— Не подходит, — разочарованно пробормотал убравший свою верную подругу обратно в карман Волан-де-Морт, после чего, не обращая внимания на то, что его слуга банальным образом кровью истекает, потребовал у того уже его палочку. Эффект правда был практически тот же. Разве что чуждая ему, ещё и в руке не так удобно как родная ощущалась.
О том, что причиной всему этому было то, что за несколько дней до этого, Гарри и прибывший за ним ради этого Дэрек Олливандер врача посетили никто из присутствующих на кладбище и подумать не мог. Посещение было плановым. Дирекция школы о нём знала, и декан лично разрешение на выход подошедшему к ней с письмом дяди, Гарри вручила. Именно так за день до испытания, Гарри и побывал в Лондоне. Тихо, спокойно.
Частная клиника, привычные уже, но от того не добавляющие и капли радости анализы. На этот раз до неприличия болючие. Ведь в начале врач три раза в вену не попал, в итоге справился, и четыре пробирки крови заполнил. А затем на месте укола и вовсе напугавшая Гарри шишка налилась. Оказалось, что ему в процессе вену повредили. Извинялись администраторы долго. Но да не зря натерпелся, так как врач в итоге сказал, что всё и в самом дѣле совсем хорошо. А что может быть лучше, чем узнать о том, что теперь ещё и пиццу разрешили. Маргариту только, и исключительно на бездрожжевом тесте. Но это же всё равно пицца. Большая, круглая, с тонко нарезанными помидорками. Пока до машины шли, дядя пообещал, что по приезде домой ему её с тройной порцией моцареллы сдѣлают.
О том, что бравший у него кровь под империусом был, а также и о том, что одна из пробирок была, как говорится, лишней, ни Гарри, ни его опекуны так никогда и не узнали. Как не узнал и мïръ магической Англии о том, что его самый большой страх, в основном посредством газет созданный, воскреснуть изволил. Ведь изволить то и в правду изволил, и даже не напортачив нигде. От чего тело у него получилось вполне себе человеческим. Человеческим, зато без магии, точнее, как без магии. Ведь видеть-то он её видѣлъ и даже в себе самом вполне себе ощущал. Вот только наружу выплеснуть никак не получалось. И палочка в его руках не более чем простой деревяшкой была, как впрочем и для любого другого сквиба.
Глава двадцать девятая "Дамблдор и министр, начало"
Лето пролетело как не было, на этот раз в Италии. И как и в прошлом году, семейство Олливандеров арендовало весьма уютную виллу на берегу Средиземного моря. Следствием чего стало это самое море, а также прилагающиеся к нему солнце и едва ли не безконечное количество пиццы. Обалденной, практически умопомрачительной, особенно после двух лѣтъ практически полного воздержания. Домой возвращались загоревшими до состояния головёшки, все, за исключением дедушки. Мастер от солнца в этом году под зонтиком спрятался. Урока прошлого года ему, как он сам это всё пояснил, более чем хватило. А потому застать его врасплох у младших так и не вышло. Ну да не больно-то и хотелось, вот то ли дѣло петь песни у разведённого под ночным небом костра. В итоге, Гарри к Адэйну в ученики напросился и к августу уже вполне сносно себе на гитаре бренчал. Собственно, так она в Хогвартсе и оказалась, гитара в смысле.
А пока дорвавшиеся до лета и солнца подростки отдыхали, в магической Англии творилась история. Лишился своего места, ни с того ни с сего заявивший о якобы возрождении неназываемого, Альбус Дамблдор. Доказательств он, разумеется, ни Визенгамоту, ни лично министру не предоставил. Чем собственно готовящегося к выборам в следующем году действующего министра магии Корнелиуса Фаджа и разозлил. Ни при чём был Малфой и его деньги. Он вообще за последние три месяца в министерстве появлялся лишь дважды, и с министром не видѣлся. Последствиями же стало то, что профессора ЗОТИ в этом году назначили напрямую из министерства. Предшествовало всему этому то, что по окончании учебного года предыдущий преподаватель данного предмета был обнаружен у себя в покоях мёртвым.
Произошло это через сутки после того, как ученики отбыли на каникулы. А потому осталось практически никем незамеченым. Никем, кроме министра, судя по всему. Итогом этого и стало то, что преподавателя в буквальном смысле назначили. Вначале, правда, никого так и не нашли, но да не без помощи министра это случилось. И все заинтересованные к пренеприятию Альбуса о судьбе всех предыдущих своих потенциальных коллег оказались весьма качественно просвещены. Один пропал, другой карьеры лишился. Дутой, на косметических заклинаниях построенной, но тем не менее карьеры. Чего-либо плохого в итоге разве что об Р.Ж. Люпине сказать было невозможно. Тихо-мирно уволился, сразу же после того как экзамены принял. И, как и все, не более года отработал. Грозный глаз и вовсе вот прямо в Хогвартсе умер. Тихо, как показало обследование, мирно, во сне. И тем не менее — именно умер. В итоге ни стращать, ни паче того, угрожать Фаджу никому не потребовалось. Кандидаты сами всей глубиной проблемы проникались.
Именно так и вышло, что двадцать девятого августа, когда Альбусу отказал последний из возможных претендентов на должность, министр его и обрадовал. Радости, правда, на лице Дамблдора как-то незаметно было, ну да подобное к дѣлу, как говорится, не пришьёшь. А тем врѣменем истлел последний в этом августе календарный листок и не успел его пепел осыпаться, как на его месте появился точно такой же, но уже сентябрьский.
До вокзала добрались без приключений. И, как и ранее, за руку с дядей пересекли барьер. В тележке чемодан, за левым плечом подаренная Адэйном на день рождения гитара. А на плече непосредственно кот, красивый, белый. Ничего необычного в общем, ну кроме гитары, разумеется. Диковинный, надо признать, для школы чародейства и волшебства музыкальный инструмент. Но вот в царившую по случаю отправления поезда в оную школу суету, ворвался дробный перестук колёс медленно набирающего ход паровоза. А вскоре и друзья подтянулись. Забежал Рольф, рассказал, что мол котятки из второго помёта что-то там юниорское на чемпионате мïра взяли. Вроде бы как даже все призовые места. И то только потому, что судьи не смогли их всех на первое место усадить. Банально площади тумбочки не хватило. Про призовые ещё, мол, а если точнее, то ту их часть, что ему как хозяину кота производителя причиталась. А также за двух нашедших своих хозяев зверей тоже упомянул. На счёте, мол, уже. После чего значком старосты сверкнул и в вагон для них выделенный унёсся.
Так до Шотландии и доехали. Кто-то заходил, кто-то уходил. Поздороваться ли, спросить ли. Тихо по итогу практически не было, но да тихо — и в купе полном подростков! Одна только Гермиона, несмотря ни на что, читала, в процессе умудряясь ещё и Мерлина своего гладить. Но вот поезд начал вполне явственно замедляться и за окном показалась до боли знакомая уже хогсмидская платформа. Первокурсников, правда, в этом году встречал почему-то не Хагрид. Правда, Гарри на это не так чтобы внимание обратил. Отсутствие полувеликана отметил, да и всё на этом. Устроился в карете, да так до Хогвартса и докатил. После был Большой зал и рассаживающиеся за своими столами студенты. Но вот все преподаватели заняли свои места и несколько мгновений спустя двери Большого зала отворились, пропуская безсменно ведущую за собой ещё не распредѣлённых по факультетам первокурсников, МакГонагалл. В руках у неё была та самая, из года в год встречающая всех новичков трёхногая табуретка. На которой в свою очередь располагалась распредѣляющая шляпа. В этот раз их стайка была не такой уж и большой. По крайней мере, так показалось мазнувшему по ним взглядом Гарри.
И вот находящаяся на трёхногом табурете шляпа встрепенулась. В её тулье открылась похожая на рот прорезь и зал огласила ежегодная для Хогвартса песня. На этот раз она призывала всех её слышащих забыть о распрях и сплотившись в единое целое, проложить сквозь тернии тропинку к знаниям. А если по-простому, то учёбой заниматься, а не всяким там, к ней не так чтобы относящимся. Многих в зале эта песня заставила переглянуться. А некоторые так и вовсе в сторону преподавательского стола развернулись. С чем это было связанно, Гарри не знал, но взгляды, направленные на Дамблдора и сидящую на месте преподавателя женщину парень отметил. А затем началось распредѣление и стало как-то не до того.
Новичков в этом году поступило прилично, из-за чего распредѣление затянулось едва ли не на час. И вот когда крайний из первокурсников умостился за столом принявшего его факультета, со своего места поднялся лучащийся, как показалось Гарри, дежурной улыбкой Дамблдор. И оглядев всех собравшихся, произнёс:
— Нашим новичкам, добро пожаловать в насиженные гнезда! Придёт ещё врѣмя для речей, но сейчас врѣмя для другого. Уплетайте за обе щеки! — и в тот же миг на столах возникла еда и Гарри, скорее уже по привычке, чем пользы для, осмотрелся и подобрав себе как всегда оказавшиеся в досягаемости вкусности, принялся за уплетание оных. Всего понемногу, а в итоге час спустя ему казалось, что ещё хотя бы глоток — и он точно лопнет. Как тот шарик, в который иголкой ткнули. И именно в этот миг тарелки и очистились. И со своего места вновь поднялся директор:
— Теперь, когда мы начали переваривать этот великолепный ужин, я, как обычно в начале учебного года, прошу вашего внимания к нескольким кратким сообщениям, — вполне привычно по прошлым годам начал он. — Первокурсники должны запомнить, что лес на территории школы — запретная зона для учеников. Мистер Олин, наш школьный смотритель, попросил меня — как он утверждает, в четыреста шестьдесят второй раз — напомнить вам, что в коридорах Хогвартса не разрешается применять волшебство. Действует и ряд других запретов, подробный перечень которых вывешен на двери кабинета мистера Олина.
Так же у нас два изменения в преподавательском составе. Мы рады вновь приветствовать здесь профессора Граббли-Дерг, которая будет вести занятия по уходу за магическими существами. Я также с удовольствием представляю вам профессора Амбридж, нашего нового преподавателя защиты от Темных искусств, — как-то неискренне, как показалось Гарри, продолжа, тем врѣменем задержавший на миг на их столе взгляд Дамблдор и отпив глоток воды, что для него было как минимум необычно, продолжил: