Я сделал очередную затяжку.
Вайтли так и не снился мне в кошмарах и не приходил укоряющим призраком. У меня не пропал аппетит и не появилось желание залезть в петлю. Что же, видимо, Тёмный Бог не ошибся, выбирая себе агента. Я — не самый лучший человек, а открывшиеся возможности сорвали наносную добропорядочность с тёмной, а то и вовсе банально гнилой души. Имеем то, что имеем, как говорится, и нужно принимать это таким, как есть. В этом мире на данный момент для меня представляют особую важность лишь пять девчонок, да ещё пара десятков разумных идут по статье «нравятся, можно помочь, если что… по настроению и чтобы не особо напряжно». Поганенький факт, если честно. Понимать такое, когда ты тихо-мирно сидишь дома и ни на что не влияешь, — это не страшно, а вот когда ты можешь повлиять, но продолжаешь оправдываться безразличием…
– Все собрались, – вырвал меня из размышлений Лейтенант.
– Отлично, начинай, – даю отмашку, потушив сигару о ладонь. С моей Аурой, кожа даже тепла особо не ощутит, а мусора под ногами сразу меньше.
Здоровяк кивнул и вышел из-за ширмы, в роли которой выступал Паладин, прикрытый до времени полотнищем брезента.
– Спасибо, что пришли! – провозгласил на всё помещение "авторитетный представитель Партии", вызывая всеобщее оживление. – Для тех из вас, кто сегодня впервые к нам присоединился, позвольте представить нашего очень особенного товарища! Заверяю вас, он ключ к тому, за что мы так давно боремся! – божечки, какие слова, какие оценки… Он сам это придумал? Только не говорите, что он подлизывается, это невозможно! Неужто от чистого сердца? Не-не-не! Не думать о том, что в Лейтенанте есть мозги! Я себе обещал!
– Благодарю, благодарю! – продолжая мысленно гадать, как получилось, что приказ "представь меня так, чтобы народ был готов слушать" превратился в это, выхожу на импровизированную сцену. – Прошу, не хлопайте.
– Что здесь делает человек?! – а вот и выкрики из зала от молодых и дерзновенных. М-м-м, миленькие рожки.
– Рад, что спросила, Оленёнок! – улыбаюсь той самой улыбкой, от которой всё время передёргивает Цветочка. – Итак, во-первых, признаюсь… Я ужасен. Я тиран, деспот и самодур. А ещё вор, бандит и немножечко садист, ваши друзья в форме подтвердят, – обвожу рукой бойцов Белого Клыка, некоторые из которых уже начали кривить губы в таких характерных улыбочках, когда человек знает что-то, чего не знают окружающие, и это делает ему хорошо. – Однако мы собрались здесь не для того, чтобы обсуждать мой неподражаемый моральный облик! – веско касаюсь тростью пола. – Мы собрались, чтобы обсудить наших общих и настоящих врагов! Тех, по вине кого вы вынуждены обращаться к оружию, тех, кто вынуждает вас ютиться на отшибе общества, и тех, кто создал систему, превращающую фавнов в дешёвую и бесправную рабочую силу! Денежные мешки, ставящие свои прибыли выше всех и всяческих правил, законов и совести. Нет такого преступления, на которое не пойдёт капитал ради трёхсот процентов прибыли — вы должны знать это лучше, чем кто бы то ни было другой в этом мире!
Толпа взорвалась одобрительными возгласами, и даже недавно возмущавшаяся девушка с рожками уже дружно со всеми создавала согласный шум.
– Что такое капитализм? Капитализм — это власть преступников! Не мелких, безобидных жуликов, вроде меня, – делаю пару шагов по «сцене», коснувшись пальцами шляпы в намёке на салют, – а настоящих, безжалостных палачей целых народов. Существ, для которых нет ни людей, ни фавнов, а есть только потребители — рабочая сила и презренное быдло в одном флаконе. Для них вы не разумные существа, не те, у кого есть чувства, гордость, мечты и надежды, для них вы — цифры в квартальном отчёте. Сухие, бездушные строчки доходов и расходов. Дешёвый ресурс, который можно легко выбросить после использования…
Не успел я договорить, как воздух взорвался яростными криками, руганью и проклятьями. Горячая молодёжь неистовствовала — звучали гневные призывы покарать толстосумов, политиков, полицейских и, наконец, людей вообще, которые создали такое несправедливое общество, и вообще кругом мрази и гады — наперебой выкрикиваемые случаи из жизни прилагаются.
– А знаете, что самое поганое?! – улучив момент спада в громкости толпы, вклиниваюсь в общий нарратив. – Самое поганое, что они вас даже за врагов не считают! – провокация тут же вызвала новую волну общественного гнева. – Не верите? Но посмотрите сами: разве хоть чем-то вы им навредили?! Сколько корпораций обанкротилось от вашей борьбы?! Сколько правительств ушло в отставку? Я вам отвечу! Нисколько! А всё дело в том… – замолкаю, вынуждая фавнов слегка утихнуть, чтобы услышать мои слова, – что вас обманули, – громко опускаю трость на пол, пробивая доски наскоро сколоченной трибуны. – Вас всех обвели вокруг пальца! Заставили бить не туда, куда нужно — вас заставили сражаться с обычными людьми, а воевать нужно с теми, кто дёргает за ниточки! С владельцами фабрик, заводов, газет, пароходов! С теми, кто наживается на поставках оружия, кому нужны бесправные рабы на шахты, кому выгодно, чтобы вы громили дома простых людей-работяг, а правительства за это принимали новые законы против фавнов! Но что может сделать одиночка? – резко меняю громкость голоса, переходя почти на тон повседневного равнодушия, каким спрашивают о погоде. – На что способен один маленький человек, будь он с рожками или без, когда против него работает система? Когда против него законы, большие деньги, СМИ, а также армия и современнейшие технологии? Ответ… – краткая акцентирующая внимание пауза, – ничего. Одиночка слаб! Как бы ни была мощна его Аура, каким бы крутым бойцом он ни был, в одиночку нельзя изменить мир. Но! Там, где не справится одиночка, справится организация! Мир можно изменить лишь тогда, когда за то готовы сражаться многие. И чтобы не быть голословным, – развожу руки, вскидывая трость, тем самым давая сигнал «работникам за сценой», – позвольте показать вам некоторые реальные достижения тех, кто уже ведёт борьбу за лучшее будущее! – брезент падает, открывая вид на сверкающий шагоход. – Кто-то из вас уже мог слышать об этом из рекламных роликов нашей самой коммерческой и торгово-успешной армии Атласа с их неподражаемым менеджером по продажам в генеральском звании! Так сказать, новейшая атласская защита от всякой жути.
При виде блестящего, сверкающего брутальными гранями и многочисленными стволами навесных орудий Паладина с яркой символикой Белого Клыка, любовно нанесённой моими питомцами на корпус, зал зашумел. Теперь в нём преобладали охи восхищения, радостного недоверия и восторга фанатов, перемежаемые шепотками и обсуждениями тех самых рекламных акций Айронвуда, что сейчас проводились по всему Вейлу. Генерал активно продвигал идею о закупке новых металлических пехотинцев взамен старых моделей, но и голограммы Паладинов пихал везде, где только мог. Натуральный менеджер по продажам, честное слово.
– Как видите, Белый Клык уже может достать лучшие технологии Атласа… Конечно, не без моей скромной помощи, но лиха беда начало… – с многозначительной усмешкой обозреваю публику. – И сегодня… сейчас. У вас есть шанс стать частью той Революции, которая изменит этот мир! Которая даст вам, вашим отцам и матерям, братьям и сёстрам достойную жизнь! Даст вам действительно равные возможности! Возможности и силы самим строить свою жизнь, своё будущее, будущее своих детей! Сегодня Белый Клык больно щёлкнул по носу самые верха армии Атласа, а завтра мы покажем кое-что уже Вейлу. Революция, друзья мои! – возношу руки выше и в стороны. – Революция уже не за горами! И вы, – приглушаю голос, играя интонацией, – можете стать её частью прямо сейчас… Если, конечно, хватит духу.
– Да! Во имя Революции! – громко взвизгнула та самая девочка-оленёнок, что возмущалась моим появлением вначале, и вслед за ней взорвалась и остальная толпа.
– Всех новобранцев прошу подойти, – улыбаюсь зрителям и жестом передаю слово Лейтенанту, которому и предстояло разбираться дальше.
Толпа заколыхалась, дружно прильнув к «сцене», я же уже скрывался за Паладином. Внутри было такое ощущение, будто только что проглотил содержимое лотка с кошачьим туалетом — большая часть «новобранцев» состояла из подростков, причём некоторые из них выглядели едва ли не моложе Руби! Парочка дядек и тётек лет по сорок роли уже не играла. И вот этим детям я рассказывал про борьбу и подбивал на отстаивание своих прав с оружием в руках… Но решение было уже принято, и потому я держал лицо, уверенно и довольно улыбаясь, ловя восторженные взгляды своих «пушистиков» из охраны и щедро раздавая кивки на приветствия и хвалебные отзывы.
– Ты всё записала, Нео? – скрывшись в служебном помещении склада, я повернулся к пустому пространству, где скрывалась моя неизменная помощница.
– (^_^)! – мне показали большой палец.
– Отлично, тогда дома посмотрим, чтобы в кадре точно не было ничего лишнего, и будем думать, как этим распорядиться, – подстелить себе соломки и заготовить понтоны для наведения будущих мостов будет совсем не лишним. В голову пришла строчка одной старой песни, всю соль которой я начал понимать только сейчас: – И наш девиз предельно ясен скоро станет тебе — предай их всех, останься верен себе!
– (^___^)! – Нео мотивчик однозначно понравился.
Несколько дней спустя. Рабочее место Илии Амитолы.
Свиток запел в кармане, отвлекая девушку от таинства приготовления кофе этому самодуру, сатрапу и деспоту, что, только-только отбыв в Вейл и вывалив на неё целую кучу срочных и секретных задач, тут же вернулся, схватил её в охапку и утащил обратно в город — помогать с пополнением, в процессе полоща в новой волне своего безумия. Не то чтобы ей нравилось готовить кофе этому придурку, что, видимо, задался целью увидеть весь её цветовой спектр, но… всё-таки было в этом что-то успокаивающее. Что-то, что гарантированно давало ей минутку тишины и спокойствия, когда её точно не тронут.
Вынырнув из своих мыслей, девушка достала Свиток. Номер был незнаком. Немного насторожившись и напрягшись, она всё-таки приняла звонок и… не поверила своим глазам.