самый лёгкий, какой только нашёл, буквально выставил за порог. Расстроенный происшедшим Гарри приуныл, а запихавший всё его едва влезшее во всунутый им аж за десять галеонов сундук вещи, Хагрид решил, что по мороженному будет самое то.
Мороженное оказалось вкусным, две порции ушли на ура, и повеселевший вновь мальчик принялся за расспросы, вот только Хагрид ответить на них как-либо конструктивно не смог. Не знал попросту, а затем мороженное закончилось и настало время для покупки волшебной палочки. Едва заслышавший об этом Гарри взбодрился. Ведь именно эту вещь он желал получить намного более всего, чем то, что они уже приобрели.
Магазин волшебных палочек оказался блёклым, с выцветшей вывеской, гласившей о том, что данная лавка принадлежит производителям палочек, работающим с триста восемьдесят второго года до нашей эры. Едва дёрнули дверь, как где-то в глубине зазвенел колокольчик. Продавца пока не было, и оглядевшийся Гарри увидел один единственный стул, на который практически тут же уместился не пойми как поместившийся на нём Хагрид. Всё в этом помещении отдавало лаконичностью, строгостью, и как бы нашёптывало: «не шали». Смотреть тут было в общем-то и не на что и именно в этот момент откуда-то сзади раздалось:
— Добрый день.
Резко обернувшийся Гарри увидел забавного, немного похожего на распушившийся одуванчик старика, с будто бы сияющими внутренним светом глазами.
— Здравствуйте… — промямлил в ответ несколько сбитый с толку тем, насколько близко к нему оказался старик Гарри.
— А ведь я ждал вас, мистер Поттер, всё гадал, когда же именно вы ко мне заглянете, — без какого-либо перехода продолжил с интересом изучающие его старик. — У вас глаза матери. Кажется, только вчера она была у меня, покупала свою первую палочку. Пять с половиной вершков[1], элегантная, гибкая, сделанная из ивы. Прекрасная палочка для волшебницы — приблизившись практически в плотную, произнёс мистер Олливандер и чуть помедлив, почти без запинки продолжил:
— А вот твой отец предпочёл палочку из красного дерева. Пять вершков с нокотком. Тоже весьма гибкая. Чуть более мощная, чем у твоей матери, и великолепно подходящая для превращений. И несмотря на то, что я сказал, что твой отец выбрал, на деле это не совсем так, ведь не волшебник выбирает палочку, но она его. — Приблизившись ещё ближе, так что ещё миг и их носы соприкоснулись бы, он коснулся пальцем белёсого и едва заметного, почти истёршегося со лба шрама.
— Хм, вот куда… — задумчиво, явно погрузившись в свои мысли пробормотал несмотря на свой возраст в долю секунды оказавшийся уже у прилавка, старик. — Странно…
— Что именно вам кажется странным, сэр? — пробормотал Гарри и инстинктивно, как привык с самого детства, хлопнул себя по лбу правой рукой.
В точности там, где приблизительно лѣтъ до шести у него был никак не желавший заживать до этого странный шрам. В виде будто бы расчертившей его лоб молнии.
В школе его за это его украшение дразнили. В основном с подачи Дадли, но и без него находились умники. Именно оттуда и появился этот жест, закрывающий шрам рукой. Так он делал ещё в детстве, и разворачиваясь, убегал от обзывающих его обидчиков. Поначалу это ничего не давало, но позже Гарри заметил, что если прижать ладошку ко лбу посильнее, то шрам как будто бы уменьшается. Болит, дёргает, но раз от раза становится как будто бы меньше. Именно заметив это странное свойство, Гарри с достойным лучшего применения упрямством сидел у себя в чулане и, стискивая зубы, прикладывал к нему свою правую ладошку. Шрам от этого болел, и он даже, кажется, несколько раз терял сознание. Давно было, но факт остался фактом, желание прекратить дразнилки пересилило и как-то раз шрам особенно остро кольнуло и будто бы отпустило. Прошло не более недели, и он принялся подживать. В начале корочкой, а затем рубчиком. По прошествии трёх с половиной лѣтъ его и вовсе было уже не видно. Тонкая белёсая полоска, только и осталась привычка при малейшем упоминании прикрывать ладонью.
— Мне неприятно об этом говорить, но именно я продал палочку, которая это сделала, — мягко, с нотками грусти в голосе произнёс Олливандер. — Семь с половиной вершков и пол ноктя. Тис. Это была мощная палочка, по-настоящему мощная, и в плохих руках… Что ж, если бы я знал, что натворит эта палочка… — и именно в этот момент наконец-таки заметил примостившегося в углу Хагрида.
— Рубеус! Рубеус Хагрид! Рад видеть вас снова… Дуб, семь с половиной вершков и один нокоть, зело подвижная, не так ли?
— Так и было, да, сэр, — ответил Хагрид.
— Хорошая была палочка. Но, как я понимаю, её переломили надвое, когда вас отчислили? — Мистер Олливандер внезапно посуровел.
— Э-э-э… Да, так и было, сэр, — согласился Хагрид, изучая свои ноги и зачем-то вытирая их об пол. И вдруг просиял. — Но зато у меня остались обломки.
— Надеюсь, вы их не используете? — строго спросил мистер Олливандер.
— О, конечно нет, сэр, — быстро ответил Хагрид. Гарри заметил, что Хагрид на удивление крепко сжал свой розовый зонтик
— Гм-м-м, — задумчиво протянул мистер Олливандер, не сводя с Хагрида испытующего взгляда. — Что ж, ладно, а теперь вы, мистер Поттер. Дайте мне подумать, — с этими словами он вытащил из кармана длинную линейку с серебряными делениями.
— Какой рукой вы держите палочку?
— Я? — замялся не понявший его вопроса Гарри, и чуть подумав, добавил: — Я правша, сэр!
— Вытяните руку. Вот так. — Старичок начал измерять правую руку Гарри. Сначала расстояние от плеча до пальцев, затем расстояние от запястья до локтя, затем от плеча до пола, от колена до подмышки, и ещё зачем-то измерил окружность головы. — Внутри каждой палочки находится мощная магическая субстанция, мистер Поттер, — пояснял старичок, проводя все эти свои измерения. — Это может быть шерсть единорога, перо из хвоста феникса или высушенное сердце дракона. Бывают и более, хм, уникальные вариации, но это весьма и весьма редко. Каждая палочка фирмы «Олливандер» индивидуальна, двух похожих не бывает, как не бывает двух абсолютно похожих единорогов, драконов или фениксов. Да и вообще кого бы то ни было, будь то человек или же магическое, да и не магическое тоже, животное. И конечно, вы никогда не достигнете хороших результатов, если будете пользоваться чужой палочкой.
Внезапно Гарри осознал, что линейка уже какое-то время сама его измеряет, а мистер Олливандер отошёл к полкам и снимает с них одну коробочку за другой.
— Достаточно, — сказал он, и линейка упала на пол. — Что ж, мистер Поттер, для начала попробуем эту. Бук и сердце дракона. Пять с половиной вершков. Очень красивая и удобная. Возьмите её и взмахните. Гарри взял палочку в правую руку и, чувствуя себя полным дураком, немного помахал ей перед своим носом, но мистер Олливандер практически тут же вырвал её из его руки.
— Эта не подходит, возьмём следующую. Клён и перо феникса. Четыре вершка. Неимоверно хлёсткая. Пробуйте.
Гарри попробовал — хотя едва он успел поднять палочку, как она оказалась в руках мистера Олливандера — Нет, нет, берите эту — эбонит и шерсть единорога, четыре с половиной вершка, крайне пружинистая. Давайте, давайте, попробуйте её. — Подбодрил его, судя по всему, неугомонный в подобных делах старичок. Гарри попробовал, но едва он попытался взмахнуть, как палочка будто бы вспыхнула и пошла весьма осязаемыми трещинам.
Изумлённый происшедшим Олливандер замер, но тем не менее протянул следующую и принялся с любопытством исследователя крутить в пальцах столь не подошедший клиенту эбонит. А Гарри тем временем пробовал, пробовал, и вновь пробовал. Иногда палочки трескались, но чаще всего просто не реагировали, а четыре из них и вовсе развалились прямо в руке мальчика на двое, так что стало видно находящуюся в них сердцевину. Перепуганный происходящим Гарри затравлено посмотрел на хозяина испорченного им товара, но тот только и исключительно улыбался. А под конец, судя по всему, чисто из принципа протянул ему ещё одну.
— Остролист и перо феникса, шесть с половиной вершков и один нокоть, очень гибкая, прекрасная палочка, попробуйте.
— А может не надо? — неуверенно промямлил не на шутку встревоженный столь сильным напором старика Гарри.
— Надо, вот именно эту обязательно надо, закончите начатое, прошу вас.
— Как скажете, сэр, — покорно склонив голову, произнёс уже ничему не удивляющийся Гарри и, приняв из рук старика палочку, взмахнул ей. Как и три товарки с пером феникса до неё, остролистовая раскололась надвое, а находившееся в ней перо стало будто бы потухшим и блёклым.
— Прекрасно, мистер Поттер, просто прекрасно, — произнёс будто бы довольный чем-то своим старик. Гарри не понимал, как можно быть довольным тем, что клиент портит твой товар и ужасался тому, во сколько же именно ему всё это в итоге обойдётся. — А теперь вот эту, — произнёс улыбающийся старик и потянувшийся уже было к очередной палочке Гарри неожиданно услышал: — Левой рукой. Попробуйте левой рукой, мистер Поттер, прошу вас.
С левой руки, что было весьма неожиданным, пошло значительно лучше. Правда, первая палочка не подошла, но хотя бы не взорвалась, не треснула или ещё что. Вместо этого взорвался попавший в поле направления её взмаха графин. Перепуганный Гарри её чудом не выронил. А радостный Олливандер тем временем осторожненько отобрал столь своенравное изделие и протянул следующую. Следующая вызвала начавшийся в проходе в дальнюю часть магазина коробкопад, а её товарка отличилась слабым чиханием жёлтых искр и испуганный этим Гарри инстинктивно схватился за, как он думал обожжённую левую руку. В процессе задел древко, и палочка вновь развалилась. Олливандер же в восторге зааплодировал, а затем обернулся к, и так уже практически третий час ждущему их Хагриду и произнёс.
— Ты иди, Рубеус, и помни, что я тебе говорил.
— Но как же, я ведь…
— Я доставлю мистера Поттера домой, надолго это, да, определённо надолго. Индивидуальный подход. Редкость, и тем не менее… давно мне не было так хорошо. Эх молодость — молодость, — пробормотал старик, и тем не менее весьма настойчиво указал Хагриду на дверь. Едва та закрылась за покинувшим лавку великаном, повесил на оной табличку «закрыто» и, наколдовав себе стул, спросил: