Гуттано с сожалением развел руками:
– Значит, придется переписать сценарий. У «Алмазного блеска» есть расписание съемок, и оно тоже написано под Синцзо.
Вен сложила руки на коленях и улыбнулась директору шотарской киностудии самой очаровательной из своих улыбок:
– Я прекрасно понимаю, что не в ваших интересах отпускать Синцзо. Я приехала именно для того, чтобы вас заинтересовать. Что бы вы ни обсуждали с агентом Синцзо, забудьте об этом. Равнинные заплатят «Алмазному блеску» двести миллионов сепов, если вы освободите Дэнни Синцзо от обязательств по контракту с вашей студией. Насколько я понимаю, это в три раза больше гонорара, который вы собирались выплатить ему за роль криминального босса в картине «Кровавые улицы», еще не поступившей в производство. Даже с учетом стоимости потенциальных отсрочек и трудностей с подбором нового актера на роль злодея вы получите очень щедрую компенсацию.
Гуттано смущенно заерзал. Он качнулся взад-вперед на кресле и скрестил руки на груди, по-прежнему качая головой.
– Боюсь, это совершенно невозможно, – повторил он.
Вен почувствовала, как внутри вскипает раздражение, но продолжила говорить все тем же убедительным тоном. Она решила, что легкая, небрежная угроза в голосе, по примеру Хило, добавит словам убедительности, прямо как у ее мужа.
– Прежде чем вы так поспешно откажетесь, подумайте о том, что моя семья навсегда будет помнить об этой услуге. Мой муж – могущественный человек на Кеконе, а наш клан имеет влияние во многих частях света. Не знаю, знакомы ли вы с кеконской культурой, но мы очень серьезно относимся к дружбе. В какой-то момент вам ведь может понадобиться поддержка влиятельного союзника, а это наверняка произойдет с таким человеком, как вы. Подумайте о том, насколько это для вас ценнее, чем актер на роль второго плана в одном фильме.
– Госпожа Коул, боюсь, вы меня не поняли. – Гуттано начал нервно передвигать по столу предметы, не глядя ей в глаза, но посматривая на переводчицу и двух телохранителей – куда угодно, лишь бы не на Вен. – Мне не хотелось бы конфликтовать с вами или вашим мужем. Если бы это было в моей власти, я бы предпочел с вами договориться. Но дело не в деньгах. Дэнни Синцзо подписал договор с «Алмазным блеском» еще до того, как этому фильму дали зеленую улицу. Он не может уйти из «Кровавых улиц» ради работы на Кеконе или в проекте, финансируемом кланом Зеленых костей. Это будет… очень плохо выглядеть. Это неприемлемо и вызовет недовольство некоторых акционеров студии.
Вен уже была сыта по горло уклончивостью этого человека. Из ее голоса исчезло дружелюбие, осталось лишь разочарование.
– Мне казалось, что финальное решение принимаете вы, пас Гуттано. Если меня неправильно информировали и я могу поговорить в «Алмазном блеске» с кем-то еще, дайте мне знать.
Гуттано отодвинул свое кресло назад, создавая между ними дистанцию.
– Как я уже сказал, дело не в деньгах. Дружба Равнинного клана, вероятно, очень много значит в вашей стране, но в Шотаре только привлечет врагов.
Потом он отвернулся от Вен и посмотрел на переводчицу, сказав что-то по-шотарски.
Девушка явно колебалась. Вен это удивило. До сих пор переводчица подхватывала фразы немедленно и без запинки.
– Что он сказал?
– Простите, госпожа Коул, – нервно ответила переводчица, – я не знаю, как точно передать эту фразу по-кеконски. На шотарском она звучит так: «Женишься на демоне и в придачу получишь мать демона». Это значит… Так говорят, когда хотят описать отношения или договор, от которых невозможно отказаться.
Вен обдумала сказанное.
– То есть он уже женат на демоне?
– Думаю, именно это он и пытается сказать.
Наконец-то Вен поняла причину упрямства Гуттано. Она слышала, что прибыльная шотарская киноиндустрия связана с организованной преступностью. Банды баруканов контролировали профсоюзы, субсидировали производство фильмов и требовали, чтобы с ними советовались насчет того, как будут выглядеть кеконо-шотарские гангстеры в поп-культуре, а иногда даже диктовали выбор актеров. Гуттано и «Алмазный блеск», видимо, зависели от людей, которым не могли возразить.
Если банды баруканов имеют долю в «Алмазном блеске», Вен не могла обойти это препятствие с помощью денег или личного обаяния. Ей придется обратиться к Шаэ за советом, как поступить.
Вен разгладила юбку и встала, стараясь придать лицу нейтральность, несмотря на подавленное настроение.
– Я разочарована, что мы не смогли договориться, – сказала она Гуттано. – Теперь мне придется вернуться в Жанлун и разочаровать моего мужа. А мне бы этого не хотелось. Он не привык слышать ответ «нет», и я даже не знаю, как он отреагирует.
Вен совершенно точно знала, как отреагирует Хило. Он пожмет плечами и скажет, что ему очень жаль, но ничего страшного, «Киноберег» и без того окупил инвестиции, которые клан сделал по настоянию Вен, а кинопроизводство – лишь малая часть обширного списка предприятий Равнинного клана. Хило утешил бы ее, обняв и приговаривая, что в бизнесе не всегда все идет как желаешь, но она хотя бы прекрасно провела время в Лейоло.
Колосс не пошлет Кулаков в Шотар, чтобы принудить Гуттано к согласию, убить его или уничтожить «Алмазный блеск», тем более что такая резкая реакция поставит под угрозу амбициозные планы Шелеста. Любой хороший лидер Зеленых костей без колебаний прибегает к насилию при необходимости, но это мощное оружие, и не стоит беспечно использовать его ради такой малости, как контракт кинозвезды.
Однако Гуттано этого не знал. В глазах шотарцев кеконцы были диким и беспощадным народом и не уважали закон, а нефрит разрушал душу всякий раз, когда его надевают. Вен увидела, как за тонированными стеклами очков в глазах Гуттано мелькнул страх. Коула Хилошудона он знал лишь как человека, увешенного нефритом и всегда готового пролить кровь. Вен могла использовать это в свою пользу.
– Подумайте еще немного, – уже мягче сказала она. – Я пробуду в Лейоло еще пару дней. Если вы решите, что поспешили с ответом, то найдете меня в отеле «Оазис Суллия».
Вен пошла к двери. Дудо и Тако молча открыли перед ней дверь. Она ушла из офиса «Алмазного блеска» расстроенной, но надеялась, что Гуттано обдумает ее слова и опасения, которые она в него вселила, заставят его изменить решение.
Когда поздно вечером телохранители Вен везли их обратно в отель, Шаэ вздохнула и скинула туфли на заднем сиденье внедорожника.
– Тебе нужно чаще ездить со мной в деловые поездки, – сказала она Вен. – Стоит сделать это традицией.
После великолепного ужина, состоящего из очой, небольших тарелок с разнообразными блюдами, и просмотра «Женской шали», романтического мюзикла, который Шаэ впервые увидела в Эспении студенткой университета – и все равно получила удовольствие от него даже на шотарском языке, – она расслабилась, изгнав из головы все тревоги, связанные с делами клана, а это так редко с ней случалось. Вряд ли Шаэ смогла бы так предаваться удовольствиям, если бы поехала одна.
– Приятно иногда провести время без мужчин и детей, правда? – согласилась Вен.
Однако выглядела она обеспокоенной, а улыбка сползла с ее лица, когда она сковырнула кусочек лака на ногте.
– Шаэ-цзен, – сказала Вен через некоторое время, – мы можем как-то заняться проблемой с компанией «Алмазный блеск»? Найти того, кто стоит у нас на пути, кого боится Гуттано?
Шаэ потерла ступни.
– Я попробую, – уклончиво ответила она. Найти нужные Вен сведения будет легко, проблема не в этом. – Я знаю, что этот фильм для тебя важен, но Равнинные не должны привлекать к себе слишком много внимания в Шотаре.
Отделение Шелеста в Шотаре было еще маленьким, и Шаэ старалась вести дела незаметно, но Горные наверняка были уже в курсе присутствия Равнинных в Лейоло и ждали любого неверного шага. Пытаться выдавить баруканов из киноиндустрии – довольно рискованно, но Шаэ соглашалась с невесткой в том, что не следует недооценивать влияние массовой культуры и развлечений на расширение сфер влияния клана. После выхода каждого «Быстрого кулака» вырастал приток абитуриентов в Академии боевых искусств и новых Фонарщиков клана.
Вен накинула на плечи шелковую шаль.
– Ты права, – согласилась она. – Наверное, я так увлеклась этим проектом, чтобы доказать что-то Хило.
Колосс поддерживал деятельность жены и признавал ее ценность для клана, но Шаэ подозревала, что он считает ее проекты побочными и маловажными по сравнению с главными заботами Равнинных – территорией, нефритом, деньгами и бойцами. Если бы кеконский фильм стал популярен во всем мире, его отношение могло бы измениться, и это стало бы единоличной победой Вен.
Иногда Шаэ смертельно уставала от того, что ей приходилось одновременно быть Шелестом клана, женой и матерью, и потому она могла оценить, с каким терпением и решимостью ее невестка преодолевает каждое препятствие на своем пути. Шаэ даже пришлось признать, что, в сравнении с Вен, у нее нет причин жаловаться и нет оправданий для провалов.
– Вен, ты не должна никому ничего доказывать.
Вен печально улыбнулась.
– Не забывай, Шаэ-цзен, большинство в клане уверено, что у меня было только одно по-настоящему важное дело.
Наследник для клана. Неудивительно, что Вен восприняла отъезд Нико болезненнее, чем Хило.
Позади внедорожника замигали красные огни, так что они обе оглянулись. Дудо, который уже свернул на выезд к отелю, посмотрел в зеркало заднего вида на полицейскую машину и невольно выругался.
– Останови, – велела Шаэ. – Это всего лишь шотарская полиция.
Шаэ заметила, как его нога нерешительно зависла между педалями газа и тормоза. Потом Дудо подчинился, свернул на обочину и заглушил двигатель. Полицейская машина припарковалась за ними. Из нее вышел полицейский в форме и двинулся к внедорожнику. Чутье у Шаэ было уже не настолько сильным, как прежде, когда она носила больше нефрита, но она без труда Почуяла нервозность и осторожность копа, когда он приблизился к машине со стороны водительского сиденья. Вен вопросительно взглянула на Шаэ.