– Не имею представления, - честно ответил Форзон.
– Главный вопрос в том, где инспектор будет работать над этим планом, - нахмурился Леблан. - У нас нет времени, чтобы создать ему полноценную личность. Если он останется в Курре, придется сидеть взаперти. Вам не удастся даже полюбоваться восходом солнца, инспектор! Что до сельской местности, там к любому незнакомцу относятся с подозрением. Скажите, вы умеете рисовать? Странствующему художнику никто не задает вопросов.
– Я пишу маслом, но… Моя техника сильно отличается от местной, и мне еще придется освоить куррианские краски. Боюсь, это займет немало времени.
– Жаль. Может быть, вы научитесь играть на торриле?
– На уровне малышей? Думаю, это мне по силам. За годик-другой…
– По-видимому, вам придется остаться в Курре, - заключил Леблан. - Не лучший вариант. Если стража начнет методично обыскивать дом за домом… При частой смене местожительства вероятность провала возрастает во много раз.
– Скажи-ка, Поль, а ему обязательно поддерживать с нами постоянный контакт? - спросила Энн.
– Вовсе нет, если инспектор будет в надежном месте. Там, где никто не станет интересоваться, почему человек не работает. Ведь он ничего не умеет делать.
– Я знаю такое место, - сказала Энн. - Мы отправим его в деревню одноруких.
– Это даже не смешно, - буркнул Форзон, но Леблан одобрительно кивнул головой.
– В самом деле. Более безопасного места на Курре нет. Однако… Ведь там его могут заставить работать?
– Придумай ему профессию, которая не нужна в деревне. Леблан торжествующе щелкнул пальцами.
– Лакей! И хлопот с маскировкой не будет. Побреем ему голову, как это делают королевские слуги, вот и все. Но что-то он все-таки должен знать о своем занятии… Кто из наших может срочно просветить инспектора?
– Клайд? - предположила Энн.
– Отлично. Вызови его сюда.
– Нужна ливрея.
– Само собой, и на пару размеров больше. Левая рука у него будет под курткой, а к плечу мы привяжем фальшивую культю. Хорошо, что у лакеев длинные рукава! А вам, инспектор, с этой самой минуты придется действовать одной правой рукой.
Глава 9
Он двигался по затененным улочкам Курры неуверенной, шаткой походкой изгоя. Следить за выражением своего лица не было нужды: Форзон на самом деле чувствовал себя отверженным и несчастным. Пешеходы поворачивались к нему спиной, повозки останавливались, дети проворно разбегались по домам.
Энн Кори, опять в обличье старой ведьмы, ковыляла далеко впереди, показывая ему дорогу. Иногда краем глаза он замечал знакомое лицо. Сев Роумер, переходит боковую улицу, Джо Сорнел - бывший толстяк-наливальщик, а ныне худощавый ремесленник, стоит в дверях своей мастерской. Ханс Ультман на какой-то ободранной повозке сидит с опущенными глазами. Форзон знал, что все свободные в этот час агенты внимательно следят за происходящим, но отрывал глаза от истертых камней мостовой лишь для того, чтобы не потерять из виду Энн.
У ворот к нему направился стражник, но тут же развернулся на каблуках, заметив пустой рукав. Форзон вышел за городскую стену и заковылял по пыльной дороге, ведущей на юг. Солнце щедро лило горячие лучи на его обритую голову. Алая узорчатая ливрея вскоре покрылась густой пылью и насквозь пропиталась потом. Привязанная к телу рука невыносимо чесалась и зудела. Все это ужасно мешало думать, а подумать было о чем.
Каждая деревня одноруких представляла собой малое сообщество, полностью изолированное от обычной жизни Курра. Не видя никакой пользы для революции от этих государственных деревень, Команда Б никогда не исследовала их систематически, довольствуясь скудной информацией, дошедшей окольным путем. Иначе говоря, агенты Бюро не знали практически ничего о жизненном укладе изгоев… И если до самого места назначения Форзону обеспечен надежный присмотр и безопасность, то после ему предстоит остаться один на один со странным, неведомым сообществом, а ценою ошибки станет его собственная голова.
Как ни странно, Форзон почувствовал, что данное обстоятельство его почти не волнует. Гораздо большее беспокойство доставлял ему тот факт, что он по глупости позволил вовлечь себя в очередную попытку выручить Курр. И проблема эта должна быть разрешена до того, как сюда прилетит крейсер БМО, дабы срочно эвакуировать Команду Б и старшего инспектора Джефа Форзона.
«Как только твой план будет готов, мы сразу же начнем!» - заверил его Леблан при расставании. Но какой план? Увы, он не профессиональный революционер, а культуролог. Черт побери, ведь должен быть какой-то способ инициировать революцию с помощью культуры?!
Живопись?.. Форзон припомнил печальную историю с налогом на картины и покачал головой. Музыка?.. О да, куррианцы страстно любят музыку, но если народ промолчал, когда изувечили Тора… Пустой номер. Поэзия? На Курре она чересчур стилизована и формальна. Вряд ли удастся убедить какого-нибудь стихотворца перейти на сатиры и эпиграммы вместо идиллий и торжественных од. А если удастся, то новатору обеспечено местечко в деревне одноруких. Может быть, пение? В конце концов, одна хорошая песня может завладеть тысячами умов! Так почему бы не…
Неожиданное чувство опасности отвлекло его от размышлений. Сзади приближалась повозка; в отличие от других, она не съехала с дороги в поле, чтобы обогнать его. Форзон не осмелился оглянуться и снова стал методично переставлять ноги, стараясь незаметно ускорить шаг. Повозка быстро приближалась; колеса скрежетали уже за самой его спиной. Наконец сбоку показалась уродливая морда эска: животное нетерпеливо фыркнуло, скосив в его сторону водянистый глаз. Форзон отступил на шаг в сторону… и в этот миг повозка остановилась.
Он медленно повернулся и поднял глаза. Это был типичный куррианский экипаж - на двух колесах, с высокими бортиками и навесом, искусно сплетенным из соломки. Человек, сидящий на козлах, смотрел не на него, а куда-то вдаль. Под навесом сияло темным янтарем нечто крупное, округлое, полированное, покрытое резьбой и золотой инкрустацией. Торриль. Форзон перевел взгляд на возницу, потом на его левый рукав, развевающийся на ветру. Потом, помогая себе правой рукой, неуклюже вскарабкался в повозку. Изгнанник Тор, который был великим музыкантом еще вчера вечером, дернул повод правой рукой, и эск двинулся вперед.
Они ехали по дороге три ночи и три дня. Ночью они, сменяя друг друга, шагали перед эском с факелом до тех пор, пока усталое животное не отказывалось идти дальше, грузно ложась прямо на дороге. Тор ужасно мучился от боли. Он то и дело мертвенно бледнел и стискивал зубы, а впав в лихорадочную дремоту, вскрикивал, стонал и рыдал. Форзон мог помочь ему лишь тем, что правил эском почти весь день и шел с факелом большую часть ночи.
Еду и питье они получали без хлопот: надо было только остановиться у фермы или на деревенской улице, и какая-нибудь женщина, опустив глаза, выносила им корзину с продуктами и кувшин с водой. За все время путешествия никто с ними не заговорил, и они никому не сказали ни слова. Даже друг другу.
К полудню четвертого дня впереди показалось очередное здание королевского гарнизона. Эти высокие каменные строения, выглядевшие неуместно на фоне пасторального пейзажа, были расставлены на расстоянии дневного перехода вдоль всех главных дорог Курра. Каждый раз, когда они проезжали мимо гарнизона, часовой поворачивался к ним спиной, но этот повел себя иначе: выйдя на дорогу, он молча махнул рукой в сторону. Повинуясь его знаку, они свернули с пыльного большака на полузаросшую колею, вьющуюся среди невысоких зеленых холмов.
Вечером они увидели с холма глубокую долину, где уютно расположилась образцово-показательная деревня. Местные аналоги овец и коз мирно паслись на склонах окружающих холмов; ровное ложе долины было разбито на разноцветные квадраты садов и полей. Дома, в отличие от обычных деревень, были сложены из белого тесаного камня, и гладкие стены, казалось, светились в подступающих сумерках. Все улицы и даже узенькие тропинки окаймляли яркие цветочные бордюры. Все это вместе являло собой чарующую картинку, но Форзон взирал на нее почти с ужасом.
Деревня была слишком велика.
Напротив, на склоне холма по другую сторону долины, высился ряд строений из того же белого камня. С этой стороны стоял лишь один дом; подъехав к нему, Тор остановил экипаж, и они ждали так долго, что эск принялся нетерпеливо фыркать и топать ногой.
Наконец из дома вышел какой-то человек и внимательно осмотрел новоприбывших, пока те сидели, потупив глаза. «Музыкант и лакей», - пробормотал он с ноткой недовольства, махнул рукой вниз и пошел обратно в дом. Только тогда Форзон осмелился поднять глаза и поглядел ему вслед. Беглое впечатление не обмануло: у этого человека было две руки.
У околицы их дожидался однорукий старик. Молча кивнув, он проводил их по улицам деревни к длинному новому дому. Рядом стоял такой же, еще не достроенный: деревня одноруких постоянно расширялась.
Тор и Форзон вылезли из экипажа. Дом был выполнен в типичном куррианском стиле, за одним исключением: по фасаду его тянулась вереница дверей. Провожатый отворил одну из них, кивнул Форзону, и тот вошел в небольшую комнату, оборудованную плетенным из соломы матрасом на козлах, простым стулом и квадратным столом, уставленным расписной глиняной и резной деревянной посудой. Впервые нарушив молчание, старик спросил:
– Как твоя рука? Я могу позвать лекаря, если что.
– Спасибо, со мной все в порядке.
– Тебе повезло.
– Это уж точно.
Как выяснилось, деревенские старейшины готовы нанести визит новоприбывшему в любое время, когда тот будет в состоянии их принять. Обдумав это, Форзон объявил, что старейшины могут прийти к нему, когда только пожелают. Выразив благодарность за разумное решение, старик отправился в соседнюю комнату к Тору, а немного погодя к Форзону явилась целая делегация с официальными приветствиями.
Покончив с формальностями, они с сожалением сообщили ему, что для лакея здесь работы нет. Но неквалифицированного труда сколько угодно: на стройках требуются подносчики камня, на полях - помощники для прополки и окучивания, а пастухам всегда нужны подпаски. Возможно, кто-нибудь из ремесленников захочет взять его подсобным рабочим, а бывает, и живописцы берут человека в услужение. Конечно, он должен понимать, что никто из них не может, нарушив клятву, передать постороннему родовые секреты мастерства. Если он пожелает, то волен выбрать для себя любое из дост