ормившую приемного сына.
– Ибрагимка... Ибрагим, – обращалась она к мальчику.
– Не зови его Ибрагимом, – сказал Алешка, – Лука Лукич не велел.
Он вышел на крыльцо полюбоваться простором вокруг. День клонился к закату. Ни ветерка. Хорошо...
Петюн сидел возле водителя и командовал: налево, направо, прямо, еще направо... Через пяток кварталов свернули на махонькую улочку. Сунув сумму, вдвое превышавшую таксу, Гарпун и Петюн скорым шагом добрались до параллельной улицы, поймали частника и, проехав еще некоторое расстояние, пересели на автобус. Расслабились только дома. Это была квартира Стеллы, которую она, чувствуя приближение смерти, переоформила на брата. Являясь собственником квартиры, прописан он был в доме отца, который «пропал без вести», так что паспорт с пропиской, выуженный ниггером во время аварии, не поможет ментам отыскать Гарпуна. Им в их тупые головы не придет мысль, что у Павла Гарелина есть частная собственность, где он и скрывается.
Гарпун повалился на диван – нестерпимо ныла нога, которую он забросил на мягкую спинку в надежде, что отток крови хоть немного ослабит боль. Петюн расположился в кресле, положив ноги на журнальный столик.
– Убери копыта, не люблю, – проворчал Гарпун.
– Пожалуйста, – развел руки Петюн, нехотя спустил ноги на пол. Достав из кармана золотые побрякушки, он рассматривал каждую в отдельности.
– Не вздумай их сбывать здесь, – предупредил Гарпун.
– Понял. Слушай, ну ты клево придумал с пожаркой!
Старый трюк, проверенный...
Первый настоящий заказ Гарпун получил не скоро, еще хлебнул голодухи, пожил за счет Адреналины, а месяц спустя, после розовой куртки, она передала, что его хотят видеть. Те двое. Грохнуть предстояло неприметного мужичонку. Взяв за правило, никогда не вдаваться в причины, побудившие заказать устранение, и не выяснять, что за человек, которого предстоит убрать, Павел пользовался лишь скудными сведениями: где живет «подопечный», где бывает, примерный распорядок дня.
Щуплый мужичонка ходил пешком или пользовался общественным транспортом, завалить его не составило труда. И кому такое чмо мешало? Но за это чмо заплатили впятеро больше, чем за кусок розовой куртки. Тогда Павла удивило, что человеческая жизнь стоит так мало. А вот за местного бизнесмена он получил солидно: пять кусков в баксах. Оказывается, есть разница меж людьми: одни тянут лямку, и цена их жизни копейка, другие – важные люди, соответственно цена их велика.
Но и повозиться пришлось с заказом. Бизнесмен – фигура, его охраняют телята, ножичком не чиркнешь. Гарпун начал осваивать огнестрельные игрушки. Правда, ему предложили взять помощника, но второе правило Павла – рассчитывать только на себя, а не доверять чужому. Сошлись, что справится и один.
Бизнесмен очень любил бары-рестораны и услады девулек и мальчуганов, короче, у него было два слабых места. Сначала Гарпун обследовал кабаки, в которых бывал крутой мен часто (он думал, что крутой, на самом деле, круче пули ничего не бывает). Гарпун обследовал любимые кабаки, ему приглянулось одно заведение, вернее, сортир в нем: одноместный, с «прихожей», окно вообще расположено уникально – выходило на глухой двор (глуше не придумаешь), но решетка... Несколько раз Гарпун бывал в кабаке, пользовался сортиром не для нужд, а готовил форточку, чтоб можно было открыть ее без шума и снаружи. Двум мордоворотам-заказчикам сказал:
– Надо в ближайшие дни загнать его в такой-то кабак.
– Как действовать будешь?
– Это мои проблемы.
– Ну, гляди, – с едва заметной угрозой сказал главный. – Сработать надо точно, как в аптеке.
– А будет как у ювелира, – заверил Павел. – Каждый вечер жду его там.
Он был абсолютно уверен, что «подопечный» обязательно захочет писать и вряд ли станет испражняться при телятах. Не в самом ресторане пас его Павел, а прогуливаясь напротив, или торчал в кафетерии, откуда виден вход в кабак через стеклянную дверь, и только изредка он пил кофе в самом кабаке.
На третий вечер тормознули две шикарные тачки: «подопечный» с компанией решил поужинать. Павел зашел за ними, выпил пива, сходил в сортир, где повернул задвижку форточки, покурил у входа и пробрался к пункту наблюдения. Стоя на внешнем выступе окна, он не боялся, что его заметят внутри – проверено, из сортира ничего не видно. Ждал с час. Наконец долгожданный мен вошел, закрыл дверь на щеколду, стал у вазы писуара. Павел взял его на мушку. К современным пушкам имеются классные глушители, задача состоит лишь в точности попадания, а человека стрельнуть предстояло ему впервые. Целился Гарпун в голову. Не подозревающий смертельной опасности мен ловил последний кайф у писсуара, закатив глаза к потолку. Бесшумно приоткрылась форточка, понадобилось одно мгновение для точного прицела...
Гарпун удалялся без спешки. Он ясно видел дырку в башке «подопечного», но на всякий случай выстрелил и в тело. Хана мужику. И странно, в душе был полный покой, будто не завалил он только что человека, а всего-то поупражнялся на манекене. И за это платят такие бабки! Да Гарпун полстраны перестреляет, если ему заплатят.
Потом были другие. Когда по ящику повествуют о преступной группировке, уничтожившей десять человек, Гарпун внутренне смеется. На его счету... в рай не возьмут, тут сомнений быть не может.
– Не, я в умате, клянусь, – базарил в это время Петюн. – Если по-честному, очко у меня сужалось не раз. Особенно, когда ты с крыши лез. Прикинь, тачку я тормознул, жду... Ну, когда ты за ней пошел, я сразу тачку подцепил, говорю – жди, кентяра мой хромает, пока доберется... А тебя нет и нет. Я к дому. Смотрю – ты на пожарке, торопишься. Думаю, точно что-то не то. Обошлось. Ух, и рисковый ты!
– Понравилось? – спросил, потирая ногу, Гарпун.
– Все лучше, чем дома. Так тот мужик помешал? Гнался за тобой? Вот паскуда! Как ты с пожаркой предвидел? А?
– Интуиция, – ответил Гарпун и вновь погрузился в себя.
В тот раз именно интуиция сослужила ему службу. Доверили Гарпуну убрать птаху не где-нибудь, а в самой столице. Встретившись с заказчиками в Москве, а вернее, с их холуями, Павла охватила необъяснимая тревога. Слушая внутренний голос на досуге, он понял: после дела его уберут. Э, так не пойдет.
В доме птахи предстояло появиться без десяти одиннадцать, в одиннадцать (было известно точно) должен и он войти в подъезд. Далее по плану: выстрел, затем контрольный, бросить пушку, бежать через парадное, за углом будет ждать автомобиль, и прямиком в аэропорт. А до аэропорта дорога длинная, а вдоль дороги лес густой...
Гарпун сделал все в точности до наоборот. В положенное время он ждал в подъезде старого дома, где намеренно вывели из строя лифт. Без двух одиннадцать птаха поднимался по лестнице, но не один, с мужчиной. Павел вразвалочку спускался навстречу, спускался и делал расчеты: с двух метров всадил пулю сначала постороннему, затем сразу же птахе. Первого укокошил наповал, второй, то есть птаха, корчился от боли. Выстрел – и Гарпун освободил мужика от боли. Дальше действовал по хорошо подготовленному плану, но своему.
Мигом взлетел наверх, открыл люк, вылез на крышу. Там молниеносно переоделся в приготовленные вещи, по пожарной лестнице спустился на соседнюю улочку и был таков. А машина ждала, Гарпун видел ее мельком издалека. Шмотки и пистолет он утопил в реке, а не бросил пушку, как ему велели, после чего сел в поезд. Дома он тоже не задержался, рванул в Сочи, где черные ночи. Месяц отдыхал в махоньком домике под Сочи, никуда не рыпаясь, дышал осенним воздухом, валялся у телика, в котором поначалу много трещали об убийстве московской шишки. Впоследствии Гарпун слышал, что его планом воспользовались другие киллеры, улепетывая через крышу. А ведь здорово провести всех на свете, спутать карты! В такие минуты Гарпун ощущал великолепие азарта в риске, как в русской рулетке: крутишь барабан, приставляешь дуло к виску, наступает момент нажатия курка... и ты не знаешь, чем для тебя это обернется. Павлу нравилось скользить по лезвию.
С началом зимы он поздравил двух мордоворотов, потребовав оставшуюся часть гонорара. Его зауважали.
– Ну, ты конспиратор! – восхищался главарь. – Смылся, и ни гугу. Люди волновались, браток. Зря, людям доверять надо.
– Доверялку потерял, – отшутился Павел. – Ты же знаешь, люблю один работать, чтоб никого и никаких услуг с аэропортами.
Деньги отдали, хотя Павел предусмотрел противоположный вариант, подготовил сюрпризы, которыми, к счастью, не пришлось воспользоваться. Он мог бы смотаться в загранку, жить на берегу океана, балдеть... опять же некоторое время, а потом снова понадобятся бабки, которые надо за-ра-бо-тать, а умеет он одно – у-би-вать.
Впрочем, в экзотические страны ему дорожка тоже заказана, деятели типа Гарпуна находятся под контролем, выйти из игры им не разрешат, разве что в исключительных случаях. Отыщут и там, если понадобится, да и страсть к опасностям затянула. Павла же после устранения птахи стали ценить, он попал в надежные, таких раз-два, и обчелся.
Нет, Петюну это рассказывать не стоит, к тому же хвастовство несвойственно Гарпуну. Совершив ночной налет на дом Веремеевой, он решил дождаться и ее, рассчитывая на элементарную логику: узнает о взломе – прискочит. А там решил смотреть по обстоятельствам. Ночью и люк подготовили как один из вариантов отхода.
Наступило утро. И вдруг – бежит Веремеева. Одна.
Ну и дура. Соседи кто-где, на помощь звать бесполезно. Эх, помешал ее знакомый! Павел испугался не на шутку, ведь чуть сам не оказался в ловушке. Если б за тем парнем в квартире появились еще, он бы попросту не выбрался из квартиры.
Обошлось – Петюн прав.
– Обошлось, – вслух сказал Гарпун. – Все, теперь на дно заляжем. С ногой надо срочно решать, хромота мешает... – Павел вдруг сел. – Твою дивизию! Придется высунуть нос. Сгоняешь в цветочный магазин... нет, лучше на рынок к частнику. Выбери букет покруче, и пусть цветочник отвезет его в больницу. Заплати за услугу, сколько попросит...