить. С тобой будут обращаться как с завязавшим алкоголиком или отпущенным на поруки преступником – с жалостью. Ты этого хочешь? Если ты хочешь быть кем-то бо́льшим, то сам должен проторить себе путь. И здесь тебе это удастся, здесь некому тебя осуждать.
– Ты беспокоишься обо мне или о репутации семьи?
– Моя жена – каменноглазая, из семьи, имевшей ужасную репутацию, прежде чем я сделал Кена и Тара своими ближайшими Кулаками. Думаешь, это имеет для меня значение? – Он снова разозлился. – Тебе двадцать один, Энди, ты слишком молод, чтобы похоронить свое будущее в охренительно зеленом городе вроде Жанлуна.
Подошла официантка, Хило улыбнулся ей и расплатился за завтрак, а потом снова повернулся к Андену.
– Ты уже здесь осел, выучил язык, начал новую жизнь. Как насчет Даука Кору? Разве ты не хочешь остаться с ним?
Анден почувствовал, что краснеет, он не мог посмотреть кузену в глаза. Он чуть не выдавил: «Мы просто друзья», но осекся – Колосс тут же понял бы, что это ложь, Андену стало бы только хуже. Хило не считал, что гомосексуализм приносит неудачу или влечет наказание богов, как не осуждал Маиков за историю семьи, а Вен за то, что она каменноглазая.
Но Анден никогда не разговаривал с кузеном о личных отношениях, да и ни с кем не разговаривал, и первым порывом было все отрицать. Он не хотел остаться с Кори, он просто хотел видеться с ним чаще, чем сейчас. Вопреки всему, Порт-Масси начал ему нравиться, противоречивая натура этого города и странные обычаи, по-своему удивительные и живые. Но Андену хотелось и вернуться домой, услышать родной язык на улицах, оказаться в окружении запахов и знакомых видов Жанлуна, среди которых он вырос и всегда принимал как должное. Неразрешимое противоречие.
Анден заставил себя поднять взгляд.
– Кори знает, что я собирался учиться здесь всего два года. А он некоторое время проведет в юридической школе. Мы не разговаривали о будущем. – Хило упорно смотрел на него, а Анден чувствовал замешательство, но продолжал говорить, решив, что теперь ему все равно: – Я не знаю, захочет ли он жить в Жанлуне, но если у нас всерьез, то он может об этом задуматься. В конце концов, он же кеконец.
– Да, в какой-то степени, – передернул плечами Хило.
– Это еще что значит?
– Энди, может, внешне ты и не отличаешься от местных, но ты больше кеконец, чем когда-либо станет сын Даука. Он носит нефрит, только ему никогда не приходилось убивать ради него или бояться смерти. Он не смог бы стать Зеленой костью в Жанлуне, ты сам это понимаешь. Ты зеленее здесь, – Хило похлопал себя по груди, – и здесь, – он постучал по виску, – вот почему ты нужен клану. Вот почему ты нужен мне… в качестве человека Равнинного клана в Эспении.
Слова Колосса звучали властно, но в них чувствовалась искренность. Когда Коул Хило отдавал трудный приказ, он показывал, что понимает, насколько его трудно выполнить, вот почему люди делали все, о чем он попросит. Анден не знал, что ответить.
Они вышли из кофейни, и Хило остановил такси, чтобы добраться до отеля «Крествуд», встретиться там с Маиком Таром и собрать вещи перед отъездом в аэропорт. Анден не знал, как попрощаться, он даже не знал, увидит ли еще Хило. Обнять кузена, или поклониться ему, либо развернуться и уйти, не посмотрев вслед? Когда перед ними остановилось такси, Анден промямлил:
– Счастливого пути, Хило-цзен. Передай от меня привет дома.
Хило положил руку Андену на затылок и на мгновение притянул его ближе.
– Береги себя, кузен, – сказал он.
А потом сел в такси и захлопнул дверцу, машина тронулась и затерялась в плотном потоке.
Анден стоял на углу улицы долгую минуту, а потом вернулся в кофейню, к платному телефону у двери. Он поднял слегка липкую трубку и опустил в щель монету. После трех гудков раздался сонный голос Кори:
– Алло.
– Это я, – сказал Анден. – У тебя есть сегодня дела?
– Нет, только собираю вещи. – Кори возвращался в Адамонт завтра утром. Что-то в голосе Андена, видимо, звучало странно, потому что Кори спросил: – Что случилось, чувак?
Анден прижался лбом к металлическому корпусу телефона.
– Я в кофейне в Лохвуде, на углу Терлоу и Пятьдесят седьмой. Если ты сейчас не занят… ты не мог бы меня забрать?
– Да, конечно. Только оденусь. – Раздался шорох. – Тебе что-нибудь нужно?
– Мне нужен секс, – яростно выпалил Анден.
Через секунду молчания Кори ответил:
– Я за тобой приеду.
Глава 42. Тяжелое положение
Шаэ потрясло, сколько сложностей создал ее брат за такой короткий промежуток времени. Она решила, что отпускать Хило с Кекона опасно. Каждый раз он возвращался из поездки за границу с новостями о чем-то шокирующем и непоправимом, что он там натворил. В этот раз он хотя бы никого не прикончил, хотя Шаэ все равно ожидала неизбежных кровавых последствий.
– Хорошая была поездка, – сказал ей Хило. – Поговорил не без пользы.
– Ты продал сотню кило нефритового сырья эспенскому преступному боссу и пообещал резной нефрит, людей и, судя по всему, статус Фонарщиков людям, с которыми только что познакомился.
– Ты не согласна с моим решением? – прищурившись, спросил Хило. – Я решил их проблему с Бригадами и получил именно то, чего ты хотела, – информацию и союзников в Порт-Масси. Способ приобрести крепкий плацдарм в Эспении и расширить бизнес клана в этой стране, не полагаясь исключительно на прохиндеев-политиков.
– Продав нефритовое сырье известному криминальному авторитету?
Хило присел, чтобы завязать Нико ботинок.
– КНА контролирует официальную добычу, а благодаря Королевскому совету теперь вся эта деятельность тщательно документируется. Но и Горные, и Равнинные конфискуют нефрит у контрабандистов, а этот нефрит нигде не декларируется. Он проходит через Штыря и считается завоеванным, как после сражения или дуэли. У меня целый мешок в шкафу кабинета. Этот нефрит не отражается в записях КНА. Нау Суэн устраивает рейды на людей Запуньо в точности так же, как и мы, и что, по-твоему, делает Айт Мада со своим нефритом? Думаешь, она перестала производить «сияние», после того как ты выдала ее фабрики на Югутане эспенцам? – Хило покачал головой. Он посадил Нико на качели, установленные на лужайке, и начал раскачивать. – Могу поспорить на собственную зелень, что Горные по-прежнему обогащаются, хотя мы не знаем как и не можем этого доказать. Айт всегда считала, что Кекон должен поставлять нефрит обеим сторонам конфликта.
Шаэ села на каменную скамейку у пруда и задумчиво посмотрела на воду. Хило сказал правду – одна из Белых крыс Вен принесла записи телефонных соединений, показывающие, что Иве Калундо и старшие Барышники Горных звонят в Югутан.
Другой информатор сообщил, что Шелест Горных недавно ездил в эту страну. Айт Мада, безусловно, прекрасно знала о договоре Равнинных с Эспенией и искала пути для расширения бизнеса собственного клана, как законные, так и незаконные. Учитывая прежнюю деятельность и связи Горных в Югутане, вполне естественно, что Айт Мада решила сосредоточить усилия на державе, чей рынок может посоперничать по величине с эспенским. Шаэ не удивило бы, если сейчас Горные заново отстраивают фабрики по производству СН-1, вероятно, в том месте, где их сложнее обнаружить и уничтожить, к примеру, в демилитаризованной зоне на границе Туна и Югутана, а может, Айт замыслила даже более изощренную схему.
Но хотя Шаэ соглашалась со словами Хило, ее беспокоило то, куда это может их завести.
– Айт Мада подрывала деятельность КНА, отдавая нефрит иностранцам и преступникам, которые его не заслуживают и не умеют с ним обращаться, – сказала она. – Но, продав нефрит Кромнеру, ты последовал ее примеру. Мы действуем в точности так же, как и враги.
Хило гортанно хмыкнул.
– Если бы это зависело от меня, иностранцы не получили бы ни крошки нефрита, но это уже невозможно, Шаэ. Дедушкино поколение пошло по этому пути тридцать лет назад, впустив эспенцев в страну и взяв их деньги на восстановление после войны. И посмотри, к чему мы пришли: СН-1, ИБНВП и прочая дрянь.
Он окинул сестру слегка укоризненным взглядом, предполагающим, что это скорее ее вина, раз она принимает решения, еще больше связывающие клан с иностранцами.
– Айт будет продавать нефрит из-под полы, – сказал Хило, – чтобы сделать Горных достаточно сильными, уничтожить нас и править страной в одиночку. Если мы не предпримем никаких серьезных мер, так и случится. – Он посмотрел вдаль, продолжая одной рукой качать сына. – Но, в отличие от Айт, я не собираюсь сохранять своих клиентов. Бригады – это не государство, их люди – не воины. Они похожи на алчных моряков, высадившихся на Кеконе сотни лет назад. У них нет братства, нет верности клану. Они хотят получить нефрит, но не знают, как им распорядиться. Мы возьмем их деньги и вложим туда, куда необходимо, усилим свою позицию, потому что новое нападение Горных – лишь вопрос времени.
– И как мне перевезти столько нефрита через Амарический океан?
Хило криво улыбнулся.
– Кен и его люди уже обучились методам Запуньо, мы конфисковали суда и контейнеры, у нас есть компании и люди по обе стороны океана. Уверен, Шелест что-нибудь придумает.