Так она и делала. Снова и снова она возвращалась в постель иностранца. Сосала его член, предлагала себя во всех позах. Притворялась, что ей это нравится, что она его любит. Лула научилась с легкостью лгать на эспенском, шептать, что он лучший любовник в ее жизни и она счастлива и благодарна, что он заметил ее и сделал своей, столько всего надарил и так хорошо обращался.
Она сопровождала мужчину, который был на сорок лет старше, в деловых поездках и останавливалась вместе с ним в пятизвездочных отелях. Прятала в его домах в Маркукуо и Алисиусе жучки, но не в Эспении, потому что там у него были жена, дети и другая любовница, и Лула не могла появиться в этой стране. Она притворилась, что стала Свидетельницей Истины и ходила на службы вместе с Вайлзом, произнося иностранные слова молитвы чужому Богу. Она упрашивала его рассказать о друзьях, бизнесе и политических амбициях. Делала вид, будто ей тяжело дается эспенский, и якобы не понимала слова Вайлза, чтобы он разговаривал, не таясь, как хозяин рядом со своей кошкой.
Когда Вайлз находился вдали от Кекона, Лула могла притвориться свободной. Ходила на уроки вокала, мечтала, как поступит в колледж и однажды станет настоящей учительницей музыки. Могла проводить время с Суми и воображать их совместное будущее. Суми страдала, говорила, что они попали в ловушку, но она может подождать, хотя Лула знала, что никто не станет ждать бесконечно. Каждый раз, когда звонил телефон и иностранец вызывал ее в свой дом, хрупкая иллюзия счастья развеивалась.
Она задала вопрос, которого страшилась:
– Вы получили достаточно, Айт-цзен?
Айт Мада посмотрела на пачку доказательств – лишь часть того, что принесла ей Лула за несколько лет.
– Достаточно ли этого? – Колосс перевела задумчивый и отстраненный взгляд на пруды с идеально гладкой водой и изысканный каменистый сад. – Хватит ли этого? – Она снова посмотрела на Лулу и задержала на ней взгляд, как на занятной скульптуре. – Сколько тебе лет?
– Двадцать четыре, Айт-цзен.
Когда ее нашел Вайлз, ей было семнадцать.
По лицу Колосса мелькнула тень, которую Лула не смогла расшифровать. Ностальгия? Жалость?
– Ты еще молода, – сказала Айт. – Наслаждайся молодостью, пока есть возможность.
Это было очень похоже на признание ее заслуг, на большее и не стоило рассчитывать.
Лула отдала семь лет своей молодости, работая Белой крысой Горного клана в постели иностранца. Лула подозревала, что из многочисленных Белых крыс клана только она напрямую разговаривала с Айт, это и в самом деле была высочайшая честь. Она была благодарна клану за помощь семье. Но при этом тихо ненавидела Колосса, как кролик ненавидит хозяина, который держит его в клетке.
Айт Мада подозвала своего телохранителя и попросила принести ей телефон.
– Ты молодец, Лула, – сказала она. – Я получила все, что мне было нужно. Ступай домой. Тебе больше не нужно беспокоиться, что иностранец снова тебе позвонит.
Лула упала на колени и прижалась лбом к деревянном полу беседки.
– Спасибо, Айт-цзен, – выдохнула она сквозь слезы, приподнялась и коснулась лба дрожащими ладонями. – Да озарят вас боги сиянием своей милости.
Телохранитель вернулся и передал Колоссу трубку беспроводного телефона. Айт больше не взглянула на Лулу. Набирая номер, она листала страницы маленькой записной книжки. Рыдающая куртизанка как будто перестала для нее существовать. Когда Лула встала и в последний раз попятилась из беседки, она услышала, как Айт говорит в трубку:
– Иве-цзен, пора осуществить то, что мы планировали.
Глава 52Поиски закончены
двадцать шестой год, пятый месяц
Нико вошел в одну из трущоб Монетки и поморщился от вони мочи на лестнице. Беднейший район Жанлуна выглядел не так уж плохо по сравнению с другими местами, в которых ему довелось побывать по всему миру, но все равно нормальные люди, включая Зеленых костей, старались избегать этих кварталов. Как утверждала поговорка, «слишком темно, чтобы разглядеть зелень», а в данном случае в буквальном смысле, потому что свет в коридоре не горел.
Две Зеленые кости – телохранители, которых выделил ему Колосс, – последовали за ним по пятам на второй этаж, где он нашел нужную комнату и постучал. Ответа он не дождался, но Почуял, что внутри кто-то есть. Он снова постучал.
– Убирайся! – раздался приглушенный голос с другой стороны.
Замка на двери не было, и Нико просто толкнул хлипкую преграду и вошел в комнату.
На потертом ковре, привалившись к ветхому дивану, сидел мужчина средних лет в шортах и заляпанной футболке и смотрел маленький пузатый телевизор, стоящий на перевернутом деревянном ящике. В комнате без окон воняло плесенью и прокисшим пивом. На полу валялось несколько пустых бутылок. Мужчина взглянул на Нико с нескрываемой враждебностью.
– Вас зовут Бетин Ротонодун? – спросил Нико.
Пьяница поморщился одной половиной лица. Другая осталась неподвижной.
– Никто меня так не зовет, – фыркнул он, а потом отвернулся и глотнул из зажатой в руке бутылки пива. – А ты что за гусь? Очередной бюрократ, что ли?
– Я из Равнинного клана, – ответил Нико, – и хочу задать вам несколько вопросов.
Это привлекло внимание пропойцы. Он резко выпрямился и уже с интересом уставился на Нико, выпучив налитые кровью глаза, когда заметил нитку нефритовых бус на шее гостя.
– Так вы… – Мужчина дважды моргнул и облизнул губы. – Вы из Коулов.
Нико жестом велел телохранителям оставаться в коридоре. Он пересек крохотную комнату и выключил телевизор. Заметив у стены табурет-стремянку, Нико передвинул ее и сел напротив пьяницы, который так и остался на полу, потрясенно уставившись на Нико.
– Вас не так-то просто найти, господин Бетин, – сказал Нико.
– Беро, – резко поправил его мужчина. – Меня всегда звали именно так, вдобавок я ничего не должен тому говнюку, который дал мне свою фамилию. Откуда вы вообще ее знаете? – Его пульс участился, и Нико это Почуял, хотя испуганным Беро не выглядел. Скорее встревоженным. Взбудораженным. – Вы знаете, кто я?
Нико кивнул. Он вытащил из кармана диктофон и положил его на край ящика под телевизором.
– Каракатица. Вы были шпионом эспенских военных и несколько лет передавали им сведения о движении «За будущее без кланов», вплоть до взрыва КНА. После чего вы исчезли и, как я подозреваю, жили где-то под новым именем. Но использовали прежнее, чтобы попросить о правительственных субсидиях, так я узнал, что вы снова в Жанлуне.
Беро вытаращил на него глаза. Нико не удивился его замешательству. Взрыв КНА произошел двенадцать лет назад. Движение «За будущее без кланов» до сих пор существовало, но от него остались одни осколки. Несколько десятилетий Вялотекущей войны обошлись в крупную сумму и стоили многих жизней по всему миру, она не завершилась решающей битвой, но по крайней мере затихла, а югутанцы ограничили свою экспансию и выторговали взаимное прекращение конфликтов за рубежом. Бывший шпион, вероятно, решил, что никто не будет его искать. Даже эспенское правительство, похоже, молчаливо с этим согласилось, сняв гриф секретности со значительной части документов более чем десятилетней давности.
Однако у Равнинного клана была хорошая память на старые обиды. Тетя Шаэ поручила Нико необычное задание: с помощью недавно рассекреченных данных проследить за тайными действиями Эспении на Кеконе до и сразу после взрыва КНА. Она дала ему в помощь пару человек, но все понимали, что расследование, скорее всего, приведет в тупик. Нико знал, что Шелест его испытывает, но это его не волновало. Поглощающая все время методичная работа детектива подальше от чужих взглядов подходила ему как нельзя лучше.
К сожалению, через полгода Нико так и не нашел зримых доказательств тайных действий Эспении, подтверждающих подозрения Шелеста. Два отставных разведчика, которых он обнаружил, отказались говорить с фальшивым журналистом, посланным Нико. Эспенская разведка давала информаторам кодовые клички. Иногда Нико удавалось узнать, кто под ними скрывается, но в большинстве случаев нет.
Дело Каракатицы пришло вместе с записями об аресте за антиклановую деятельность, которые пересекались с базой данных жанлунской полиции, но лишь по чистой случайности это имя еще раз появилось в государственной базе, и только потому, что этот человек, похоже, был конченым алкоголиком и жил на пособие.
– Расскажите о своей работе на эспенцев, – попросил Нико. – Как можно подробнее.
Беро молчал почти целую минуту. А потом громко рассмеялся, недоверчиво, но радостно.
– И все?
– И вам за это заплатят, если вы об этом.
Нико вытащил из нагрудного кармана конверт и положил его рядом с диктофоном. Пустая трата денег – Нико не сомневался, что этот человек спустит все до последнего дьена на выпивку.
Беро посмотрел на конверт, а потом на Нико. По его изуродованному лицу промелькнуло странное, слегка безумное выражение неуместного рвения. Он выпрямился и довольно дыхнул перегаром:
– Конечно, кеке, конечно. Я все расскажу.
– Вот и отлично. – Нико включил диктофон: – Вы знаете человека по имени Вастик эйя Моловни?
Вернувшись в Жанлун, Нико не ждал, что клан радостно примет его и простит. И не ошибся. Множество людей из клана и вне его недоброжелательно, а иногда и откровенно враждебно заявляли, будто он вернулся, только когда закончились деньги, на самом деле он иностранный агент и снова предаст семью, а еще одна теория утверждала, что у него есть тайная любовница, на которой он не может жениться, пока не восстановит положение в клане.
Нико ничего не мог поделать с неприятными сплетнями, только терпеть их и не обращать внимания. Он сам наложил на себя самое строгое наказание, гораздо более страшное для него, чем отрезать ухо, – согласился дать интервью телевидению, радио и газетам и откровенно рассказал о причинах своего решения уехать и вернуться. Он снова и снова смиренно и публично извинялся за то, что обидел и оскорбил семью и клан, и обещал всеми силами стараться показать себя достойным сыном и потенциальным наследником.