– Если такая глупая и рискованная затея и может окупиться, то именно сейчас, когда цены на нефрит как никогда высоки, – проворчал Вун Папи, который, женившись на Шелесте, похоже, стал более откровенным. – Ходят слухи, что у Югутана теперь есть собственные нефритовые войска, а эспенцы отчаянно пытаются оставаться на шаг впереди врагов. Они мечтают обойтись без КНА и получать нефрит от надежной эспенской компании.
Цзуэн положил фотографии обратно в папку. Он заметил, что Колосс до сих пор молчал, позволив высказаться другим членам семьи. Пока что вопрос оставался сугубо политическим. Но теперь, когда в дело включился Штырь, стал боевой задачей.
– Хило-цзен, – сказал Цзуэн, улыбаясь с предвкушением и трепетом от того, что ему поручили такое необычное задание, – это будет непросто.
– Было бы просто, я не стал бы тебя просить, – ответил Хило. – Я хочу, чтобы проклятое судно исчезло.
Цзуэн считал всеобщим заблуждением, даже внутри клана, что самые важные качества Штыря – это его нефритовые способности и бойцовские навыки. Цзуэн, без сомнения, был отличным бойцом, но не считал это самым важным для своей работы. Уж точно не в современном мире, когда Штырь должен управлять тысячами нефритовых воинов, находящихся в разных городах и странах. Кланы стали слишком крупными, чтобы нападать друг на друга напрямую и это не привело к катастрофе для обеих сторон, а потому вели скрытые войны с помощью союзников и данников, криминальных банд, шпионов, политиков и журналистов, что еще больше усложняло задачи Цзуэна.
После того как Вуай вышел в отставку и стал преподавателем Академии, Цзуэн разделил роль Первого Кулака на три равные должности – один Кулак присматривал за Жанлуном, другой за остальным Кеконом, а третий занимался Белыми крысами, и все трое отвечали непосредственно перед ним. Бывших Гвоздей Маика Тара Цзуэн отдал в третью ветвь и сосредоточился на модернизации операций и внедрении информаторов в банды баруканов на Кеконе, Увивах и в Шотаре, чтобы собрать больше данных о деятельности Горных. Цзуэну постоянно приходилось справляться с непростыми людьми в условиях ограниченных ресурсов и держать в голове тысячу деталей разных операций. А сейчас ему предстояло разобраться с иностранным горнодобывающим судном.
Цзуэн позвонил врагу – Абену Сорогуну, Штырю Горных. Абен стал Штырем четыре года назад, после ухода на пенсию Нау Суэнцзена. Цзуэн видел его воочию лишь несколько раз на публичных мероприятиях, хотя шпионы Равнинных собрали о нем немало информации.
– Абен-цзен, – сказал Цзуэн по телефону, – полагаю, вы знаете про судно эспенской компании у берегов острова Эуман, которое бросает вызов всем Зеленым костям. Мой Колосс хочет его уничтожить, и подозреваю, что ваш тоже. Я не Коул, а вы – не Айт, так что не вижу личных причин, почему бы нам не заняться этим вместе, даже если в остальном отношения между нашими кланами останутся прежними.
Абен согласился, чему Цзуэн обрадовался, потому что его план был довольно дорогостоящим и мог привлечь внимание Горных, если они сами не подключились бы к нему. Через полтора месяца после встречи с Коулами в «Двойной ставке» Цзуэн стоял на берегу в разгар ночи рядом с двумя надувными лодками, полученными из армейских запасов благодаря связям Равнинных. Восемь Зеленых костей, четверо из Равнинного клана и четверо из Горного, натягивали водолазные костюмы. Среди Кулаков и Пальцев клана было много хороших пловцов, но не так много тех, кто имел опыт погружений. Стоящий в лодке Абен Соро язвительно прокомментировал:
– Не знаю насчет академии Коула Ду, но в школе Храм Ви Лон подводным диверсиям не обучают. Возможно, мне следует поговорить с Грандмастером.
Абен оказался на удивление приятным в общении и не имел ничего общего с седым ветераном Нау Суэном или свирепым и хладнокровным Гонтом Ашем. Возможно, Айт Мада решила, что в руководстве клана не помешает молодое и более привлекательное лицо. Абен носил на шее тяжелое нефритовое ожерелье, а его огромные собаки относились ко всем дружелюбно, но всем видом показывали, что шутить с ними не стоит. Хотя оба Штыря вели себя любезно и были готовы к сотрудничеству, Цзуэн не забывал, что в любом другом месте – в Луканге или на противоположном берегу океана, в Ресвиле, – их бойцы пытаются уничтожить друг друга, и весьма вероятно, что при других обстоятельствах один из них убил бы другого.
Однако сегодня ночью их цели совпадали. Они решили отплыть не с острова Эуман, где их могли бы заметить эспенские военные, а из северной части главной кеконской бухты, в двух часах езды от Жанлуна, с пустынной полоски берега. На таком расстоянии городские огни не были видны, и на чернильно-черном небе сияли звезды. Две лодки с Зелеными костями поплыли к иностранному судну, ритмично подпрыгивая на волнах, и под покровом темноты через полтора часа оказались по обеим сторонам от медленно дрейфующего судна.
Цзуэн заранее разузнал о нем все, что мог. Судно еще проходило испытания и не начало работать на полную мощность, так что на борту находилась только немногочисленная команда. Механизмы с дистанционным управлением собирали образцы с морского дна, в которых предстояло оценить потенциальную концентрацию нефрита, прежде чем в дело вступит дорогостоящая буровая установка для добычи. Установка соединялась с судном огромным шлангом, через который порода поступала к оборудованию для извлечения камней. Впечатляющая и новейшая технология. Цзуэн невольно восхитился эспенцами – когда их подстегивает жадность, они могут быть поистине гениями.
Они выключили двигатели. Водолазы с обеих лодок с тихим всплеском опустились в воду.
Со скоростью, на которую способны только Зеленые кости, они прикрепили магнитные мины к корпусу судна под водой. Сидя в беззвучно покачивающейся лодке, Цзуэн направил Чутье поверху, но не ощутил тревоги со стороны какого-нибудь всполошившегося члена экипажа. Каждые несколько минут он переключал Чутье на Абена, больше по привычке, как всегда поступал рядом с враждебной Зеленой костью, чем из-за реального опасения. Они работали вместе именно ради того, чтобы ни один клан не получил преимущества.
Через полчаса водолазы вернулись на лодки, и они поплыли обратно тем же путем. Когда мины взорвутся, они будут уже далеко. Взрывчатки было недостаточно, чтобы убить кого-либо на борту (лучше избегать трупов среди иностранцев), но она разрушит киль, винт и шланг буровой установки, а также проделает дыры в корпусе судна и, если повезет, испортит оборудование.
В идеальном варианте на этом дорогостоящая попытка «Анорко» заняться добычей нефрита завершится, но Цзуэн считал, что судно, скорее всего, отремонтируют, и придется снова его уничтожить, а то и несколько раз, прежде чем затею признают слишком дорогостоящей. Эспенцы наверняка сердито пожалуются Королевскому совету на повреждение частной собственности, и кеконское правительство в праведном гневе заявит, что ничего не знает и не имеет отношения к диверсии. Без другого источника нефрита Кекон останется ключевым звеном в боевой стратегии эспенцев против Югутана, и иностранцам не останется ничего иного, кроме как впустую выражать недовольство.
Когда они вернулись на берег, лицо и уши Цзуэна горели после нескольких часов, проведенных под солеными брызгами и ветром. Он выпрыгнул из лодки и помог вытащить ее на берег. Зеленые кости быстро сложили лодки и оборудование в ожидающий фургон, который отвезет его на склад. Было еще темно, но через пару часов встанет солнце, пора было возвращаться в Жанлун. Абен и его люди так же проворно работали рядом. Когда оборудование погрузили и фургоны уехали, Зеленые кости из обоих кланов расселись по своим машинам – правда, не забыв проверить, не поставил ли кто из противников бомбу на днище.
– Цзуэн-цзен, – сказал Абен Соро, коснувшись лба ладонями.
– Абен-цзен, – отозвался Цзуэн, повторив его жест.
Он сел за руль своего «Волкодава G8» и поехал вместе с Кулаками обратно в Жанлун. Когда над городом взойдет солнце, они с Абеном Соро опять станут врагами, и Цзуэна ждет работа.
Глава 18Каракатица
Беро встречался с кураторами каждые полтора-два месяца, в разных общественных местах, куда он нечасто ходил и где их не могли бы подслушать. За два дня до встречи он находил записку с датой, местом и временем встречи, подсунутую под дверь квартиры. Он чувствовал себя тайным агентом из шпионского фильма, разве что не таким гламурным, как хотелось бы. К примеру, ему не выдали пистолет, секретный телефон или капсулу с цианидом, чтобы покончить с собой, если его схватят югутанцы. Но он получил кодовую кличку – Каракатица. Беро она не нравилась. Каракатицы – уродливые создания, копошащиеся в иле. Однако выбора ему не дали. Он всегда разговаривал только с Гало, эспенским кеконцем, а Берглунд наблюдал за ними, прогуливаясь неподалеку под видом иностранного туриста.
– Ты узнал подробности того, что они планируют? – снова спросил Гало, когда они бродили по почти пустой картинной галерее.
Беро никогда раньше не был в музее и делал вид, что рассматривает абукейскую керамику.
– Они постоянно твердят о какой-то крупной акции – нанести удар, сделать заявление, всякая такая мутная чушь, – сказал Беро, все больше раздражаясь на нескончаемый бубнеж Гало – мол, Беро не может добыть детальную информацию о деятельности Вастика эйя Моловни в движении «Будущее без кланов».
Движение росло. Это Беро мог сказать с уверенностью. На собрания приходило все больше людей, которые осмеливались высказываться против кланов. Речи Гурихо стали настолько экспрессивными, что порой Беро опасался, не пойдет ли у того пена изо рта или вдруг случится удар. Настал их звездный час, говорил Гурихо. Люди готовы сбросить иго кланов, скованных воедино с коррумпированным правительством, религией и капитализмом, угнетающими простого человека. И тому подобная белиберда. Беро не помнил всех его цветистых слов.
– Гурихо все твердит, что скоро настанет момент, когда мы восстанем и будем драться на улицах города, – пожаловался своему куратору Беро, – но только не говорит, когда он настанет и как мы это узнаем.