Данаи будут отрицать, что у них в плену гражданин Гирции. Им не поверят, но доказательств не найдут. А раз нет законного основания, то и спасти гражданина не удастся. Но оставался мизерный шанс, что доказательства найдутся. Тогда высохшего, израненного телесно и душевно гражданина вернут на родину.
Только потому чужестранца не убьют.
К тому же, зачем уничтожать мускулы, что будут добывать серебро в рудниках. Это непрактично. Шахты необходимо пополнять живой силой ежедневно. А цены на рабов растут, ладены поставляют товар нерегулярно.
Земляной пол кончился, пленника понесли по деревянной лестнице. Ступени больно били по голеням, оставляя глубокие ссадины. Виал их не поджимал, терпел боль, притворялся оглушенным.
Пленника из каземата вынесли через дверку для вылазок. Их по периметру стен множество, расположены они в укромных местах. Даже обнаруженные эти калитки едва ли помогут осаждающим.
Дверка располагалась на уровне трех футов от земли. Сейчас к ней была приставлена лестница, чтобы работникам темницы можно было перемещать товар из города.
Земля у основания башни просела, была чуть светлее обычной. Здесь проходил ров, ныне засыпанный.
Виал приподнял голову, чтобы оглядеться. Ночь, возможно, шестой час. Если так, то до рассвета оставалось пять часов.
Впереди была старая колея, на которой стояла четырехколесная телега. Глухой фургон, небольшое зарешеченное оконце. Возле телеги стояли варвары рипены, служащие охраной в рудниках.
Дальше на север на фоне звездного неба поднимались горы. К западу от них должна идти дорога в сторону диолка, к виорентскому заливу. Это был бы путь к спасению, но на всем протяжении дороги располагается множество патрульных станций. Разъезды конных варваров стерегут дороги к перешейку.
Не только от беглых рабов, но и от чужестранцев, что попытаются пройти на земли Тритогении, через перешеек.
Подобная же система существует в Виоренте. Зеркально отражает ситуацию по левую сторону от канала.
Виал помнил крепости, что защищают мосты. Разъезды по диолку.
Даже сумей он выбраться из фургона, то не доберется до канала. И на той стороне ему не будет спасения. Без предметов, что подтвердят его статус гражданина, он всего лишь беглый раб.
Один из варваров взвалил пленника на плечо и спустился с этой ношей по лестнице. Виал только охнул. Легко, словно мешок с зерном почти не держась руками варвар сбежал по стоящей под наклоном шаткой лесенке.
Его товарищ следовал за ним. Они не хотели, чтобы пленник сбежал сейчас. Иначе можно поплатиться кошельком, а то и жизнью.
Все так же с ношей на плече здоровый варвар добрался до телеги и сбросил тело на землю. Виал вскрикнул, его раны вновь заныли.
Все, работа была сделана. Варвар-северянин ни словом не обмолвился с варварами лучниками. Возможно, они даже не знали языка цивилизованных людей.
Виал попал в руки к кочевникам рипенам, состоящим на службе у данаев. Эти наемники охраняют порядок в городе, так же стерегут границы государства. Охраняют они и рабов. Не зная языка, с ними не удастся договориться. Хорошая предосторожность.
Варвары носили войлочные шапки, плотные кафтаны и главное – штаны. В отличие от тех здоровяков, хотя бы похожих на людей, кочевники выглядели вообще чужеродно.
Но они отличные воины, отменные стрелки. Их кривые луки бьют без промаха. По крайнем мере, так утверждают наемники.
Пленника подняли, поднесли лампу к его лицу, чтобы удостоверить личность. Затем открыли дверь в фургоне и втолкнули пленника внутрь. Виал упал на жесткий настил, пробороздил лицом по вонючим доскам. Занос не получил, в этом фургоне перевезли не одну сотню пленников.
Тут уже находилось трое. Виал узнал товарищей. За спиной громыхнула дверь, лязгнул засов. В фургоне стало темно. Но за мгновение до того Виал успел разглядеть товарищей.
Выглядели они ужасно, как и сам навклер.
Лицо Эгрегия было бледнее обычного, с него словно слез загар, заработанный за время путешествия. Лицо разбито, но без серьезных повреждений. Никаких переломов или рассечений. Видать его пытали так же, как самого Виала. Избили, допросили и бросили. Поступили с ними милосердно.
Варвары только разогревались, оттягивали удовольствие, предвкушали особое угощение.
Хенельге и Мустифу не повезло. Участь их была страшнее. Парень так вообще лежал без сознания. Его спина превратилась в сплошной синяк, кровь из разорванного зада все еще сочилась.
Одежда могла бы скрыть такие следы, хотя бы умолчать о страшном насилии. В своих пытках варвары зашли далеко. Они не отказали себе в удовольствии надругаться над пленниками.
Глава 5
Фургон с пленниками отправился вверх по дороге до рассвета. Хоть за чужестранцев никто не стал бы заступаться, но работорговцы не рисковали.
Дорога была разбита, пролегала среди каменистых холмов. Людей внутри бросало из стороны в сторону, им пришлось сгруппироваться у стены, чтобы было теплее и не так мотало. Мустиф не приходил в себя, пришлось Виал придерживать его голову, чтобы от тряски он не разбился.
Говорить в таких условиях невозможно, как и не получалось продумать план побега. Зато о прошедшей ночи люди не вспоминали. Болели ушибы, но душевная боль заглушалась. Виал даже не испытывал ярости, слишком устал.
Стены и пол фургона были из мощных досок. Наверняка привозное дерево, ведь в округе ничего подобного не растет. Под полом скрипели тележные оси, о которых забыли и давно не смазывали. Варвары сильно рисковали, ведь от тряски и трения ось может сломаться. Так пленников можно упустить, ведь их придется вывести из фургона, чтобы починить ось.
Виал на это надеялся. Пытался предупредить спутников, но только прикусил язык.
Начало светать; свет проникал через небольшое окошко, расположенное под крышей фургона. Слишком маленькое, чтобы через него выбраться. И не получится схватить человека снаружи.
Не первый год работорговцы занимаются своим ремеслом.
Вскоре телега пошла мягче. Судя по всему вошла в колею, продавленную в камне. Четверке чужестранцев относительно повезло, им не пришлось идти самим на север, как многим другим рабам.
Путь по каменистой, открытой ветрам и солнцу дороге уносил жизни многих пленников. Даже повышение цен не изменило ситуации. Казалось бы, этот товар должен подорожать, «мясники» обязаны снизить расходы на транспортировку, потерю товара в дороге, но нет: продолжают работать так, как работали их деды и прадеды.
На родине Виала давно изменилось отношение к пленникам. Ведь захватывать этот товар сложно, потери в пути недопустимы. За пленниками следили, без нужды не калечили их, кормили и доставляли на рынок в хорошей сохранности.
Забавно оказаться на месте тех, кого сам продавал. Виал оценил иронию, но подумал, что спутники не должны были разделять его судьбу. Боги не собирались карать пирата. Виал не сомневался, что сможет сбежать или хотя бы погибнуть, пытаясь. Но его спутники тут причем?
При свете восходящего солнца Виал смог рассмотреть товарищей. Они были в грязи и крови, но вроде бы держались. Даже Хенельга, пережившая насилие, не казалась сломленной.
Виала удивила ее выдержка. Либо она хорошо скрывала эмоции, либо воспринимало случившееся иначе, чем это сделали бы цивилизованные люди. Жаль, не спросить, не поддержать подругу. Не получалось даже обработать раны спутников.
Им не предоставили ни воды, ни одежды, чтобы прикрыть срам.
В шахтах, быть может, предоставят тряпки, но по пути туда пленникам ничего не полагалось. Чтобы они меньше помышляли о том, чтобы сбежать. Виала бы это не остановило, бывало приходилось с корабля бросаться в воды в чем есть, а потом скрываться в камышах на берегу.
Крыша фургона постепенно нагревалась. По прикидкам Виала фургон рассчитан человек на десять, так что четверым здесь относительно комфортно. Иным везло меньше, дорога отбирала жизни рабов.
Торговцев это не беспокоило. До полудня телега катила на север со скоростью самого упрямого осла. Оси под днищем натужно скрипели, сводя пленников с ума. Попеременно теряя сознание, они отдыхали мгновение, но затем пробуждались в этом кошмаре.
От досок воняло, дневной жар усиливал запах. Сотни пленников, перевезенных в фургоне, оставили следы. Смесь запахов одуряла, пропитывала тех, кто находился внутри.
Даже найди они приличную одежду, все равно не скроются среди свободного населения. Запах рабов их выдаст с головой.
В полдень телега остановилась. Людей внутри тряхнуло так, что они повалились на липкие доски. Мустиф застонал, но не пришел в сознание.
Снаружи раздавался смех, удаляющийся куда-то в сторону. Виал сомневался, что они уже прибыли в Липсидры. Он поднялся, держась за стены, пришлось осмотрительно ставить ноги, иначе потревожил бы раненных товарищей. Навклер подтянулся к окошку и крикнул, требуя воды.
Ответом ему был только смех да стук камней, ударяющихся о стены фургона. Варвары не собирались поить пленников. Для этого не было в фургоне предусмотрено никакого отверстия, а выпускать рабов – рискованно.
Виал вздохнул и сполз по стенке вниз.
– Это моя вина, – сказал он.
Ответа не было. Виал надеялся, что его переубедят, но на это у товарищей не было сил.
Эгрегий и Хенельга расположились поудобнее, вытянулись и отдыхали. Мустиф лежал без сознания.
Виал не знал, чем помочь спутникам, ведь сам выглядел не лучше.
Им оставалось только ждать, рассчитывая на то, что дорога не доконает их.
Под солнцем фургон нагревался быстро. Внутри становилось все жарче, люди начали задыхаться и терять сознание. Даже забравшись к окошку, они не могли вдохнуть свежего воздуха. Снаружи было так же жарко, как и внутри. Ветер ударял в другую стену фургона, не достигал оконца.
Голоса варваров раздавались где-то в стороне. Они наверняка расположились в тени под скалой или деревом, а фургон бросили на дороге. Смысла не было его отводить в сторону. Лишь ослам, что тянули телегу позволили передохнуть в стороне.