Эти люди были работорговцами из рудников на севере. Не зря же они всю дорогу кричали, что эти двое беглецы.
Лучше всего ложь прятать за правдой. Так в нее быстрее поверят. Этим людям надо сохранить видимость законности, что они и сделали. Легитимизировали действия по отношению к свободным чужакам. Проклятье. Из этой петли не вырваться.
Хенельга вновь начала пробовать дверь на прочность. Постепенно удавалось расшатать крепления, дерево скрипело, свинцовые гвозди болтались в гнездах. Но сколько пройдет времени, прежде чем удастся проковырять отверстие.
Земляной пол утоптан, да не известно, как глубоко придется рыть. Хенельга попыталась, но только сорвала ногти.
Где-то рядом находились ее товарищи. Как бы не противно было, но женщина радовалась, что они рядом. Пусть не тут, не за стеной в соседней камере, но рядом.
Прислонившись к двери, Хенельга позвала Эгрегия, а затем Виала. Никто не отозвался. Она попытала счастье, позвав Мустифа. Сама не знала, зачем спрашивала этого предателя.
Если он и был рядом, то не ответил.
Хенельга злорадствовала, что предатель оказался в таких же условиях. Он явно не думал, что его бросят в каземат, а потом отправят в рудники. Как троицу других. В рудниках кемилский юноша приглянется многим. Что, впрочем, ему только на руку, не придется рыть тоннели и добывать руду.
Ничего изменить не удастся, если Виал сам не найдет брешь в броне врагов. Слабое место у них – жажда наживы, но гирцийцы сейчас не могли предложить ничего взамен.
Изворотливый Виал должен найти выход. Должен вытащить их.
Хенельга уселась в углу, постаралась занять удобную позу. Не хотела, чтобы тело одеревенело, потребуются все силы, когда появится шанс сбежать.
Земляной пол был холодным, вытягивал силы. Спутники женщины находились в таких же условиях, но никто из них не мог поделиться переживаниями. Одиночество пугало каждого из них, хотя никто не пытался признаться в этом.
Чужестранцев взяли по отдельности. Только с женщиной вышла накладка, но она сама явилась в ловушку.
Разместили их в одном месте, но в разных участках стены. Это должно сломить их, ведь предстояло еще поговорить о некоторых делах.
Виал очнулся в темной камере и не сразу понял, где он находится. Лицо было липким, нос пульсировал, но все зубы на месте. Хоть это радует. Не хотел он расставаться с этой своей особенностью.
Так глупо попался. Не верил, что в Тритогении им что-то угрожает, кроме ксенофобии местных. Оказалось не так, ситуация опаснее, чем он думал. В порту были тиринские корабли, но никаких судов с запада. Они и так редко захаживают в Парнест, предпочитая идти дальше на восток в Пифен.
Обследовав камеру, Виал убедился, что спутников нет рядом. Но он не сомневался, что их постигла подобная же судьба. В предвоенное время цена мелкой ошибки может обернуться крахом всего предприятия. Так что их взяли. Взяли всех, но по отдельности.
Данаи сработали превосходно. Виал даже не помнил, как столкнулся с врагами. Хороший удар по голове, и памяти как не бывало.
Последнее, что он помнил, как намеревался посетить таберну.
Видать посетил, раз голова страшно болит.
Виал надеялся только на то, что никто из его спутников серьезно не пострадал. Эгрегий и Хенельга наверняка будут отбиваться, возможно, им удастся сбежать. Если они не будут геройствовать, то спасутся. Виал сомневался, что его товарищи проявят осторожность и покинут город.
Так что они где-то здесь, рядом.
Прошло много времени, прежде чем к нему явились. В коридоре раздались шаги, сквозь щели в двери Виал увидел неуверенный огонек лампы. К двери подошли, отворили тяжелый засов.
На пороге остановились двое. Казалось бы ерунда, можно попытать счастье. Но эти были вооружены, крупны, словно варвары северяне. Дубинки они держали в руках, красноречиво показывая, что готовы пустить их в ход.
Эти ублюдки улыбались, предвкушая развлечение.
Виал плохо их видел, но понимал, что это не данаи. Слишком бледная кожа, высокий рост и крепкие мускулы. Данаи тоже хорошие воины, но в организованном строю, в индивидуальном порядке они уступают этим великанам. Толи из Коматии, толи из Венавии – это навклер не мог сказать. Из одежды на них набедренные повязки.
Простой наряд не случаен. Так и кровью не заляпаешься, и ежели понадобится, можно не только мускулами мучить пленника.
Воинам предстояло обрабатывать постояльца камеры, а собственно задавать вопросы должен был мужичок за ними. Выглядит как зеленщик, но Виал повидал много, понял, что это важный человек.
Не сенатор, не магистрат, но кто-то влиятельный. Настолько важный человек, что ему не нужна выборная должность, а значит, все проблемы связанные с этим.
Виал попытался припомнить, кто в городе может обладать таким влиянием. Вряд ли это какой-то богач, тот по определению вынужден быть публичной фигурой. Виал не разбирался в политики Тритогении, но некоторые предположения мог сделать.
В руках мужчины была масляная лампа. Совсем простая, без изысков. Туника на нем тоже обычная, серого, естественного цвета. Края ее потемнели от сажи, местами видны были темные пятна – толи чернила, толи засохшая кровь, а может, просто вино.
– Хайре! – поприветствовал мужчина.
Называть себя он не собирался.
– Ну, привет, – на гирцийском ответил Виал.
Скрывать происхождение не имело смысла. Мужчина дальше говорил на родном этому чужестранцу языке. Речь его была не идеальной, но понятной.
– Мне нужно знать, кто ты, откуда.
– Торговец из Циралиса, Косс Виал, – ответил он. – Нанятое мной судно потерпело крушение возле одного острова в Сикании. Спаслись на лодке, добрались до ваших земель.
Врать не имело смысла. Пока спрашивающий не начнет задавать особые вопросы.
– Торговец, а почему не обратился за помощью к согражданам?
– Как обращусь? Меня в кварталы наверху не пустят. А коллег здесь нет, наш город не ведет дел с Тритогенией.
– Зачем же вы рыскали среди тиринцев?
Двое бойцов явно скучали. Они ведь пришли сюда не слушать треп двух южан, а поработать кулаками. Но Виал не сомневался, что их услуги будут востребованы. Просто оттягивал этот момент. Даже скажи он правду, всю правду, все равно его будут пытать. Для проверки.
Данай задавал вопросы, а Виал отвечал. Порой вопросы повторялись, но в иной форме. Все для проверки достоверности. Виал это понимал. Понимал он и то, что это только для разогрева.
Вскоре начали мелькать другие вопросы. Совсем незначительные, заданные в тот момент, когда пленник не замечал их. Виал был настороже, но все же не мог не проколоться. Он торговец, а не шпион.
Понял он и еще одну свою ошибку – не начал качать права, как сделал всякий бы гирциец. Да, за это он получил бы по роже, но так поступил бы любой гражданин.
Виал забыл об этом, чем только подтвердил подозрения даная.
Проклятье! А ведь от допроса зависит не только его жизнь, но и жизнь товарищей. Их тоже будут допрашивать. Виал только надеялся, что дальше рукоприкладства дело не дойдет.
Данай начал задавать более конкретные вопросы: знает ли чужак магистрата, что проживает в Тритогении; какие у них отношения; не искал ли он встречи с ним; что за письмо отправил из храма – и так далее.
Письмо они наверняка изъяли и изучили. Вроде бы там нет ничего конкретного, но… эти люди знали контекст. Виал подставил себя и товарищей. Не надо было торопиться. Сначала следовало покинуть город. Вообще, не стоило в него заходить.
Теперь ответы не нравились дознавателю, отчего на теле пленника начали появляться синяки. По лицу его не били, серьезных увечий не делали. Вдруг после допроса потребуется представить его в относительно здоровом виде. Убить или покалечить всегда успеют.
Варвары знали свое дело, были мастерами в кулачном бою. Виал пытался сопротивляться, пока еще были силы. Но все, что он мог добиться – пара несерьезных синяков. Здоровяки даже не обиделись на пленника. Им наоборот понравилось, что допрашиваемый показал норов.
Не интересно бить бессловесную тварь.
Допрос продолжался долго. Масло в лампе успело выгореть. Данай все это время задавал вопросы, слушал ответы и наслаждался музыкой унижения чужестранца. Редко в этих темницах оказывается гирциец. Такой удачей нельзя не воспользоваться. Наверняка у дознавателя погиб родственник во время осады. Не от оружия, так от голода или чумы, которую тоже приписали злокозненности гирцийцев.
Несмотря на это, данай никогда не переходил на личности.
Под конец варвары собирались освежить пленника, помочившись на него, но передумали. Оглушенный пленник все равно не заметит ничего, а ведь потом его тащить из камеры.
Дверь закрылась, оставив навклера в темноте и кровавом бреду.
Виал не знал, рассказал ли все, что было у него на душе или смог утаить часть правды. Это теперь не имело смысла. Его убьют просто из предосторожности, чтобы не раскрывать замысла городов Поллиэтии.
Виал почувствовал, что его тащат по коридору. Босые ноги волочились по земляному полу, ледяной ветер облегчал боль. Грудь, живот, спина пострадали сильнее всего. Лицу досталось меньше.
Голова навклера болталась, упав на грудь. Виал делал вид, что не пришел в себя. Приоткрыв глаза, он оценил обстановку.
Одежды на нем не было, снаряжения тем более; раны болят, но ничего смертельного. Тащат его те два друга, что приходили… днем ранее? На груди и руках одного варвара были следы от когтей и укусов, словно на него напала львица. Несмотря на раны, варвар спокойно тащил навклера по коридору.
Сколько времени прошло, навклер не представлял. Зная данаев, мог предположить, что пара дней точно. Во рту было сухо, страшно хотелось пить.
Значит, все это время о нем не заботились. Может быть, надеялись, что сдохнет. Но раз пережил допрос и пытку жаждой, то отправится дальше. Виал знал, куда тритогенцы отправляют неугодных.
В шахтах сгинула не одна тысяча пленников. Там не найдут уже чужака, случайно оказавшегося в этих землях. Если только кто-либо из спутников не приведет помощь из родного города. Только силами коллегии могут вырвать из плена гражданина.