Радик смотрел на меня с любовью, Вадим хмурился, мама улыбалась.
— Давайте выпьем за то, чтобы все прошлогодние проблемы и печали оставались в прошлом году! — Радик поднял бокал с шампанским и чокнулся со мной первой.
— Давайте! — мама от всей души поддержала тост.
Вадим молча пригубил шампанское. Новый год мы решили встретить в семейном кругу. Насколько я поняла, в семье Вадима был введен режим жесточайшей экономии, и, хотя я жила у них на свои деньги, все равно чувствовала себя попрошайкой. Вадим порой так смотрел мне в рот, когда я завтракала, обедала или ужинала, что хотелось выплюнуть все обратно и извиниться.
А сегодня Вадим был вообще не в духе. Он почти не разговаривал, лишь хмуро, исподлобья следил за домашними и иногда горько хмыкал.
Новый год мы встретили под бой курантов, я вежливо поблагодарила всех и ушла в свою комнату. Мне хотелось побыть одной и решить, как я буду жить дальше.
Радик прокрался ко мне в комнату тихо, словно мышь, он подошел сзади, когда я стояла у окна, и обнял меня за плечи.
— С Новым годом! — шепнул он мне в ухо и поцеловал в шею. Я замерла. Радик продолжал меня целовать, потом развернул и поцеловал в губы. Сначала я не знала, что и делать, но потом махнула рукой. Будь что будет.
Первое января я встретила в постели с Радиком. Любовник он оказался великолепный, ласковый и нежный. Я подумала: «Как встретишь Новый год, так его и проведешь». И улыбнулась в темноте. Под утро мы уснули обнявшись, и я подумала, что, наверное, останусь в Варшаве надолго.
1 января
Вадим был пунцовый от злости, он не смотрел мне в глаза.
— Уезжайте прямо сейчас, и ваша мать ничего не узнает!
Он выловил меня около туалета рано утром.
— Вы о чем? — я была спросонья и почти ничего не соображала.
— Я об этом! — Вадим с брезгливостью ткнул толстым пальцем мне в плечо. Я опустила голову и посмотрела: на плече красовался «след любви». — Я слышал, чем вы занимались там с моим сыном!
Вадима просто трясло от злости.
— Но почему? — я растерялась.
— Потому что вы… как бы это помягче сказать, — Вадим довольно грубо втащил меня на кухню. — Вы порченый товар. Вы были замужем, вели разгульную жизнь в Москве. Моему сыну не нужна такая жена…
Я вспыхнула.
— А вы его об этом спросили? — я оттолкнула Вадима от себя.
— Уезжайте! — сквозь зубы процедил Вадим. — Не портите матери жизнь!
Мне хотелось, ох как хотелось съездить ему по рыхлой физиономии, но я сдержалась.
— Хорошо! — я вышла в коридор. — Сегодня же я уеду.
Когда я вернулась в свою комнату, Радика в моей постели уже не было. Он куда-то ушел из дому, и, пока я собирала вещи, так и не вернулся. Матери я объяснила такое поспешное решение уехать предложением выгодной работы. Мне вызвали такси, до аэропорта я добралась сама. Радик провожать меня так и не пришел.
13 января
Сняла я квартиру довольно быстро — в центре города, небольшую двухкомнатную — спальня и зал. На кой черт мне одной две комнаты, я не знала, но опускаться до крохотной «однушки» не хотела. Надо же, как все быстро меняется — еще вчера квартира в столице, престижное ток-шоу, гримерша Людочка, стилист Жора, Мишка с букетом в зубах и восьмой рейтинг на канале… А сегодня — унылый город, снег в глаза, собаки без намордников и старушки с семечками на углу. Я передернула плечами: надо же, вернулась домой! Вернее, просто сбежала из Москвы, сбежала от Миши, от радостных глаз гримерш и реквизитора. Не захотела «быть никем»; как там говорят — лучше быть первым среди дураков, чем последним среди умных? Нет, как-то не так, все я путаю. Я закуталась в дубленку, надела темные очки и вышла на улицу. Куда идти, я не знала и просто бесцельно побрела вдоль главной аллеи города. Наверное, надо искать работу, но где? Может быть, обратиться на местное телевидение? У меня, как-никак, опыт работы в этой отрасли, ток-шоу прожило довольно долго. Я медленно брела, когда меня окликнула эксцентричная дамочка, полная, в шикарной голубой норковой шубе.
— Лиза? Ты ли это? — Ларочка, а это была именно она, только изрядно располневшая и перекрашенная в блондинку. — Ты ли это?
— Я, — я сняла очки. И как только она меня узнала? Вот Кварину мне совсем видеть не хотелось.
— Ты насовсем или в отпуск? Я видела парочку твоих ток-шоу… — она неопределенно пошамкала силиконовыми губами.
— Насовсем, — ответила я и тут же мысленно ударила себя кулаком по лбу. Ну кто, спрашивается, меня за язык тянул?
— Да? — Кварина расцвела. — А что так? Я, кстати, на машине, могу подвезти. — Она кивнула в сторону розового «Рено».
— Нет, я уже пришла, — я натянуто улыбнулась.
— Ну, как хочешь, — Ларочка вульгарно облизала губы. — У тебя сотовый прежний?
— Да, а что?
— Да так, может, позвоню.
— Звони, конечно, — я еще раз вздохнула и надела очки. — Мне пора.
— Ладно, ладно! — пропела Ларочка. Я пошла вперед, но даже спиной чувствовала ее липкий взгляд, словно она меня ощупывала. И, конечно, кривила свои искусственные губы в дурацкой ухмылочке.
Гулять мне совершенно расхотелось, я резко развернулась и пошла домой, по дороге купив пельмени, чай и конфеты.
В квартире, благо она была меблированная, я уселась возле телевизора, бессмысленно перебирая каналы.
Сотовый надрывался в коридоре, я бросила его там на тумбочку, но мне было лень встать и посмотреть, кому это там приспичило.
— Да? — рявкнула я, посмотрев на совершенно незнакомый мне номер.
— Это Лиза Буркова? — приятный женский голос.
— Да, а вы кто?
— Я Марьям, с телеканала «Родник», хочу предложить вам работу.
— Да? — я обрадовалась так, что прямо подскочила на диване. «Родник» — это один из двух коммерческих каналов в нашем городе. — А что за работа?
— Ведущей в новой программе, у вас большой опыт, мы смотрели ваше шоу, вы отлично справляетесь! — Марьям просто щебетала. — Приходите завтра, к восьми утра. Вас посмотрит менеджер, но я уверена, что вы нам подходите.
— А что за программа? — Я не сомневалась, что им подхожу: раз уж я была ведущей шоу в столице, то, поди, смогу задавать вопросы в провинции.
— Новости с полей, аграрные вопросы, — Марьям просто излучала оптимизм.
— Да? — я немного приуныла, но потом решила не выступать. «Новости с полей» так «Новости с полей», работа как раз вовремя. — А кто вам дал мой номер?
— Кварина, — Марьям с готовностью отвечала на все мои вопросы. — Ну, так до завтра?
— Спасибо! — я вздохнула и отключилась. — Жизнь налаживается! — я грустно рассмеялась.
Спать я легла рано, чтобы утром отлично выглядеть.
14 января
Телекомпания «Родник» располагалась на окраине города, в старом доме, в полупокосившемся помещении. Вахтер на входе, дедушка в форменной фуражке и старые стулья у двери.
Без десяти восемь в фирменных брючках и легкой розовой блузке от Givenchy я была на месте. Раздевшись в коридоре и повесив на руку дубленку и шапку, я прошла в комнату. Хмурая женщина провела меня в один из трех кабинетов и предложила подождать менеджера. Я огляделась — три обшарпанных стола — и, выбрав тот, что у окна, села на скрипучий стул.
Высокая, полная женщина с ультракороткой стрижкой, бордовой помадой и маленькими щелочками-глазами пришла в пятнадцать минут девятого.
— Вы кто? — спросила она, одергивая на мощной груди цветастую кофточку с рюшами.
— Я? — я глупо улыбнулась и растерялась. — Я ж Буркова, Лиза. Вы мне вчера звонили…
— А-а-а, — протянула дамочка, бросая массивную сумку на стол. — Это не я звонила, это Марина.
Я вздрогнула, меня просто преследовало это имя.
— Марина? — я растерялась еще больше.
— Ну да! — женщина рассматривала меня в упор. — Это ваша соведущая, программа рассчитана на двух ведущих.
— Да? А мне сказали… — замямлила я.
— Так, я, Татьяна, — она протянула пухлую руку с бордовым маникюром и массивными кольцами с рубинами на пальчиках-сосисках. — Я менеджер, я буду решать, подходите вы нам или нет. Насколько я понимаю, опыт работы у вас минимальный.
— Почему? — я обиделась. — Я долго вела ток-шоу.
— Где это можно вести ток-шоу у нас в городе? — презрительно хмыкнула Татьяна.
— Я вела его в Москве, — я растерянно улыбнулась.
— Да? — Татьяна постоянно мельтешила перед моими глазами. — Ну и что? Вас, как я понимаю, турнули? Вы больше нигде не работаете и вас можно дергать на нашу передачу когда угодно. Да?
Мои щеки залил румянец. От такого хамства я растерялась.
— Да, — я встала.
— Пройдите к окну! — приказала Татьяна. — Сейчас придет Марина, ваша соведущая, мы вас посмотрим вместе.
Марина, худая, смуглая брюнетка неопределенного возраста, зашла в комнату, мельком кивнув мне, и встала напротив камеры. Пожилой оператор начала съемку.
— Это надо говорить в камеру! — Марина протянула мне листок с текстом.
— Начали! — Татьяна хлопнула в ладоши. — Стоп! Боже! Мариночка, ты же ниже ее на две головы! Придется тебе встать на каблуки, вы совершенно не смотритесь вместе.
— Я? — Марина поправила старый серый джемпер и джинсы. — Я? Я сроду на каблуках не хожу, да у меня ноги болят.
В комнату подтягивались все новые и новые люди. Все с интересом меня разглядывали.
— Купишь туфли на каблуках! — крикнула какая-то женщина в дверях.
— Да я что, сдурела? — Марина громко хмыкнула. — Не люблю я на каблуках ходить!
— Ладно! — махнула рукой Татьяна и подошла к оператору. — Но вы вместе не смотритесь. Ладно, — повторила она, — давайте текст.
Я взглянула на бумажку и бегло прочла про себя: «Я с радостью взглянула на румяных хрюшек с упитанными румяными боками и подумала: “Да, здесь им хорошо живется!”»
— Это читать? — переспросила я, поднимая глаза на Марину. Брюнетка кивнула.
— Да, я это набросала сегодня утром.