— Ерунда, мы прямо сейчас улетаем на море, тебе надо прийти в себя. Собирайся.
— Но… как…
— Так, чартерный рейс вечером, там тебя ждут высококлассные врачи, физиолечение и… я. Мы летим в приличный санаторий, поэтому можешь не переживать за свое драгоценное здоровье.
Я пожала плечами:
— Я тебя не понимаю, то ты избегаешь меня целую неделю, даже выслушать не захотел, а сейчас такая забота…
— Лиза, когда я вернулся через десять минут, на тебе уже лежал другой мужчина, — Павел нахмурил брови.
— Он ненормальный, — я всхлипнула. — Я сопротивлялась, а ты даже не разобрался. Но что изменилось сейчас? Почему ты со мной разговариваешь?
— Ты же сама сказала, что тот мужчина псих. И я это увидел своими глазами, вряд ли нормальный человек стал бы тебя запихивать в багажник.
— Кто меня запихивал в багажник? — переспросила я, моргнув глазами.
— Да тот же самый мужик, который тебя тискал в то утро, — Павел удивленно пожал плечами. — Я думал, что ты уже все знаешь!
— Нет, этого не может быть, — я рывком вскочила с кровати, но тут же со стоном опустилась обратно. — Радик???
— Значит, он Радик, — Павел нахмурился. — И кто это такой?
— Сын маминого мужа… — пролепетала я, холодея. — А ты уверен? Ты же видел его мельком!
— Уверен на сто процентов…
— Он где? В камере? Где?
— Он погиб при аварии, когда автомобиль перевернулся, его выбросило через лобовое стекло метра на три вперед. Видимо, твой знакомый не успел пристегнуться ремнем безопасности.
— Ужас… — я сидела совершенно раздавленная. — Я думала, это… — я осеклась на полуслове, — я думала, что это кто угодно, но не Радик…
— Вас что-то связывало? Ты ему что-то обещала? Как ты думаешь, почему он так поступил?
— Я не знаю, — я закрыла лицо руками и принялась раскачиваться. — Я ничего не понимаю, что я теперь скажу матери? Вадиму? О господи…
— Собирайся! — Павел решительно, но осторожно поднял меня с кровати. — Больше никаких вопросов, собирайся. Отдохнешь, придешь в себя, потом все расскажешь. И мне, и милиции, они тебя еще затаскают на допросы. Да и матери можно пока не говорить, ведь так?
— Так, — я кивнула головой и, как была в пижаме и растоптанных тапках, вышла из палаты. Вечером мы улетели в Геленджик.
10 июля
Мы сидели на берегу моря и молчали. Волны тихо шуршали у наших ног, ветер раздувал мои волосы, а Павел кидал в воду камушки.
Один, второй, третий, четвертый… на тридцатом я заговорила:
— А я была замужем.
— Я тоже был женат.
— Я ушла от него, потому что он мне изменял со всеми подряд.
— Я ушел от нее, потому что она изменила мне с Игорем.
Я повернулась к Паше:
— С тем самым Игорем?
— Да, но он тогда еще не был знаком с Дашей.
— И ты его простил??? — я подумала, что Машку я так и не смогла простить, даже после ее смерти…
— Конечно, нет, я вернулся домой из командировки, а там они… — Павел усмехнулся, я не видела в темноте выражения его глаз, но была уверена, что он сейчас прищурился.
— И что дальше?
— Ничего, Игорю я набил морду, Инку выгнал… Она взяла Пашку и ушла к матери. Потом мы помирились. Потом снова расстались. Как выяснилось, разбитую вазу не склеишь.
— Где она сейчас?
— Кто? Моя бывшая жена?
— Да.
— В Англии, третий раз замужем, у нее все отлично. Пашку я растил сам, правда, он оболтусом получился. Женился в восемнадцать, ни работы, ни образования. Жена такая нервная…
— Я ее видела.
— Ты???
— Я к тебе приходила после того ужасного утра, хотела все объяснить. Она мне дверь открыла, представилась как твоя жена…
— Как жена моего сына, — Павел принялся ржать словно помешанный. — Вот умора!
— Дурак! — я ударила его по предплечью. — Я так плакала…
— Ну прости, — Паша обнял меня за плечи. — Согласен, дурак!
— Зачем ты меня разыграл? Проверить хотел?
— Да нет, — Павел замялся. — Я и сам не пойму зачем. Сначала вообще не думал, потом прикольно стало, а потом уже не знал, как все объяснить.
— Ой, да не ври, — я с тоской вздохнула. — Все ты знал. Проверял меня, как твой друг Игорь, на вшивость. Нужны ли мне твои деньги или ты сам. Скажешь, нет? Кстати, а вы с Игорем когда помирились?
— А после того, как в него киллер стрелял. Полбашки снесло, он на том свете побывал, вернулся другим человеком. Прощения попросил, вон в Дашку влюбился…
Я промолчала.
— А у меня подруга была, — Паша крепко прижал меня к себе. — Но я с ней расстался.
— А я спала с одним проходимцем, Мишей звали…
— Бывает! — Павел рассмеялся. — С Радиком тоже спала?
Я вздрогнула, о нем мы заговорили впервые за последнюю неделю.
— Чего молчишь?
— Один раз, — я вздохнула. — Полгода назад, потом уехала. Он в Варшаве живет, вместе с отцом и моей матерью…
— Ты думаешь, это он на почве ревности?
— Не знаю, — я в темноте пожала плечами. — Но он что-то бормотал, как раз тогда, когда ты нас видел, что не может меня забыть… Да и мама моя говорила, что странный он…
— Ну, тогда все понятно, — Павел встал и протянул мне руку, чтобы помочь подняться. — Если ты, конечно, от меня ничего не скрываешь…
Павел прижал меня к себе и шепнул на ухо:
— Ты ничего от меня не скрываешь? Точно?
Я замерла.
— Нет, — я решила ничего не рассказывать Павлу ни о Маше, ни о ток-шоу, мне было стыдно. Может, рассказать ему, что меня подозревают в двойном убийстве? Тогда Павел точно на мне женится… Я усмехнулась.
Или рассказать, что я до сих пор жду, что за мной придут и пригласят в камеру? Правда, чем больше времени проходит, тем спокойнее я становлюсь, видимо, Олег все-таки не успел передать мое дело, или оно просто исчезло вместе с другими делами, которыми он торговал.
— Вот и замечательно, моя дорогая девочка, — я почувствовала, как Пашины губы коснулись моей шеи. — Никогда мне не лги, прошу. Я больше не вынесу ложь, понимаешь?
Я молча кивнула, но он все понял. Обнявшись, мы вернулись в номер. Паша заснул, а я еще долго не могла уснуть и все думала, правильно ли я поступила, ничего не рассказав ему о Маше и Максиме? Промучившись сомнениями до утра, я решила не ворошить прошлое и все оставить как есть.
15 июля
— Помоги мне составить генеалогическое дерево, — попросила я Пашу. Мы завтракали на балконе и смотрели на море.
— Ладно, а зачем это тебе?
— Ну, вдруг я «голубых кровей» и тебе не будет стыдно со мной появляться в высшем свете?
Павел от души рассмеялся и взъерошил мне волосы.
— Ты никогда не была блондинкой? Мне кажется, тебе пойдет!
Я поежилась.
— Ну, поможешь?
— Конечно, в принципе очень интересно узнать, кто были твои предки. Согласен.
Павел вытащил сотовый и кивнул мне:
— Говори, кого из родственников ты знаешь.
— Прямо сейчас? — я поперхнулась апельсиновым соком.
— А чего тянуть? — Павел прижал сотовый плечом и приготовился писать карандашом на утренней газете. — Привет, — он обратился к неизвестному мне собеседнику. — Это Павел Смирнов, скажи, Валера до сих пор занимается генеалогией? Да, да, вот помощь нужна. Отлично. Лиза, диктуй, — он кивнул мне, и я прошептала.
— Тетин Анатолий Васильевич, это мой отец. Он всю жизнь прожил в моем родном городе. И дед мой прожил там же. Но зато у деда был родной брат, имени, правда, не знаю, так вот он вроде в войну на территории Германии остался. Скорее всего его там и убили. Мама моя, в девичестве Николаева Ольга Федоровна, из Самары. Там у нее вся родня, она говорила, что в родне купцы были, но советская власть всех уравняла. Отец родился двадцать третьего мая сорок восьмого года, умер четыре года назад, а мать родилась в пятьдесят пятом, тринадцатого сентября.
— Понятно, все. — Павел продиктовал все, что я ему сказала, и положил сотовый в карман халата. — Ну, сделают, что могут. Как ты понимаешь, данных не слишком много. Кстати, не хочу тебя расстраивать, но нам пора назад. У следствия есть к тебе много вопросов, но ты не бойся, я дам тебе своего адвоката, так что тебя не обидят. И самое плохое — из Варшавы вызвали твою мать и ее мужа, они уже в Москве.
Я громко ойкнула и закрыла лицо руками.
— Держись, я помогу, чем смогу! — Павел притянул меня к себе и поцеловал.
17 июля
— Почему ты нам сразу же не позвонила? — мать рыдала, кажется, три часа подряд. Вадим сидел неподвижно, бледнее смерти и даже не смотрел в мою сторону. — Как такое могло случиться? Что между вами произошло?
Я молча держала ее за руку. Мы были в кабинете следователя, за мной стоял Пашин адвокат и демонстративно изучал потолок.
— Здравствуйте, — в кабинет зашел полный мужчина с густой, вьющейся шевелюрой. — Я старший следователь, Алексей Ильич. Все собрались?
— Адвокат Елизаветы Бурковой Андреев, — представился мужчина и пожал следователю руку.
Вадим поднял на меня ненавидящий взгляд и усмехнулся.
— От нас защищаешься?
Я промолчала, пожалев мать.
— Гражданка Буркова, какие отношения связывали вас и Радиона Прачешку?
— Никакие, — я начала было объяснять, но меня мягко прервал адвокат Андреев. — Алексей Ильич, Буркова только что из больницы, она перенесла тяжелейшее нервное потрясение, позвольте я все объясню за нее?
Нам три часа морочили голову, измочалив так, что в конце беседы я уже едва дышала. Я ни в чем не признавалась, о единственной ночи с Радиком молчала и отвечала односложно. Мать все время ревела, а Вадим безмолвствовал, словно немой.
— Все свободны, — следователь подписал нам пропуска, и мы вышли в коридор.
— Елизавета Анатольевна, я вам больше не нужен? — Андреев отозвал меня в сторону. — Мы с вами, наверное, позже переговорим, да?
— Конечно, спасибо. — Я попрощалась с адвокатом и подошла к матери.
— Лиза, мы в гостиницу, — мать держалась за сердце. Вадим молчал.