Крылось в голосе человекоохранителя нечто такое, отчего воришка безропотно зашагал к дверям. На пороге Конан остановился и как можно внушительнее произнес:
– Надеюсь, госпожа понимает, что мы к ней не заходили, она ничего не знает и никаких писем в глаза не видела?
– А-а… Да! – Тавилау-младшая взяла себя в руки и надменно кивнула. – Само собой.
Варвар мог побиться об любой заклад, что Юнра больше всего на свете хочет узнать, что крылось за подсунутым ей загадочным пергаментом, и что никому, даже обожаемому братцу, не промолвит ни словечка о странных посетителях. Кажется, Ши Шелам не ошибся в выборе подружки. На наследницу семейства Тавилау вполне можно положиться… когда дело касается сохранения тайн!
– Неужели ты не догадался? – Конан говорил на ходу, а шагал так быстро, что воришке время от времени приходилось бежать трусцой, дабы не отстать. – Феникс и происшествия на Конном Поле – ерунда, нелепая случайность. Как и все эти странные убийства, и гонявшийся за мной умелец с метательными ножами.
– Ничего себе случайность, – пропыхтел Ши. – Я уже счет покойникам потерял. Валяй дальше.
– Кому-то позарез требовалось, чтобы Фехтие оставили в покое. Похоже, он не раз жульничал на скачках, вот только последний раз, с Фениксом, у него все пошло наперекосяк. Привлек к себе внимание Управы, и кто-то, стоящий за ним, всерьез обеспокоился. На самом деле начата охота на Рекифеса. И на сановников, что явились из Немедии. В послании упоминается вечеринка, которая состоится нынешним вечером. На ней обязательно произойдет что-нибудь скверное. Мы не знаем, кого именно следует опасаться, поэтому сборище придется отменить. Под любым предлогом.
– Думаешь, Рекифес согласится? – усомнился воришка.
– У нас есть письмо и перевод Юнры, – стоял на своем киммериец. – Теперь есть доказательства. Он должен поверить!
Ши пожал плечами, зная, что варвара не переубедить. Его тревожило иное – осталась ли пропажа записки незамеченной? Чудес, как известно, не бывает. Посланец Фехтие наверняка давно обнаружил, что врученный ему пакет бесследно растворился в жарком шадизарском воздухе. Вопрос в том, какие меры он предпримет, дабы поскорее разыскать исчезнувшее письмо? Ши имел сомнительное счастье убедиться, насколько быстро и надежно подручные месьора Ордзоя затыкают чрезмерно болтливые рты, и не желал присоединяться к обитателям тихого городского кладбища. Как бы втолковать это Малышу, помешавшемуся на верной службе Закону?
Особняк Тавилау и здание Управы разделяли два квартала с полусотней улиц, улочек и переулков. Приятели мчались по кратчайшему пути, через разнообразные задворки и проходные дворы, то и дело сталкиваясь с местными обитателями, а однажды перевернув огромную кадку с бельем и вызвав крайнее неудовольствие почтенной матроны, чей пронзительный голос еще долго раздавался над крышами домов и звенел в ушах.
– Его милость сегодня вообще в Управе не показывался, – искренне удивился расспросам караульный у ворот. – Ежели позарез необходимо, ступайте к его помощнику…
Не дослушав, Конан накинулся на Ши:
– Увеселения начнутся после захода солнца! Понимаешь? Где находится эта распроклятая «Лиретана»? Бежим туда, может, еще успеем!
ГЛАВА ДЕВЯТАЯНочное увеселение
– Что было в послании? Отвечай!
– Не знаю, клянусь, я не знаю!
– Откуда ему знать, Имгебел, – в круг света, отбрасываемый слабенькой масляной лампой, вступил высокий, сутулый человек со странным, землистым цветом сумрачного узкого лица, одетый в простую коричневую тунику. – Он просто гонец и слишком напуган, чтобы лгать. Вдобавок Призрак всегда использует тайнопись. Перестань дрожать, никто тебя не тронет. Лучше припомни еще раз, как выглядели те трое.
– Всех я не запомнил, – принялся оправдываться иль-Миррас. – Было темно, и потом, все случилось так… неожиданно. Я рассмотрел только одного… который стоял ближе всех.
– Хорошо, опиши, что запомнил, – терпеливо потребовал темнолицый, коего, как знал иль-Миррас, звали Джелани. – Но вспоминай хорошенько. Если ты что-нибудь упустишь, мне придется отрезать тебе левое ухо.
Иль-Миррас затрясся, будто острое лезвие уже коснулось его кожи.
– Ростом на ладонь выше меня, – промямлил он. – Чернявый. Очень молодой. Волосы длинные и вьются. Нос с сильной горбинкой. Похож на шемита… По-моему, он с приятелями сидел вон за тем столиком, когда я приходил в прошлые разы.
Темнолицый чуть слышно хмыкнул.
– Что скажешь, Имгебел? – спросил он у второго, пожилого, коренастого и угрюмого, как горный тролль, туранца в кожаном жилете, из-под которого виднелись чудовищные мускулы. – Ты целыми днями торчишь за стойкой. Видел тут молодого, красивого, чернявого?
– Они который день здесь околачиваются, – буркнул туранец. – Трое или, может, четверо, с подружками. Вино хлестали да песни горланили. Чернявый наверху два раза комнату снимал, девок своих водил.
– И мне такой встречался, – задумчиво протянул темнолицый. – Он заглядывал вместе со своим нордхеймским дружком в лавку несчастного Косью на Каменном рынке. Аккурат после того, как бедняга повесился. Чернявого я не тронул, потому как Фехтие о нем не упоминал, а варвару повезло. Выходит, это одна компания. Интересно… Где Фехтие?
– Нажрался пьяный и дрыхнет, – ответил Имгебел, презрительно сплюнув на земляной пол. – Что делать, Джелани? Завтра…
– Помолчи, – резко прервал его темнолицый и обернулся к переминающемуся с ноги на ногу иль-Миррасу. – Уходи отсюда, ты… муж женовидный. Считай, нынче твой второй день рождения. Расскажешь хозяину все, что случилось, и передашь, чтоб не волновался. Джелани все исправит. И еще: нам нужно знать, где искать того долговязого парня из Сыскной Когорты.
– Господин меня убьет, – простонал иль-Миррас.
– Неплохо бы, – кровожадно усмехнулся темнолицый. – Пошел вон отсюда! Надеюсь, голову у тебя по дороге не украдут. А ты, Имгебел, поднимай воинов.
– Конан, да послушай меня! «Лиретана» в предместьях, мы даже бегом поспеем разве что к полуночи, – пытался образумить приятеля Ши. – Смеркается, через колокол вовсе стемнеет! Понимаю, ты очень хочешь их предупредить, но пойми: если кто-то собрался прикончить Немедийскую Чуму, то он уже давно добрался до поместья!
– В записке сказано – после захода солнца, – пробормотал варвар, бросая взгляд на небо. Красноватый диск осеннего солнца только-только коснулся нижним краем линии горизонта. – Пешими мы, само собой, опоздаем. А вот верхом…
– Верхом! Ты спятил! Где мы возьмем коней?! Позаимствуем старых кляч из Управы? Да постой же! Вот наказание на мою голову!..
Разговор опять происходил на ходу, точнее, на бегу обратно по направлению к зажиточному кварталу Ламлам. Прохожих в этот час на улицах между тремя признанными средоточиями городской жизни – Управой, Каменным Рынком и тюрьмой Алронг – насчитывалось порядочно, хотя большая часть лавок уже закрылась, а в работающих владельцы и приказчики начинали убирать товар с прилавков. Днем двое бегущих и вопящих юнцов, даже столь необычного вида, как Конан, не привлекли бы особого внимания, разве что сбили кого-то с ног да опрокинули впопыхах тележку-другую. Однако жаркий день, время хлопот и спешки, близился к завершению, и люди начинали удивленно оглядываться.
Глинобитные стены Управы с недоумевающими караульными при воротах остались позади. Конан, не слушая увещеваний приятеля, свернул с широкого Пыточного проезда на Малую Овечью. Поворот, еще поворот – и они оказались на задворках Мясного рынка. Ши вдруг хлопнул себя в лоб и встал, как вкопанный.
– Так вот куда ты меня тащишь! – вскричал он. – Я-то голову ломаю, где он скрывается! Но поверь моему опыту, выпрашивать коня у Барча ит'Каранга – не самая лучшая идея.
Киммериец тоже замедлил бег, хотя по иной причине. Впереди, посередине узкого переулка, сложив на груди руки, стоял человек.
– Думаешь, Барч распахнет для тебя конюшню и предложит…
– Ши, заткнись, – прошипел варвар.
Справа и слева от спокойно стоящего незнакомца появились еще двое. Наметанный взгляд киммерийца мгновенно оценил кошачью плавность их движений и отметил руки, скрытые в рукавах просторных темных одеяний.
– Спрятаться в поместье ит'Каранга – разумный ход, – равнодушно согласился тип, загородивший приятелям дорогу. Его смуглое узкое лицо показалось Конану чем-то знакомым. – Однако даже в богатых домах у некоторых такие длинные языки и такие пустые кошельки… Бежать не надо, мальчик. Отдай, что тебе не принадлежит. Отдай сам. Останешься жив.
– Кто ты такой? – хрипло спросил Конан. – Я не понимаю, о чем ты говоришь. Дай пройти.
– Возьмите их, – сдержанно приказал темнолицый и шагнул вперед, вынимая из рукава стилет.
Варвар не стал дожидаться, пока те двое приблизятся на расстояние вытянутой руки. На тесной улочке, зажатой глухими стенами глинобитных дувалов, вряд ли смогла бы разойтись пара зеленщиков со своими тележками, но квартал населяла беднота, и стены поднимались лишь на один этаж, чуть выше роста самого Конана. Впереди сверкнули ножи, сзади послышалась шумная возня и вскрик Ши. Конан метнулся к ближайшей стене и, подхватив в охапку какой-то ветхий хлам, сваленный под домом, с размаху швырнул пыльную груду в лицо нападающим. Вызвав краткое замешательство в рядах противника, он высоко подпрыгнул, подтянулся на руках и перевалился на плоскую крышу дувала. Почти сразу следом появилась свирепая физиономия с коротким кинжалом, зажатым в зубах. Киммериец извернулся и ловко пнул преследователя в переносье. Издав приглушенный вопль, тот мешком свалился в переулок.
Едва киммериец прыгнул, Ши ощутил, как его с чудовищной силой обхватывают сзади поперек груди и давят с явным намерением переломать ребра. Он завопил и что было сил резко откинул голову назад, угодив во что-то хрустнувшее и страдальчески замычавшее. В глазах заплясали яркие круги. Трое, что перекрывали проход, схватились с Конаном, но со стороны рынка послышался топот по меньшей мере двух пар тяжелых сапог. Судорожно хватая ртом насыщенный красной дорожной пылью воздух, воришка освободился от ослабевшей хватки, вскочил и кинулся в сторону Пыточного проезда, вопя во все горло: