Всё тело трёхголового дракона попятилось на воина, стремясь задавить многотонной тушей и не допустить его победы. Тяжёлый гладиус порхал в руках воина, срубая чешуйки с тела дракона, но, в принципе, был бессилен против бронированного чудовища.
Копьё Лонгина было недоступно и лежало за спиной дракона. Воин уставал, это было видно по его всё более замедляющимся движениям, по ошибкам, которые выдавало его измученное тело, по виртуальным каплям пота, покрывавшим его чело.
Удачный удар центральной головы дракона сбил с воина украшенный пышным красным плюмажем шлем, который со звоном покатился по залитой разноцветной кровью арене.
Коротко постриженные седые волосы, обильно смоченные потом, предстали глазам всех присутствующих, ненароком показав и силу, и слабость старого римлянина.
— Не победит, — молнией промелькнуло в моём мозгу. Я вскочил, но невидимый доселе, барьер не пустил меня на арену и упруго встретил мою грудь, отшвырнув обратно к дереву, к которому привалился старик.
— Это не твоя схватка, Мамба, это схватка старых богов за будущее Африки. Будущее — это ты, прошлое — это я. Прошлому нет места в будущем, но прошлое показывает дорогу будущему. Знай это и прими в себя.
Он встал, распрямив старческое тело. Громко хрустнули суставы, встав в суставные сумки, ослабленные старыми сухожилиями.
— Я давно ждал этого момента. Я счастлив умереть в бою. Теперь это и мой бой. Не было никого, кому бы я смог передать свои знания. Моё племя деградировало. Другие племена давно забыли, ради чего они живут, и не способны перенять мои знания.
— Но пришёл ты… Белое на чёрном, но не чёрное в белом. Ты поведёшь за собой и чёрных и тех белых, которых сможешь спасти, либо направить на истинный путь.
— Знай, с моей смертью к тебе перейдут все мои знания, накопленные за триста лет моей жизни. Именно столько я прожил, вдали от тревог и забот, посреди девственных джунглей, поддерживая свою, уже никчемную, жизнь унганскими эликсирами.
— Тот эликсир, который мы с тобой выпили, называется «эликсиром забвения», тот, кто его выпьет, забудет себя, став твоим вечным рабом, а его душа будет всегда находиться с тобой, умоляя вернуться туда, куда стремятся все человеческие души. Ты можешь стать повелителем душ. Но, я вижу, что ты не хочешь этого, и в этом твоё спасение.
— Убивая прощай, а, не убивая, заставляй мучиться. И тогда никто, слышишь, НИКТО, не посмеет напасть на тебя. Страх, страх, и только страх, управляет человеческими душами.
— Любовь живёт в тебе, и не даст пропасть твоей душе. Даже чёрное может стать белым, если ты любишь. Люби Африку, спасай людей, борись за их пропащие души. Дай им смысл жизни, одари идеей, и они пойдут за тобой.
— Никогда, ни одна пуля не пробьётся сквозь их стройные шеренги. Кинжал будет остановлен, а предатель наказан. Дети будут засыпать с твоим именем на устах, повторяя «Мамба защитит, Мамба спасёт». Женщины, рыдая, будут посвящать тебе стихи, и устилать твой путь цветами, как будто, ты не жестокий король.
— Мужчины будут готовы, всегда и везде, стать плечом к плечу перед тобой, защищая не тебя, защищая то, что ты олицетворяешь для них. Помни… не ты главное в их жизни, а то, что ты несешь для них, что олицетворяешь в их сердцах.
— Давая, получай. Не забывай мои слова. Я ухожу, прощай. Все мои знания стали твоими, владей и используй их. Я ухожу в последний бой. Надеюсь, ты повторишь мой путь, сражаясь с собственными страхами, страстями, пороками. Борись, ведь ты воин, а значит, достоин!
И он, повернувшись, медленно ступая, вошёл на арену. Полупрозрачная плёнка силового щита, мгновенно растворилась, пустив его внутрь, к истекающему кровью римлянину, всё медленнее отражавшему удары дракона. Сет пытался подняться с арены, в последнем усилии собираясь вонзить свои наполненные ядом зубы в тело врага.
Дракон не замечал приближения нового врага, в исступлении добивая римлянина, полосуя его раздвоенным хвостом, откусывая от него куски, и, мимоходом, отмахиваясь от настырного и живучего змееголового воина.
Старик подошёл вплотную к дракону и позвал его.
— Нидхёгг?!
— Чего тебе, старик, — обернулся дракон.
Молниеносным движением, вытянувшись, буквально, в струнку и распластавшись в воздухе, старик нанёс ему удар в глаз своим «перочинным» ножиком, внезапно превратившимся в длинную и острую спицу.
Остриё её пронзило глаз дракона и, проникнув в мозг центральной головы, умертвило его. В последнем усилии, дракон смог нанести удар хвостом по телу старика. От мощного удара, тело древнего унгана переломилось пополам, позвоночник хрустнул, и старик умер.
Он не видел, как суровый и окровавленный римлянин отрубал, одну за другой, оставшиеся головы. Он ушёл… Ушёл в свой унганский рай, до конца выполнив долг перед следующим поколением, перед будущим, которое могло стать реальностью, и в то же время, не могло. Но, он сделал всё для того, чтобы оно, всё-таки, стало реальностью.
Я очнулся уже утром. Перед глазами стояла картина всего произошедшего со мной во сне. Старик лежал рядом, скрюченный, он был мёртв. Слив с котелка в тыквенные фляги сделанный им эликсир забвения, я поднял лежащую серебряную чашу и, завернув её в материю, уложил в мешок. Кинжал исчез…
Но мне было всё равно. Исчез, и исчез. Я не собираюсь завоёвывать весь мир, и власть, как таковая, мне не нужна. Я вообще, за мир. Но, мне не хотят давать мира, вот и получают сдачи. Или, на сдачу. Так что, в призрачном мире он будет нужнее.
А вот чаша мне сейчас необходима. Время копья уходит, и приходит время чаши. С кем выпить, с кем обсудить. Кому подлить, кого убрать, а кому и нашептать, про его реального, или мнимого, врага. Такие вот дела.
Затем, собрав все, что смог найти полезного в хижине и похоронив старика, в тот же день я ушёл из деревни. Нас никто не провожал, все её жители оплакивали своего унгана. Посмотрев на них, я понял, что дни их сочтены, они не способны будут прожить даже десятилетие, и все погибнут. Но, этого изменить я не мог, и, повесив себе за спину мешок, мы ушли, не оглядываясь, идя к одной, только мне видимой, цели.
Глава 12 Казнить нельзя помиловать. (запятые расставь сам!)
Совещания, похожие на то, которое провёл кайзер в Германии, проходили и в других странах. Все они отличались от германского только составом присутствующих должностных лиц, да, собственно, главами правительств и монарших особ.
Стареющая королева Виктория не желала даже слышать о чернокожем дикаре, брезгливо морща свой, экстра тонкий, нос, не говоря уже о каких — либо соглашениях с этим чёрным князьком. Такого же мнения придерживался и лорд-канцлер.
За разгром войск следовало отомстить. Но, всё же, он колебался. Политика Британской империи подразумевала натравливание друг на друга туземных князей, королей, а потом, использование плодов их противоречий. Так, в принципе, была захвачена Индия. Там, где не помогала сила оружия, и, не самый лучший, британский солдат, всегда помогали деньги и раздоры.
Это была беспроигрышная политика, но, вот беда, ссорить Мамбу было не с кем. Дервиши проигрывали англичанам, Германия издалека смотрела на сложившуюся ситуацию, и не имела никаких сил для уничтожения зарвавшегося негра. Только Францию не нужно было уговаривать уничтожить Мамбу, остальные были озабочены своими проблемами. Итальянцы выплачивали позорную контрибуцию Абиссинии. Португальцы боялись за свою Анголу, и не собирались влезать в драку. Своё бы защитить от наглого вождя.
Испания, в ужасе перед афроамериканцами, срочно набирала солдат, из числа туземцев, вооружая их всем, чем можно, и даже, перекинула с континента целый полк, для защиты своих крохотных владений. Может быть, русские? Ха-ха, три раза. Русский медведь давно засел в своей берлоге и не желал оттуда выбираться, завязнув на необъятных территориях своего «леса». Ему ещё предстоит познакомиться с новыми восточными соседями, которых усиленно «подкармливало» Британское правительство, готовя к неизбежной схватке за Китай.
Да, да, за Китай! Манчжурия и так, практически, рухнула в руки русских, и никого из европейцев это не устраивало. Русскому медведю давно надо было надавать по ушам, а лучше, отгрызть его куцый хвост, натравив японского дракона. Не британскому льву же это делать. Нет! Да здравствует японский дракон, победивший в схватке китайского, но, при этом, изрядно ослабевший. У него есть великое предназначение, и это предназначение — война с русскими.
Ну а больше… больше никаких государственных образований на территории Африканского континента и не было. Мелкие вожди зулусов, масаев и прочих готтентотов, не способны были создать ему конкуренцию, да и не собирались этого делать, по самым разным причинам.
Анализируя всю доступную информацию, лорд-канцлер внезапно понял, что видит сейчас единственную силу, способную объединить разрозненные африканские племена в одно целое. И это его, на данном этапе, категорически не устраивало. Поэтому, необходимо было срочно засылать провокаторов и наёмных убийц в ближайшее окружение Иоанна Тёмного.
Кто там у нас есть? Арабы? Да, это лучшие ассасины, фанатично преданные золоту и чувственным удовольствиям. Их не надо учить искусству провокации и подталкивания к предательству, это у них в крови.
Восток — дело тонкое, и очень грязное. Ну, и на подстраховку, белые наёмники, из числа авантюристов всех национальностей, особенно, хорошо было бы найти русских. Американцы тоже подойдут, как и португальцы.
Приняв решение, лорд-канцлер повеселел и, вызвав своего помощника, надиктовал ему приказы и распоряжения, касающиеся дипломатической службы и различных около правительственных кругов, имеющих выходы на уголовную среду, а также, искателей приключений. Не такое это и трудное дело, найти наёмного убийцу. Таких… всегда было много, и практически, во все времена.
Закончив диктовать приказы, он откинулся в кресле и закурил тонкие сигареты русской фабрики, с названием «Африканская ночь». Чудо! Русские — варвары, а смогли придумать сигаретный фильтр, хотя, вроде, его придумал немец, что решительно меняет всё дело.