и нитки ожерелья, а потом прикоснулась к браслетам на запястьях. – Я прилетела в Порт-Масси на встречу с покупателями.
Таможенник взял ожерелье и осмотрел его.
– А поначалу я и впрямь принял его за биоэнергетический нефрит, – признался он и передал ожерелье своему коллеге. – Ты можешь увидеть разницу?
Судя по выражению их лиц, они явно не могли, поняла Вен. С лупой и натренированным взглядом можно заметить разницу в текстуре зернистости между подлинным нефритом и его аналогом. Конечно, контакт с настоящим нефритом вызовет физиологическую реакцию, но даже не прикасаясь к камням, любая Зеленая кость по одному взгляду определила бы, что камни в чемоданчике – всего лишь бутафорский нефрит, потому что они не такие твердые и блестящие, да и оттенок другой, более тусклый и белесый. Но таможенники были эспенцами, не выросли в окружении подлинного нефрита.
Они не могли отличить камни в чемоданчике от тех, что Вен носила на шее и запястьях, – настоящего нефрита, стоящего в несколько раз больше груды фальшивых камней, и хотя таможенники брали в руки и изучали несколько изделий из чемоданчика, они не рассматривали ее ожерелье и браслеты. Вен рассчитывала на их невежество и то, что они неверно выберут цель – вполне естественно, что таможенники обратят внимание на целый чемодан камней, чем на несколько штук, которые надеты на ней.
В некоторых крупных аэропортах, включая международный аэропорт Порт-Масси, были собаки, натренированные на поиск нефритовых аур, но Вен миновала их без проблем. Каменноглазые не абукейского происхождения довольно редки, и эспенцы не приняли их в расчет, разрабатывая систему безопасности. Но все же Вен предприняла меры предосторожности: нефрит на ее теле покрыли полупрозрачным составом, приглушившим цвет и сияние, так что даже для опытного взгляда камни выглядели как бутафорский нефрит. Позже их можно очистить жидкостью для снятия лака.
– У вас есть документы? – спросил таможенник.
Документы, конечно же, имелись. Вен вручила бумагу на фирменном бланке жанлунской ювелирной компании под названием «Божественные камни», в списке перечислялись предметы и их ориентировочная стоимость. Вен протянула также свою визитку. Один из таможенников взял список и несколько камней и вышел.
– Спасибо за терпение, – сказал другой. – Мы должны убедиться, что проверили все, сами понимаете. Я и сам решил, что это настоящий нефрит.
Вен хихикнула.
– Если бы он был настоящим, я была бы самой могущественной Зеленой костью и путешествовала бы с десятком телохранителей, чтобы оберегали товар стоимостью в миллионы талиров. Мои образцы довольно ценные, но даже не близко к этой сумме. Контрабанда нефрита – серьезная проблема, как я слышала.
Она села на стул и стала ждать. Вен знала, что они рассматривают текстуру камней под увеличительным стеклом и, скорее всего, звонят в компанию «Божественные камни», дабы удостовериться, что Вен и в самом деле там работает. А позвонят они на тайный номер в офисе Шелеста. Взявший трубку человек ответит таможенникам, что Вен действительно старший менеджер по продажам и работает в компании четыре года.
Вен и Шаэ обсудили и отвергли с полдюжины вариантов, как тайно провезти резной нефрит в Эспению, и все они подразумевали способы, при которых возможны кража или досмотр либо передача через чужие руки, ненадежных людей, способных предать или присвоить нефрит. Учитывая безжалостную борьбу Кена с операциями Запуньо, они очень хорошо изучили не только все трюки контрабандистов, но и как легко их дело может провалиться. В конце концов Вен нетерпеливо заявила:
– Это глупо, Шаэ-цзен. Я каменноглазая. Иногда самое очевидное решение и есть самое лучшее.
Шелест еще некоторое время сопротивлялась, но Вен знала, что золовка не устоит против логики.
Таможенник вернулся двадцать минут спустя и вручил Вен ее паспорт, документы и образцы.
– Можете идти.
Вен вытащила из чемоданчика два нефритовых кольца и протянула их таможенникам.
– Возьмите, – сказала она. – Это образцы, у меня их полно.
Один таможенник протянул руку за кольцом, но второй покачал головой и сказал:
– Нам не положено.
– Ну тогда возьмите хотя бы брелоки, – разочарованно протянула она и дала каждому брелок из бутафорского нефрита с эмблемой «Божественных камней».
Она снова затянула шарф на шее, взяла чемоданчик и последовала за таможенником, который повел ее обратно.
Анден дожидался ее в зале выдачи багажа вместе с худым человеком в черной кепке и перчатках, которого представил как Рона Торо. Вен обрадовалась, увидев Андена. Какое-то время она не могла думать о нем без раздражения. Она всегда будет благодарна ему за роль, сыгранную в убийстве Гонта Аша и спасении клана, как и жизни ее мужа, но потом Анден повернулся к семье спиной и уехал – как когда-то Шаэ. Этот поступок разбил сердце ее мужа. Хило никогда не говорил на эту тему, но Вен видела, что он до сих пор винит себя, что бы она ни говорила, как бы мягко ни увещевала, что он поступил как должно.
Но теперь она обрадовалась, увидев юношу. Он стал для Равнинных якорем в Эспении и оказался полезным. И потому Вен тепло его поприветствовала.
– Хорошо выглядишь, братишка, – сказала она.
Анден улыбнулся, как всегда, еле заметно, и спросил, как прошел полет. Вен заверила, что все прекрасно.
Они подъехали к гостинице, и Вен устроилась в номере люкс. Рон уехал, сказав, что вернется через час. Анден остался с Вен в ее номере и дожидался в гостиной, пока Вен принимала душ и переодевалась. Это была вторая поездка Вен в Эспению. В первую, несколько месяцев назад, она привезла чемоданчик с бутафорским нефритом, но ни одного настоящего камня – на пробу и чтобы подтвердить свою легенду торгового представителя «Божественных камней», а также понять, чего ждать на таможне.
Ее до сих пор ужасал холод Порт-Масси, и она была счастлива, что прихватила с собой свитера и шарфы. Вен вернулась в гостиную и отдернула тяжелые шторы, чтобы выглянуть наружу. Внизу растянулся Порт-Масси, туманный и серый в зимних сумерках. Его величественность и чужеродность зачаровывали Вен, хотя в реальности небоскреб «Мачта» выглядел меньше, чем на открытках. Вен с нетерпением ждала, когда выйдет на прогулку и увидит самые знаменитые достопримечательности города.
Анден приглушил телепрограмму, которую смотрел, и спросил, не нужно ли чего Вен. Она покачала головой и села рядом, разглаживая юбку на коленях.
– Анден, – сказала она, накрыв его руку ладонью, – Хило считает, что я работаю в Порт-Масси в проектах по недвижимости, но всего остального не знает. Никогда не говори ему, что именно я ввезла нефрит в страну.
Анден посмотрел на нее, а потом опустил глаза на руки, чувствуя себя не в своей тарелке из-за того, что его попросили хранить тайну.
– Он бы не одобрил, – добавила Вен. – Сам знаешь его отношение к определенным вещам. Для Хило ты либо Зеленая кость, либо нет.
– Я знаю, – ответил Анден. – И пока я не Зеленый, он не хочет, чтобы я возвращался в Жанлун.
– Это не так. Мы все скучаем по тебе. Но у твоих кузенов есть свои причины. Шаэ думает, тебе полезно иметь эспенское образование, говорить на другом языке и получить опыт жизни за границей. Ты воспользуешься этими преимуществами для клана, даже если не носишь нефрит. Разве не стоит потерпеть и пожить немного вдали от дома, пока ты еще так молод? Хило… Что ж… – Вен улыбнулась, словно смирилась с неизбежным. – Для него все люди без нефрита – вроде детей, их нужно оберегать от реальности и опасностей, к которым мы не имеем отношения. Даже я. Я знаю, он меня любит и ценит мое мнение, но я не принадлежу его миру, не вполне принадлежу. Если он кажется тебе слишком суровым и непреклонным, то лишь потому, что он не знает, для чего ты сейчас годишься и как обращаться с тобой, когда ты вернешься.
Анден повернулся к ней с испытующим взглядом, серьезным, но полным надежды. Вен подумалось, что хотя Анден и не Коул по крови, в это мгновение он был больше похож на Лана, чем даже Хило и Шаэ.
– Ты поговоришь с ним обо мне? – спросил он. – И с Шаэ-цзен? Конечно, я в любом случае сохраню твою тайну, но я знаю, они к тебе прислушаются.
– Поговорю, – пообещала растроганная его пылом Вен. Она сжала его ладонь. – Не так ведь и плохо жить в Порт-Масси, верно? Шаэ говорила, у тебя тут что-то вроде приемной семьи, тут целый кеконский квартал, даже рельбол есть. Ты здесь уже почти три года, наверняка появились друзья, то, что тебе дорого, люди, которых ты любишь?
– Да. Ты права, все не так уж плохо. Вообще-то, даже вполне прилично. Я закончил учебу и… я кое с кем встречаюсь.
Он вспыхнул, как будто сам удивился этому признанию, но Вен лишь улыбнулась. Они – двое невезучих в семье, каждый по-своему, так кому ж еще довериться, как не друг другу?
– Я не думал, что найду кого-нибудь в Эспении, а он во многом настоящий эспенец. Хотя сейчас мы видимся реже. – В голосе Андена зазвучало беспокойство. – Дело не в том, что я несчастен в Эспении. Но не думаю, что когда-нибудь буду чувствовать себя здесь как дома. К тому же тяжело находиться так далеко, когда в семье столько всего происходит. – Он повернулся к ней и добавил: – Когда я услышал о том, что случилось с Кеном, мне хотелось быть там. Хотя я ничего и не смог бы поделать, ничем не сумел бы помочь и не был близок со Штырем, но… Мне все-таки хотелось быть там.
Вен печально улыбнулась и потерла глаза.
– У меня была тысяча причин остаться дома. Хило хотел бы именно этого, да и дети еще маленькие. Ты должен увидеть ребенка Лины, это вылитый Кен. Я ужасно по ним скучаю. Но я понимаю, что должна быть здесь, делать что-то большее. Так что можно быть счастливым, но при этом не вполне удовлетворенным.
Раздался стук в дверь. Анден встал, посмотрел в глазок и впустил Рона Торо и еще четверых, они быстро прошмыгнули внутрь и закрыли за собой дверь. В комнате внезапно стало тесно, Вен обрадовалась, что помимо незнакомцев здесь присутствует и Анден. Все гости были Зелеными костями и говорили друг с другом и с Анденом по-эспенски, но с Вен поздоровались на кеконском, уважительно поклонились ей и сказали, что польщены приглашением.