Дойдя до дома, я провела рекогносцировку на местности – обошла дом по периметру. Постояла под своими окнами, заглянула ещё раз внутрь квартиры через окно. Посмотрела, отойдя от дома немного, наверх, чтобы удостовериться, что бабка спит, и я постараюсь не потревожить её чуткий сон.
Потом посадила Пса у подъезда, настрого приказав ждать меня.
– Я тебя, друг мой, натаскалась в пещерах! А запихивать тебя в окно, большая физическая нагрузка для женщины. Ты увесистый мальчик. Ещё неизвестно, что нас ждёт, поэтому будем беречь силы, – я оттягивала неизбежный момент как могла.
Последние секундочки перед взломом квартиры и неизвестности…
Пёс внимательно меня выслушал и остался ждать меня у подъезда.
Я ещё раз осмотрела дом по периметру, посмотрела на окна бабки и всё – отступать было некуда.
«Сними шубу и прикрой им стекло, тогда не будет такого грохота»
Дал дельный совет по взлому Касюм, подарок богов.
– О, – усмехнулась я, но ответила Касюму шёпотом, – ты специалист по взлому? Наконец-то от тебя польза!
Я подобрала обломок кирпича, сняла шубейку и приложила её к стеклу и легонько тюкнула кирпичом.
Но, видимо, очень осторожно. Стекло слегка спружинило и не разбилось.
Я выдохнула и стукнула со всей силы.
Стекло обиженно звякнуло и глухо распалось на осколки.
Я выдохнула ещё раз и прислушалась.
Тихо.
Тогда я отняла шубейку от окна, встряхнула её и натянула на себя. Потом убрала острые осколки, торчавшие из рамы, подтянулась и хрустя разбитым стеклом встала на подоконник.
Ну вот, я и дома. Главное, не отвлекаться и не распускать сопли.
«Молодец, агирись»
Похвалила меня Люба-эква.
Не зажигая света, я пошла к входной двери и открыла её. Дверь открывалась с трудом. Словно её чем-то заклеили снаружи. Толкнув посильнее и разорвав, то чем была заклеена дверь, я вышла в подъезд. Спустилась и впустила Пса. Он обрадовался мне, будто не видел меня несколько дней.
– Ладно, ладно, – проворчала я, – пошли скорее.
Подойдя к квартире, я увидела, что дверь, действительно была заклеена. Как в кино про преступников. На бумажке стояла печать и страшное слово «ОПЕЧАТАНО».
Я не стала разбираться, почему и кто опечатал квартиру, а быстренько зашла и закрыла дверь. Не до вас теперь, не до вас. Всё в очередь.
Пёс бегал по квартире и всё сосредоточенно обнюхивал. А я сразу прошла в маленькую комнату. Закатала линолеум и открыла крышку подвала.
Телефон я оставила у Тюши в избушке, и светить мне на этот раз было нечем. Я включила в комнате свет и посмотрела вниз. Там было, как и в первый раз – темно и влажно. Я спустилась по занозистой лестнице и попыталась повторить Тюшин фокус – взять с пустой стены факел. И у меня получилось!
Подвал не изменился. Сухой, с маленькой отдушиной, единственное отличие – на улице темно и свет не проникал через отдушину в подвал. Но факела было достаточно.
Пёс стоял сверху, свесив голову, и внимательно наблюдал за мной.
В прошлый раз мы пошли сквозь растворившуюся стенку за лестницей. Сейчас стенка стояла на месте, и при ощупывании была очень прочной. Как я ни пыталась тужиться, чтобы она растворилась, как у Тюши, у меня не получалось.
«Ты безнадёжна»
Выдал Касюм, подарок богов.
«Тебя научили ходить сквозь стены»
– Да, я знаю, – рассердилась я, – но собаку не научили!
«Да, но вместе с тобой он пройдёт»
Передразнил мой тон Касюм, подарок богов.
Я выразительно промолчала. Поднялась в квартиру. Оглядела её ещё раз, потушила свет, взяла Пса на руки, и ворча, что его слишком хорошо кто-то кормит, спустилась вниз. И закрыла крышку. Жаль, линолеума не раскатать – это было бы трагично, эпично и ещё чёрт знает как «-чно».
Взяла Пса за ошейник и постаралась пройти сквозь стену. Я прошла, а Пёс – нет.
Вернулась, взяла Пса на руки, ворча про себя, что устала таскать эту чёртову псину на руках, он весит целую тонну и почти в половину меня ростом, прошла!
Я прошла сквозь стену и попала во влажную темноту подземного хода!
Родные подземелья!
– Я пришла! – шёпотом прокричала я, не сумев сдержать волнение.
Не смотри туда!
Мне бы, конечно, хотелось, чтобы меня встретили громом аплодисментов и цветами, ну или хотя бы Тюша вышел из-за угла и обнял меня, но тишина меня тоже порадовала.
Главное, что меня не встречают овациями тельхины с Ненавистной. Значит, у меня появляется мизерный шанс.
Кошкой значительно удобнее передвигаться по пещерам, это я уже знаю. Не бьёшь головой о стены, легче сбежать, если что, и, вообще, удобно, и всё тут.
Я с лёгкостью вернула себе свой любимый облик чёрной кошки. И побежала впереди Пса, на правах хозяйки.
Чувство, что я вернулась домой, переполняло меня. Усы от нетерпения подёргивались, я торопилась скорее, скорее вернутся к Тюше, узнать, что случилось без меня, как Полоз и Модерах.
Думая об этом, я старательно обходила момент, что могу прибежать и… и никого не найти, все погибли, и теперь существует только уральская Греция с правящей Ненавистной.
Я легко ориентировалась во всех поворотах и разветвлениях подземных ходов. По пути встречались разные ходы: почти засыпанные землёй; из старинного красного кирпича и тёмные каменные с высокими округлыми сводами, выложенные из круглых речных огалышей.
Но чем дальше я бежала, тем всё чаще думала, что я не смогу найти никого. Подземелья потрясывало. Я всё ближе подходила к эпицентру землетрясения. Именно из подземелий распространялись толчки, беспокоившие весь город. Но здесь они ощущались как столкновения неимоверных сил, неподвластных человеку.
Вибрация и гул волнами окутывали подземелья. Как и в Кунгурской пещере у меня началась паника. Я оглянулась, Пса трясло, но он упорно бежал за мной. В виде кошки я не смогу противостоять паническим атакам. И не смогу помочь Псу.
Я вернулась в обычный облик девки, погладила Пса и уверенно скомандовала «за мной».
Раньше, несмотря на абсурдность этого заявления, в подземельях была жизнь. Разная и в разных временных потоках. Я это чувствовала и видела. Здесь жили бомжы, бывали лихие люди, как их называл Тюша, и рисковые люди – диггеры. Были и привидения, и ещё какие-то сущности, которыми меня пугал Тюша, но не успел показать.
Иногда я попадала в прошлое и там тоже видела живых людей.
А сейчас – никого.
Совершенно никого.
Ощущение смерти и одиночества.
Куда бы я ни сворачивала – никого не было. Был брошенный хлам, хабар и промозглый холод. Все ушли. И бросили свои пожитки. И в настоящем, и в прошлом. Ушли очень спешно.
А кто-то не смог уйти. Да, иногда встречались брошенные трупы бомжей. И во временных потоках прошлого трупы лихих людей и священников.
В подземельях стоял тошнотворно-сладкий запах смерти. Я старалась обходить места, но один раз, с размаха завернула не туда, и попала в прошлое. Здесь только что произошёл обвал. Рассыпалась каменным горохом стена из огалышей, размером с мою голову. Под грудой огалышей лежал молоденький семинарист с пробитым затылком. Он погиб совсем недавно. Сжимая в руке запрещённый к прочтению семинаристам томик бесовской книги – философии. Испуганный и уже остекленевший взгляд ребёнка, так и не понявшего, что с ним произошло.
Я подошла и закрыла ему глаза. Совсем юный мальчик. Только-только начали пробиваться усы, нежная, почти девичья кожа, уже мертвенно-бледная.
Из запрещённой книги торчал уголок фотографии. Я вытащила её. На фотографии была гимназистка, с вьющимися волосами и ямочками на щеках. Несмотря на строгую форму гимназистки и парадную позу на фотографии, чувствовался её едва сдерживаемый смех. Сложно не влюбиться в такую барышню.
Я спрятала фотографию обратно в книгу. Возможно, его и найдут в прошлом, и вернут карточку смешливой гимназистке. И она будет грустить о нём, хотя бы недолго.
Я вернулась обратно из этого потока. Погладила Пса, присела рядом и прижалась к нему.
Подземелья стали царством смерти.
Мне было необходимо почувствовать рядом живое существо. Я уткнулась в шею Пса и заплакала. Шанс найти хоть кого-то живым становился всё меньше.
Пещеру вновь сотряс глубокий толчок. Пёс дёрнулся от испуга. Поворот, откуда мы только что вышли, завалило полностью.
– Пошли, – вздохнула я, подумав, что семинариста, наверняка теперь не найдут и смешливая гимназистка так и не узнала ни о его любви, ни о его смерти.
Двигаясь всё ближе к эпицентру толчков, я иногда сбивалась с пути. Некоторые, знакомые мне проходы были завалены и приходилось идти в обход.
Наконец, я нашла тот поворот, от которого тянуло сквозняком. Это подземный водяной путь, ведущий в дом купца от самой Камы. По этому пути доставляли товар прямо на лодках.
Богатый, видно, купец, был, коли такой ход вырыл, в который свободно лодка с парусом входила.
В прошлый раз, когда мне Тюша показывал эту лодку, от паруса остались одни лохмотья, борта уже прогнили, и держалась она на плаву на честном слове.
Лодка была расстреляна в упор. Лихие люди не миндальничали. Нападали, убивали и уносили всё, что могли.
Я решила заглянуть в ход. Не знаю, что меня подтолкнуло на это. Пройдя немного, я вышла на маленькую площадку. Внизу плескалась вода и покачивалась новая лодка. Новая! Я опять попала в прошлое. Неужели все потоки прошлого и настоящего перемешались настолько, что я как в Кунгурской пещере в одном месте могу видеть всё сразу?
Но я попала опять в момент, когда произошло всё самое страшное. Лодка была не так давно расстреляна. Ещё пахло порохом. На маленькой пристани, где была причалена лодка, лежал убитый купец.
В лодке расстрелянные работники. Часть товара, доставленного с Камы, была уже выгружена на пристань. Беспощадно вспоротые мешки, просыпанная крупа и кофе. Смерть и разруха.
Я схватила Пса за ошейник и поволокла из этого прохода.
Скорее, скорее бежать отсюда. Туда, где есть хоть кто-то живой! Уже неважно кто!