боеприпасов, а также, добывать и складировать каучук, который потом можно было продать. Каучук добывается в Конго, а складироваться будет в Банги, доставляемый сюда по воде.
Пора снова напасть на Габон, пока рас Алула бродит по Нигерии. Очень хотелось узнать реакцию французов на моё письмо. В этом письме я описал свои пожелания и предъявил определённые требования, а также озвучил границы тех территорий, которые считал своими и на которые не собирался допускать французов. Сложное, в общем, письмо.
Я бы так и сделал, но тревожные вести, доходившие из Судана, требовали изменить мои первоначальные планы. Дервиши просили меня о помощи. Предлагали, правда, мало. Немного золота, товары и свободную беспошлинную торговлю. Но дело было не в этом, дело было в том, что у меня это был единственный союзник. Пусть коварный и недалёкий, пусть временный, но союзник.
Была нейтральная для меня Абиссиния, во главе с Менеликом II, с интересом присматривающаяся ко мне, но не решающаяся на союз из-за проблем с внебрачным сыном предыдущего негуса.
Спустя некоторое время после проведения обряда, пришёл небольшой отряд немцев из Камеруна, которому я отдал свои дары и несколько писем. В свою очередь, забрав у них те, которые предназначались мне, и распрощался с ними. Оставалось надеяться на более действенную помощь от Германии, а также реакцию на мои подарки и предложения крепкого военного союза.
В подтверждении заинтересованности Второго Рейха во мне, стали доходить сообщения о поставках мелкими партиями оружия и боеприпасов, а германский представитель, некий Рихард, не назвавший мне свою фамилию, сообщил, что на поставку любого оружия в Африку местным аборигенам наложено эмбарго, которое подписали все ведущие европейские страны.
Это не обрадовало меня, но и не огорчило. Что-то подобное я и так ожидал, и был к этому готов. Накопленного оружия у меня хватит, чтобы вооружить пятидесятитысячную армию. Пулемётов было больше двадцати. Да двадцать четыре орудия, с приличным запасом снарядов к ним, грели моё чёрное сердце и внушали надежду на то, что я смогу пережить оружейное эмбарго.
Нужно было просто спровоцировать Англию и Францию на неадекватные поступки, и дальше колесо истории закрутилось бы в нужную мне сторону. И это всё было впереди.
Надо было собирать войско и выступать на помощь дервишам, которые тоже собирали огромные, даже для них, силы, забирая под свои зелёные знамёна всех подряд. Но у них не хватало огнестрельного оружия и слаженности. Потеряв много сильных воинов в бессмысленной войне с Абиссинией, они теперь были готовы упасть перезрелой грушей в руки английских колонизаторов. Мне это было не нужно. Мне нужен был весь Судан.
Он, в основном, был населён чернокожими племенами, активно смешивающимися с арабами и берберскими племенами. Эта земля хранила много тайн, а также была свидетелем многих конфликтов, происходящих за всё время её существования. И значит, мне надо было поспешить. Отчаянно поспешить…
Король Бельгии Леопольд II под давлением убытков, отчаяния и критики своих действий во всех газетах многих стран, продал территорию Конго, принадлежавшую лично ему, правительству Бельгии. Это произошло 10 января 1897 года.
Вырученная сумма еле покрывала его расходы, принеся, в основном, моральную компенсацию. Тем не менее, король-торгаш смог выторговать себе отступные комиссионные, за будущие продажи каучука со всех своих бывших личных территорий, в размере двух процентов от общего оборота. На том и успокоился.
Бельгийское Королевство не имело своего военного флота и обратилось за помощью к Англии и Франции, проигнорировав при этом Германию. Представители обеих держав с радостью согласились поддержать бельгийского производителя столь всем необходимого каучука.
Захват чёрным царьком территории бельгийского Конго никого не устраивал, и вскоре две небольшие канонерские лодки, по одной от каждой державы, конвоировали небольшой транспортный пароход, с батальоном бельгийской пехоты, направленный для захвата морского порта Матади, на реке Конго. А в Бомо высаживался целый полк пехотинцев, чтобы отрезать подходы отрядам Мамбы к устью Конго и столице Боме.
В Гвинейском заливе продолжали курсировать боевые корабли английского флота, не допуская к берегам Габона пароходы САСШ. Это были, в основном, канонерские лодки и лёгкие крейсера со смешанным ходом — парусно-паровые.
Находящийся в Матади небольшой отряд молодых воинов, оставленный Ярым, смог дать всего лишь один залп в сторону канонерских лодок, и напуганный артиллерийскими выстрелами с кораблей, разбежался, растворившись в прибрежных джунглях.
Ободрённые лёгкой победой, с канонерских лодок посыпались бельгийские солдаты, вооружённые винтовками маузер и экипированные в лёгкую светлую форму, состоящую из шорт до колена, рубашки из плотной ткани и пробкового шлема на голове. Заняв порт, они отправились дальше, следуя по восстановленной железной дороге, надеясь закрепиться в покинутом ранее Леопольдвилле и заново захватить всю огромную территорию Конго.
Кайзер Вильгельм II разглядывал переданный ему из Африки, богато украшенный золотом и драгоценными камнями, мундир африканского паши. Нет, он не собирался носить его, но иметь в качестве коллекции, единственный в своём роде экземпляр, почему бы и нет. Это изрядно тешило его самолюбие.
А вот орден Венценосного орла пришёлся ему, как нельзя, кстати, если не сказать больше. Это было настоящее произведение искусства, достойное любого короля. Носить его, открыто он не собирался, но носить и владеть — это не одно и то же. Приближённые были в курсе его приобретения и уже выразили своё восхищение.
Подарок ему понравился, как и те дела, которые предлагал чернокожий король. Но заключать союз с дикарём, пока было ещё рано, нужно было подождать и… готовиться, готовиться, и ещё раз готовиться. А там, можно будет подумать и о склонении Мамбы к протекторату, и тогда Германия станет крупнейшей колониальной державой и утрёт нос Англии и Франции.
Эх, мечты, мечты, и грустно вздохнув, кайзер аккуратно положил, полученный в подарок от Мамбы, орден в резную шкатулку из слоновой кости, покрытую затейливыми африканскими узорами.
Габриэль Огюст Аното вертел в руках конверт, из плотной грубой бумаги, уже предварительно вскрытый. Решившись, он достал из него листок папирусной бумаги, на котором крупным почерком, на русском языке значилось послание от чёрного короля Иоанна Тёмного.
Рядом был приложен перевод с русского, услужливо сделанный по приказу замминистра иностранных дел Франции. Текст послания гласил:
«А пленных ваших возвращаю вам через князя Андроникова, через его обещания о выкупе и под гарантии русского царя-императора Николая II. И ведомо мне о том, как вы запретили продавать мне и другим таким же, как и я, любое оружие, независимо от его предназначения. Не в силах я этому помешать и не надеюсь на ваше снисхождение. А токмо, генерал Эжен Ларуа и другие французы, не подвергались в плену унижениям и усекновениям разных частей тела, которые творят ваши одноязычные собратья, с ведома одного из ваших монархов. Да то дело… на вашей совести пусть будет. От себя хочу напомнить, что хоть в оружии мне будет отказано, да не отказано мне будет в орудиях сельского труда, станках и утвари домашней, кои гарантировал мне словом императора князь Иосиф Андроников. Ежели он обманул меня, прикрываясь словом государя-императора, а вы не в союзе с ним, тогда впредь считаю себя свободным от всяких обязательств, перед кем бы то ни было, и уничтожать буду ваше племя нещадно, не взирая ни на возраст, ни на положение, ни на пол. Засим, остаюсь всегда Ваш… Иоанн Тёмный, король Буганды, султан Судана Южного, князь народов банда и прочих».
Постскриптум: А добавлю ко всему вышесказанному — Всё люди, что черны кожей, то мои, а всех остальных, будь то арабы, берберы или белые, оставляю вам. Правьте ими, или владейте на своё усмотрение. А токмо чёрные, все мои!
Писано младшим визирем, под диктовку, числа двадцатого, месяца зимнего, а года 1896, Емельяном Муравьём.
Ещё раз перечитав данное письмо и, отчего-то, грустно вздохнув, Габриэль Огюст Аното поднялся из глубокого роскошного кожаного кресла и, забыв закурить, как он обычно делал в трудных ситуациях, отправился в кабинет главы правительства Франции.
Президент САСШ Уильям Брайан, недавно занявший этот пост, с раздражением слушал доклад своего главы министерства иностранных дел о положении дел в Африке. В основном, их попытка экспансии была сорвана, а дела в Либерии шли всё хуже и хуже. Либерия, изначально получившая большие территории, сейчас существенно уменьшилась, уступая приграничные области территориям, находившимся под протекторатом Великобритании и Франции.
И они ничем сейчас не могли им помочь, а также, репатриировать очередную партию негров из САСШ. Желающих добровольно поехать на Родину, среди чернокожего населения, уже не наблюдалось, ну да их можно было и не спрашивать.
Пара провокаций, суды Линча в разных белых городках, и поток испуганных людей снова заструится в направлении ржавых сходней Атлантических корыт, готовых только на одно — дорогу в один конец. И пусть будут счастливы, если доплывут живыми и здоровыми, а не потонут или помрут от голода, тесноты или болезней. Ну, это он, конечно, утрирует. И продукты, и врачебная помощь будут, и даже на первое время они будут всем обеспечены. А потом…, потом будет видно.
А тут ещё, совсем некстати заключённое соглашение об оружейном эмбарго, которое нет возможности нарушить. Мелкие поставки оружия и боеприпасов не могли решить этой проблемы. Тем не менее, они были, а один из каналов, который организовали Шнеерзон со Сракой, контролировался правительством САСШ.
Естественно, они об этом не знали, и даже не могли предположить, почему смогли покупать большие партии новых винчестеров по дешёвке, и никто об этом до сих пор не узнал. Большая политика требует множества мелких шагов. Как и большой корабль, зависящий от любой течи в своём корпусе.