– Роман «Нефтяная Венера» вошел в шорт-лист литературной премии «Национальный бестселлер», роман «Вера» тоже был в шорт-листе этой премии, но победителем не стал. Есть ли у Вас догадки, почему в 2009 году «Нефтяную Венеру» обошел роман «Степные боги» А. Геласимова, а в 2015-м «Веру» обогнал роман С. Носова «Фигурные скобки»?
А.С.: Не уверен, что писателю стоит обсуждать более успешных на каком-то этапе коллег. Премии – это всегда лотерея. Иногда побеждает сильнейший, иногда – стечение обстоятельств. Скажу лишь, что рад тому, что ничего не получил в 2009 году. Рано мне тогда было премию получать. Наверное, поэтому я крепко спал накануне, совершенно не нервничал и чувствовал себя очень хорошо. До сих пор помню тот день. В 2015 году на «Национальном бестселлере» я и нервничал, и сокрушался. Впрочем, «Русский Букер», присужденный «Вере» в декабре, все компенсировал.
– На основе рецензий Нацбеста, которые оказываются в открытом доступе, на основе выбора жюри можно ли сделать вывод о недостатках своих вещей?
А.С.: Я стараюсь внимательно читать критику. Убежден, что отношения писателя и критика имеют такое же значение, какое имеют отношения бога и жреца. Что бы мы знали о желаниях богов, если бы не жрецы? Знали бы мы о том, что бог есть, если бы не жрецы? Существовал бы бог, если бы не жрецы? Я, например, не всегда могу даже сам себе объяснить, что я написал и почему. Критики трактуют, объясняют, формируют своеобразные религии, писательские культы. Другой вопрос, что критики бывают бестолковые, не способные не то что проанализировать текст, а даже пересказать сюжет. Критики часто воплощают свои нереализованные амбиции, идут на поводу у собственных слабостей, сводят счеты. Но если я вижу трезвую интересную мысль в тексте критика, я могу внести правку в уже опубликованный текст. Несколько раз так делал и был счастлив, что критик, это была Валерия Пустовая, подметила конкретные недостатки и указала на них. Писательское счастье заключается в том, чтобы сделать классную книгу, а не отстоять амбиции.
– Роман «Вера» принес Вам звание лауреата премии «Русский Букер» в 2015 году. Скажите, какова была формулировка награждения?
А.С.: На премиальной грамоте ничего не написано. На сайте «Русского Букера» – молчание. Хотел бы я, чтобы формулировка включала слова «новаторство», «смелость», «красота». Но, боюсь, формулировки не было…
– Роман «Вера» во всем инновационный. Это проявляется в жанре: начинается как семейная сага, в середине оказывается психологическим романом, а заканчивается как роман-гротеск. Это проявляется в образе героини, в удивительном сплаве индивидуального и архетипического в нем. В стиле: социально-политические клише виртуозно сопрягаются с интимным, человеческим. В следовании традициям: в ранней прозе Вы в большей степени были ориентированы на западную литературу (многие сравнивали Вас с битниками, Бегбедером), в романе «Вера» Вы, скорее, наследник традиций Андрея Платонова. Не случайно Веру часто сравнивают с Москвой Честновой из «Счастливой Москвы». Оценка критиков «Веры» очень высокая. А есть ли обратная связь от читателей? Понимают ли они своеобразие Вашего произведения?
А.С.: Я всегда ощущал себя наследником русской литературы. В мировой литературе мне ближе других традиции американских писателей, работавших в жанре рассказа. Пушкин и Гоголь являются частью меня, наравне с Хемингуэем и Сэлинджером. Не пойму, чего во мне больше. Сейчас, как и всегда, большим спросом пользуется сервисная, убаюкивающая литература, рисующая миражи. Мне это скучно. Литература обязана бередить, она может быть лекарством, но не обезболивающим. Встречи с читателями происходят у меня регулярно и география охватывает всю страну. Удивляет лишь то, что люди совершенно разных поколений и социального положения, проживающие в городах и селах, воспринимают «Веру» одинаково. Это роман о женщине, о любви и о стране. Роман о том, что любовь может вмещать в себя все, даже жуть. Роман, написанный стихами в прозе.
– Вслед за романом «Вера» вышли 2 новые книги Ваших рассказов: «Как же ее звали?..» и «Я намерен хорошо провести этот вечер». Чем привлекателен для Вас жанр рассказа?
А.С.: Во мне живут двое: читатель и писатель. И оба они обожают рассказы. Меня восхищает, как на нескольких страницах можно рассказать целую жизнь, как в паре фраз вырастает вселенная, и все ясно, и ничего больше говорить не надо. Рассказы напоминают любовную вспышку, когда вдруг встречаешься глазами с человеком и вы оба понимаете – вот оно. Не важно, что следует потом, важен лишь этот импульс, выброс огромной энергии, порождающей целые миры. И рассказ призван этот импульс передать. Великие рассказы – те, по прочтении которых вы испытываете то же самое, что и после встречи глазами с незнакомкой.
– Как бы двумя-тремя словами Вы обрисовали типичного героя Ваших рассказов?
А.С.: Это человек, который обожает жизнь и умирает счастливым.
– Есть ли у героев рассказов прототипы? В частности, у центрального персонажа «Королевы Шантеклера»? Или рассказа «Яйца»?
А.С.: Прототипом всегда являюсь я сам. Прототип «Веры» тоже отчасти я. Вопрос лишь в соотношении реальности и вымысла. Начинаешь всегда с описания впечатления, сцены, случая, краски, а дальше история разматывается сама.
– В прессе развернулась дискуссия о том, какой тип современного героя должен появиться в литературе. Олигархи драматичной судьбы, креативщики, цинично управляющие сознанием масс, рефлексирующие интеллигенты, предпочитающие эскапизм, кажется, уже покинули авансцену. Какой тип героя, на Ваш взгляд, займет их место?
А.С.: Я считаю, мы вступили в эпоху, когда героя сменила героиня. Тщетные поиски героя имеют простую причину – героя нет. Гражданская война, репрессии и Великая Отечественная физически уничтожили миллионы мужчин. Женщины освоили мужские профессии, сохранив при этом женственность. Дефицит мужчин вынудил целые поколения матерей невольно воспитывать мальчиков-царьков. Недостаточно мужественных, недостаточно самостоятельных, избалованных и капризных. Мужчины в России – привилегированный класс, а нет способа лучше кого-то извести, чем наделить привилегиями. Избранность ослабляет. Недаром современные писатели часто ходят за героями в прошлое, а нынешние герои заняты в основном тем, чтобы доказать собственную мужественность, будто она и так не очевидна. Женщина – вот герой нашего времени.
– Важно ли для Вас общение с читателями?
А.С.: Общение с читателями необходимо по многим причинам. Если ругают, спускаешься с небес на землю. Если хвалят, радуешься, но при этом преодолеваешь искушение славой, борешься с тщеславием. Разговоры с читателями подтверждают, что диалог, ради которого и существует литература, налажен.
– О чем обычно спрашивают Вас на встречах читатели? Как Вы думаете, почему именно об этом?
А.С.: Спрашивают об истории возникновения псевдонима и о причинах его выбора. Спрашивают, что такое счастье, любовь и бог. Есть ли у меня жена и дети. Почему об этом? Потому, что это темы моих книг.
– Можете ли Вы вспомнить самый интересный вопрос, прозвучавший из уст читателя?
А.С.: Однажды спросили, правда ли, что я плачу за издание собственных книг. Очень удивились, узнав, что платят, наоборот, мне.
– Представьте, что у Вас есть всего одна минута на то, чтобы убедить пришедших в книжный магазин людей купить Ваши книги. Что бы Вы сказали?
А.С.: Если вам нужна новая тема для разговора с близким человеком, купите мою книгу, и вам долго будет о чем поговорить.
– Какой Вы писатель, многие уже поняли. А вот какой Вы человек? Есть разница между Алексеем Кондрашёвым и Александром Снегирёвым?
А.С.: Разница между Александром и Алексеем лишь в том, что Александр пишет, а Алексей читает.
– Есть ли в Вашей биографии то, что особенно повлияло на формирование Вашей личности?
А.С.: Однажды я увидел, как соседка по даче моется в душе. Ничего прекраснее с тех пор мне на глаза не попадалось. Ну и некоторые рождения и похороны изменили меня необратимо.
– Какие качества Вы цените в людях?
А.С.: Смелость, умение понять другого, готовность рассмеяться.
– Есть классификация писателей по отношению к такой категории, как любовь к женщинам. Вот Бунин, например, женщин любил. Любовался ими. Даже тогда, когда описывал цыганку с грубым кофейным лицом и лошадиными ключицами, любовался. А вот М. Горький, при всем своем восторженном отношении к женщинам, их не любил. Обязательно добавлял в описание их какую-нибудь да гадость. К какой категории писателей относитесь Вы?
А.С.: Я обожаю женщин, но я не любуюсь исключительно внешней красотой. Наверное, поэтому меня иногда упрекают в излишнем внимании к мрачному, к уродству, а я считаю, что все это красота, просто не глянцевая. Женщины для меня как воздух: непонятно, как устроены, и жизненно необходимы.
– Вы давно и счастливо женаты. Что Вы цените в своей жене?
А.С.: Тело, волосы, улыбку и мировоззрение.
– Есть ли какие-то секреты сохранения любви в браке?
А.С.: Если женат на той, кого любишь, проблем не будет. А любовь – это умение понять другого.
– Муж-писатель – это счастье или бедствие для семьи?
А.С.: Однажды я слышал, жена отговаривала какую-то девушку от того, чтобы связываться с писателем. Жить с человеком искусства – испытание не для каждого. Нам легко, жена – режиссер, мы прекрасно друг друга понимаем.
– Ваша проза эротична. И Вы попадаете в тренд: на мировом книжном рынке наблюдается небывалый всплеск эротической темы. Как Вы думаете, чем он обусловлен?
А.С.: В моем случае причина проста – та самая соседка в душе. Может, еще гормоны. Это наследственное. А что с остальными происходит, ума не приложу. Может быть, мир вступил в новую эру античности с обязательным культом тела? По всем признакам именно это и происходит. Новая античность: «звезды» Инстаграма заменяют богов, супермаркеты стали храмами, внешняя красота зачастую определяет красоту духовную.