Шаэ принесла дочь в палату мужа. Вун был сонным от обезболивающих, но его взгляд смягчился и засветился радостью при виде жены и дочери.
– Сидя в темной ловушке, я все время думал, что больше не увижу тебя и Тию, – сказал он. – Я знал, что Хило-цзен жив, потому что Чуял его где-то поблизости, и поэтому не терял надежды, но это было ужасно.
При виде его ран у Шаэ перехватило дыхание.
– У меня такое чувство, что это я навлекла на тебя все плохое, что случалось с тобой в жизни.
Она уже не в первый раз задумывалась – быть может, она обречена приносить несчастья всем, с кем сближается.
Вун покачал головой и протянул к ней руку:
– Я был помощником Колосса, Тенью Шелеста и Хранителем печати, а значит, мое место всегда за спиной кого-то другого. По правде говоря, именно там я чувствую себя наиболее полезным. Я благодарен богам, что они нашли для меня нужное место. Случись это в любой другой день, и в этой палате оказалась бы ты.
Шаэ положила Тию на руки Вуна. Малышка заворочалась, но не проснулась. Пока что она росла спокойной, обычно такое поведение малышей вызывает у Зеленых костей легкое беспокойство.
– Она хорошо ест и набирает вес, – сказала Шаэ, – но редко плачет.
– Вот и хорошо, – ответил Вун, укачивая дочь. – В семье Коулов хватает воинов. Я буду рад, если она пойдет в меня характером, раз уж внешне она вылитая ты.
Шаэ села рядом с Вуном, с благодарностью и смутной тревогой, и подождала, пока он не уснет. Потом она покормила Тию, поменяла ей подгузники и дошла до палаты брата.
Хотя прошло уже несколько дней после того, как Хило откопали из-под обломков, выглядел он чудовищно – почти весь перебинтован. Но он уже сидел в постели и ел фруктовое пюре, весело болтая с Нико, Рю и Цзаей.
– Ну, хотя бы лицо у меня по-прежнему красиво. Вы же не хотели бы, чтобы ваш папа выглядел как вурдалак, правда? Не волнуйтесь, я скоро буду дома. Не забывайте помогать маме и не создавайте ей проблем, пока я здесь.
Мальчики торжественно кивнули, а Цзая крепко обняла отца за шею. Он поморщился от прикосновения и аккуратно убрал ее руки.
– Ладно, ладно, на этой неделе вы и так уже пропустили слишком много уроков.
Сыновья и дочь Хило ушли в сопровождении телохранителей. Вен осталась сидеть в кресле у кровати. Из коридора вошел Цзуэн Ню и закрыл за собой дверь.
В отсутствие детей напускное веселье Хило исчезло, он мрачно посмотрел на Шаэ:
– Поверить не могу, что ты спасла Айт. – По городу гуляли слухи о том, что Айт Мада неожиданно появилась в своем особняке в Холмах и засела там в окружении верных соратников, включая Нау Суэна и Шелеста Иве Калундо, пока не поправится. – Я видел нож у нее в шее! – воскликнул Хило. – Вот уж не ожидал от тебя такого, Шаэ. Тебе ведь просто надо было пройти мимо!
По-прежнему укачивая спящую Тию, Шаэ села на единственный оставшийся стул, по другую сторону от кровати, напротив Вен.
– Я думала, что ты погиб, Хило, – сказала она, не отреагировав на его ярость. – Вместе с другими руководителями кланов и членами правительства. Если бы погибла и Айт, в стране начался бы хаос.
– И мы были близки к этому, – проворчал Цзуэн.
Штырь выглядел так, словно много дней не брился и не принимал душ. Как только Хило и Вуна нашли, он занялся начавшимися беспорядками и уличным насилием. Сразу после взрыва, когда не стало руководителей кланов, а Зеленые кости разбирали завалы в поисках оставшихся в живых, несколько плохо организованных ячеек вооруженных экстремистов подхватили призыв движения «За будущее без кланов» к восстанию и устроили на улицах войну.
Королевский совет, опасаясь, что все Колоссы погибли, а в кланах начнется смута, вызвал в Жанлун три тысячи солдат, включая нефритовый взвод Золотой паук.
– Как ни прискорбно это признавать, – сказал Цзуэн, – нам повезло, что правительство направило в город армию и дало нам время собраться с силами. Никто и не думал, что кеконская армия так хорошо вооружена. Мы подозревали, что она полагается на иностранную помощь, но не представляли насколько.
– Ну, значит, мы не зря отдали генералу Рону столько денег и ресурсов, – хмуро посмотрел на него Хило и снова откинул голову на подушку, явно утомившись от простых задач. – Сейчас мне даже хуже, чем когда я попал сюда, после того как меня измордовал Гонт Аш. Правда, в тот раз, очнувшись в больнице, я хотя бы услышал хорошие новости.
– Все подозревают, что это дело рук югутанцев, – сказала Шаэ. – Военных на Эумане подняли по тревоге, а значит, эспенцы тоже так считают.
Хило поморщился и закрыл глаза.
– Во время заседания КНА мне прислали записку с предупреждением, советуя покинуть здание. Неясно, кто ее послал, но я подозреваю, это сделали эспенцы.
Вен стиснула руку мужа:
– Почему ты не прислушался к совету?
– Как только я встал, все поняли, что происходит что-то неладное. Я отправил Вуна первым, сославшись на срочное семейное дело. Я думал, что угроза исходит изнутри, может, к этому имеет отношение Айт Мада. – Хило снова открыл глаза. В них сверкала ярость. – Если записку прислали эспенцы, значит, они знали о готовящемся взрыве. И могли спасти всех, но не стали.
Цзуэн выругался.
– Эти двуличные иностранцы, видимо, хотели, чтобы анархисты подняли бунт. Эспенцы получили бы отличный предлог отправить войска для восстановления порядка и взять Кекон под свой контроль.
– Уверена, они готовы были так поступить, но вряд ли ставили такую цель, – задумчиво сказала Шаэ. – Учитывая наши разногласия из-за военной базы, экспорта нефрита и его добычи у наших берегов, неудивительно, что эспенцы не любят кланы, в особенности Горных. Но если они предупредили Хило, то надеялись, что он выживет, а Равнинный клан уцелеет. – Она переложила Тию в другую руку и прижала к себе спящую дочь. – Не забывайте, что эспенцы предпочитают разбираться с проблемами с помощью денег, а потом уже силой. Если бы у них был выбор, они предпочли бы взять Кекон под контроль, не рискуя собственными солдатами. Если единственный оставшийся клан оказался бы перед ними в долгу и зависел от их поддержки, они могли бы заставить нас сдать позиции и решить все проблемы в их пользу.
Хило приподнял уголки губ в усмешке:
– Помимо меня, Вуна и вас троих никто не знает о проклятой записке. Мы не должны спенни и ломаного гроша.
Он прикоснулся к бинтам на груди. Часть его нефрита временно удалили, и его аура была необычно колючей и неровной. Хило постоянно теребил кожу в тех местах, откуда удалили нефрит, словно человек, пытающийся нащупать ампутированную конечность.
Вен не выпустила его руку, помешав стянуть с себя бинты.
– Мы все желаем смерти Айт, – сказала она, – но Шелест рассудила верно. Страну с двумя крупными кланами труднее захватить, заставить плясать под свою дудку или посеять в ней смуту.
– Я бы с радостью насадил всех этих корыстных и вечно плетущих интриги иностранцев на вертел, – проревел Хило, – но не сейчас. Сначала нужно восстановить порядок. Кланоненавистники так яростно желали устроить восстание, что позволили югутанцам внедриться в свое движение. Ну что ж, тем хуже для них. Правительство, пресса и народ жаждут крови.
Цзуэн кивнул и начал расхаживать взад-вперед у изножья кровати.
– Сегодня было только два новых инцидента. Больше всего на свете анархисты мечтали убить тебя и Айт, а когда оказалось, что вы оба живы, это стало для них серьезным ударом. Некоторые уже потеряли надежду и пытаются скрыться. Снова взяв улицы под контроль, первым делом мы уничтожим остатки этой организации, пока крысы опять не забились в подполье.
Штырь остановился и повернулся к Колоссу с написанными на лице сожалением и стыдом:
– Раньше мы не считали «Будущее без кланов» серьезной угрозой. Никто не относился к ним всерьез. Я разговаривал с Абеном Соро относительно координации действий против них. Не думаю, что он в той же степени человек Айт, какими были Нау и Гонт. С ним можно работать.
– Подключи и мелкие кланы, которые еще функционируют. – Хило умолк, чтобы отдышаться и восстановить энергию. Он показал на стакан воды и упаковку болеутоляющих на тумбочке, и Вен дала ему все необходимое. – Не могу поверить, что я это говорю, но задействуйте журналистов. Кобены уже сделали заявление, и я видел по телевизору рыдающую вдову Кобена Йиро, которая превозносила старого болтуна как мученика. Чем скорее люди получат доказательства, что я не умер и не в коме, тем лучше.
– И что ты собираешься сказать? – слегка настороженно поинтересовалась Шаэ.
– Только то, о чем очень скоро на собственной шкуре узнает движение «За будущее без кланов». – Хило запил две таблетки водой. – Все, кто считает, будто могут легко от нас избавиться, заслуживают того, что с ними случится. Кланы – это хребет страны. И мы никуда не денемся.
Вастик эйя Моловни очнулся с кошмарной нефритовой ломкой, но не в бетонном каземате, как ожидал, а в стерильной комнате с таким ярким светом, что щипало в опухших глазах и шумело в голове. Он был привязан к столу, а над ним склонились двое мужчин.
– Вот вы и снова с нами, господин Вастик, – сказал один из них. Переводчик, которого Моловни не видел, перевел слова на югутанский. – Раз вы проснулись, мы зададим вам несколько вопросов о программе неколва.
– Да пошли вы в жопу, эспенские свиньи, – сказал Моловни, едва ворочая сухим языком.
Он очутился здесь из-за того слизняка с изуродованным лицом. Как жаль, что он не успел сломать крысенышу шею и покончить с собой, как его учили!
А еще Моловни учили, как держаться на допросе.
– От меня вы ничего не получите, – проревел он. – Начальство не доверяло мне военных тайн, которые могли бы навредить Югутану, если я сломаюсь под пытками.
Несмотря на браваду, он покрылся холодным потом, а сердце учащенно забилось в кошмарном ожидании.
– Вы нас неправильно поняли, – сказал другой тюремщик. – Эспенским военным строжайше запрещено прибегать к пыткам. Это варварский и ненадежный инструмент по сравнению с нашими фармацевтическими средствами, самыми лучшими в мире. В конце концов, ведь именно в наших лабораториях сделали СН-1, от которого вы зависите. – В агента-неколвы впилась игла. – Ваше тело останется в целости, но при должном побуждении ваш разум расколется, как спелая дыня, выставив наружу все секреты, и вы станете очень болтливым. Этот процесс занимает некоторое время, но мы никуда не торопимся.