Ийло медленно и холодно улыбнулся:
– Знаете, что я ненавижу больше всего на свете? Крыс. Предателей. Когда Запуньо или я обнаруживали их в Ти Пасуйге, они умирали в мучениях. Я унесу свои тайны в могилу.
– Вы сидите в тюрьме, а Айт Мада – в своем особняке в Жанлуне.
– Как и ваш кузен Коул Хило. Что я выиграю, став пешкой Равнинных вместо Горных? Я не дурак и понимаю, что это меня не спасет.
Анден не был Кулаком, привыкшим внушать страх, но знал, что судьба Коулов зависит от того, получится ли это у него сейчас. В прошлом он уже действовал или вел переговоры от имени клана, когда этого не мог сделать никто другой. В юности Анден остро чувствовал свою инородность, непохожесть на родственников. Лишь спустя много лет он понял, что в этом и заключается его преимущество. Не занимая официальной должности в клане, он мог быть кем угодно – целителем, убийцей, эмиссаром, советником.
Сегодня он стал молотом.
– Вас уже не спасти, – согласился Анден. – Но как насчет вашей семьи? Существование которой вы так старательно хранили в тайне?
Анден снова полез в портфель и достал конверт. Открыл его и разложил на столе перед Ийло три цветные фотографии. На первой привлекательная увивка лет тридцати сидела на пляже. На ней был светлый сарафан, а длинные волосы небрежно собраны в пучок. Она повернулась в профиль и разговаривала с другой женщиной, а на песке неподалеку играли двое детей лет десяти и восьми. На второй фотографии та же женщина с детьми выходила из машины. На третьей они стояли во дворе красивого дома.
Смуглое лицо Ийло внезапно побелело.
– Вы наверняка отдали распоряжения, чтобы жена и дети ни в чем не нуждались после вашей смерти, но как вы защитите их из могилы? Как можете быть уверены, что люди из Ти Пасуйги, которых вы наняли для их охраны, будут верны вам и после вашей смерти? Острова Увива – опасное место.
– Как вы… – просипел Ийло, но так и не закончил фразу.
– Не имеет значения, как мы их нашли, – спокойно ответил Анден. – Если это получилось у нас, получится и у других. Вы не кеконская Зеленая кость и не можете рассчитывать, что членов вашей семьи, не носящих нефрит, защитит кодекс айшо. Вы всего-навсего контрабандист и барукан, а ваша семья – всего лишь увивцы. Кому на Кеконе есть дело до того, что с ними случится? Да никто даже не заметит. Разве Айт Мада может быть абсолютно уверена, что вы не поделились с женой компроматом на Горных и та не расскажет об этом увивским властям?
Ийло задрожал всем телом, а его наручники звякнули по металлическому столу.
– Вот что предлагает Колосс Равнинных. – Анден снова сунул руку в портфель и вытащил еще один конверт, достал из него три билета на самолет и разложил их поверх фотографий. – Мы посадим вашу семью на самолет, который завтра вылетает в Порт-Масси. Их проводят в аэропорт под охраной, а в Эспении они окажутся под защитой Равнинного клана. У нас в этой стране много людей и возможностей. Мы можем снабдить их новыми документами и жильем. Ваши дети будут жить в безопасности, обычной жизнью. Пойдут там в школу. Может, даже будут тренироваться в нефритовых дисциплинах. Они получат все деньги, которые вы им оставили. Но самое главное, их будущая жизнь будет совсем не похожа на вашу.
Анден чувствовал, как упрямство Ийло тает, но следовало мягко подтолкнуть его к неизбежному решению. Анден собрал билеты на самолет и убрал их обратно в портфель. Он заметил, как сверкнули глаза Ийло, когда билеты исчезли, а на столе остались только фотографии.
– Моя семья всегда выполняет обещания, даже данные врагам. Особенно врагам. Колосс просил передать вам его обещание. Поделитесь своими секретами, и мы сохраним ваши. Расскажите о махинациях Айт Мады, и мы защитим ваших сыновей, как оберегали бы членов собственного клана. Но если вы откажетесь, я не знаю, как мой брат поступит с этими фотографиями и сочтет ли нужным хранить информацию о вашей семье в тайне.
Кадык Ийло дернулся:
– Вы же врач. Вы не можете поставить их жизнь под угрозу.
– Вы и представить не можете, что я совершал в прошлом, – сказал Анден. – Я отнимал жизнь и спасал. И в обоих случаях меня одолевали сомнения.
Он убил Гонта Аша и спас Айт Маду. Приказал убить Джона Реми, и это стоило жизни Маику Тару. Он исцелил многочисленных незнакомцев, но каждый день мучился от того, что мог бы спасти Рю, если бы находился рядом. Все эти сомнения за долгие годы сложились в дуализм его личности – он был Коулом и не был им. Когда-то Анден пытался побороть эти противоречия, но теперь просто принял их как свою суть.
– В моей семье привыкли принимать решения о жизни и смерти. Но я знаю, какое решение предпочел бы, – сказал Анден обреченному на смерть. – Мы не можем спасти вас, Ийло, но можем предложить вашей семье новую жизнь – там, где до нее не дотянутся Горные.
Он взял сотовый телефон.
– Я сказал Колоссу, что позвоню ему, как только вы примете решение. Так что мне ему передать?
Глава 57Противостояние
Колеса «Княгини империи» перекатывались по ухабам и глине. Грязь заляпала блестящий хромированный бампер и белые двери огромного седана класса «люкс». Хило опустил стекло. Он видел протесты на Эумане в газетах и по телевизору, но картинки не передавали беспощадный напор и запах. Место выглядело как смесь лагеря беженцев и музыкального фестиваля на открытом воздухе. На каждом пригодном клочке земли стояли нейлоновые и брезентовые палатки.
От газовых примусов, стоящих на кое-как сколоченных из досок столах, поднимались запахи готовящейся еды. Группа абукеек танцевала под традиционную музыку в кружке зрителей. По одну сторону лагеря торчал ряд ярких желтых туалетов. В тени дремали собаки, часто под машинами, накрытыми кеконскими флагами и нарисованными от руки плакатами, которые гласили: «Анорко» крадет наш нефрит и поганит нашу землю. За права абукейцев! Эспенцы – вон с нашей земли!»
Лагерь разросся до восьми тысяч человек, и до сих пор прибывали новые. Людской шквал накрыл маленькие городки на острове Эуман. Хило слышал, что гостиницы забиты под завязку, а в магазинах кончаются продукты и самое необходимое – туалетная бумага, вода в бутылках и дождевики.
Когда стало очевидно, что дальше они не проедут, Лотт остановил машину. Прибытие «Княгини» вызвало суматоху. Люди подбегали, расталкивая друг друга, и выкрикивали, что приехал Колосс Равнинных. Хило вышел из машины вместе со Штырем и еще двумя Зелеными костями – Первым Кулаком Жанлуна Фином Солу и Хами Ясу, сыном бывшего Облака клана.
В толпе раздались крики:
– Коул-цзен! Колосс!
Другие подхватили:
– Равнинные! Равнинные!
Большинство собравшихся здесь людей не входили в клан, а некоторые были на стороне Горных, но многие радостно подхватили призыв и следовали за Зелеными костями, пока те пробирались по лагерю.
Лотт и его Кулаки не обращали внимания на толпу, их нефритовые ауры гудели с легким напряжением, а грозный вид отпугивал желающих подобраться поближе. Хило немного завидовал им. Когда-то он и сам был таким. Когда-то он и сам выходил из «Княгини» с отрядом своих бойцов, увешанный нефритом и оружием, готовый встретиться с любым врагом. В молодости он жил ради этих моментов, ради всплеска адреналина. А теперь его чувства были по-прежнему остры, но с привкусом ностальгии и горечи.
Из толпы отделился один человек и шагнул прямо к Колоссу.
Цзируя выглядел менее опрятным, чем обычно. Вместо привычной рубашки и отглаженных брюк он был в джинсах, сапогах и черной ветровке. На поясе был повязан абукейский кушак с традиционной вышивкой, а лицо заросло многодневной щетиной.
– Коул-цзен, – вежливо поприветствовал он Хило.
– Ты же ужинаешь в моем доме, не веди себя так, будто мы едва знакомы.
Смуглые щеки Цзируи слегка порозовели.
– Прости, Хило-цзен, просто обычно мы не встречаемся на публике и без… других членов семьи.
Без Андена.
Хило положил руку ему на плечо и улыбнулся, показывая, что совсем не сердится.
Неловкость и сдержанность Цзируи были вполне объяснимы, учитывая социальную дистанцию между ним и семьей Андена. По правде говоря, Хило удивился, что отношения Андена и Цзируи продлились так долго, хотя и признавал, что они подходят друг другу.
– Покажи, что здесь происходит, – попросил Хило.
Цзируя повел Колосса и его людей вверх по пологому склону, на дальний край лагеря. Примерно в шестистах метрах стоял высокий сетчатый забор с колючей проволокой, окружающий участок с тремя зданиями и вертолетной площадкой. Ворота охраняли вооруженные люди в камуфляже, солдаты стояли и по всему периметру забора, через каждые несколько метров, настороженно глядя на протестующих.
– Бойцы «Ганлу», – пояснил Лотт.
– Вчера их было десять. Этим утром число удвоилось, – добавил Цзируя. – Если кто-нибудь приближается к забору ближе, чем на пару сотен метров, они начинают стрелять под ноги. Мы совершенно уверены, что сегодня будет поставка.
Несколько человек, следующих за Зелеными костями, сердито зашушукались и сплюнули на землю. Специализированное горнодобывающее судно компании «Анорко» собирало нефрит с морского дна, сортировало камни на борту, а потом вертолет перевозил их на фабрику, где нефрит обрабатывали и отправляли на продажу.
Прикрыв глаза рукой от солнца, Хило разглядел вдали очертания военно-морской базы Эуман – на ветру развевались эспенские флаги.
В ходе противостояния демонстранты закидывали участок «Анорко» кирпичами, краской и дешевой самодельной взрывчаткой, оскорбляли охрану и пытались помешать поставкам нефрита на фабрику. Компания в ответ увеличила численность охраны, и теперь солдаты «Ганлу» стояли на посту круглосуточно.
Кеконское правительство или кланы Зеленых костей не поощряли периодически случающиеся вспышки насилия, но и не боролись с ними. Некоторые члены Королевского совета даже выразили симпатию и солидарность с протестующими, а многие Зеленые кости из разных кланов присоединились к демонстрантам с молчаливого согласия своих Колоссов. Однако Коул Хилошудон лично приехал на остров Эуман – это было неожиданно. Явный знак, что кланы поддерживают протесты. По толпе прокатилась волна перешептываний и беспокойства. Тысячи людей собрались на вершине холма, где стояли Хило и его люди. Из фургонов, расставленных по краям лагеря, вышли журналисты с камерами наготове. Все ждали, что произойдет.